– Да.
Все внутри – скелеты. И она – скелет. Косточки ломкие, хрупкие – страшно!
– Знаешь, мама, хожу по двору, по улице – и скелетов вместо людей вижу. И в зеркале вместо себя – скелет.
– Адам, у ребёнка нездоровый интерес к смерти.
Болеет тётя Лиза. Жалко! Хрипит, хрипит, рукой за Соню хватается.
Умерла. Лежит на столе. Живот горой. А внутри – тоже скелет. Черви мясо съедят. Скелет останется. Через тыщу лет его найдут археологи: «Какой красивый скелет!» – что с того тёте Лизе?
– Соня! Какая ты жестокая! Почему мухам крылья поотрывала и на сковородке жаришь?
– Хочу понять, как умирают.
– Поняла?
– Нет. Завтра у Гаспарянов будут барана резать. Пойду смотреть. Может пойму?
– Зачем?
– Не знаю. Надо понять. Смотрела, как петуху голову отрезают – не поняла. Он без головы по двору бегал. Значит, жизнь не в голове. А где?
– Адам, почему не реагируешь?! Я же тебе говорила: у Сони нездоровое любопытство к смерти.
Да нет, же, нет – интересно, как жизнь устроена, где её границы…
«С новым 1955-м годом!»
Сестра Ирочка приехала ребёнка рожать. Девочка. Кладут на стол:
– Вот вам памятник Пушкину! Наиной назвали.
Соня долго плачет:
– Вырастет, ведьмой станет…
Во дворе – дифтерит. В школе – скарлатина. Карантин. Опять дома.
– Ирочка, ты спи, спи. Я утром рано встану, Нанке кашку сварю.
Варит, кормит малышку и приговаривает:
– Не бойся! Я не дам тебе стать ведьмой! Я тебя любить буду. Кого любят, ведьмами не становятся.
Чтобы подстраховаться стала называть девочку не ведьминским именем Наина, а Наной, Наночкой, Нанулей. Имя пристало.
Вокруг обсуждают Указ «О прекращении состояния войны между Советским Союзом и Германией», – разве война только что кончилась?!
Подписан Варшавский договор о дружбе и сотрудничестве между СССР, Албанией, Болгарией, Венгрией, ГДР, Польшей, Румынией, Чехословакией. Это называется «соцлагерь». Со словом «лагерь» в сониной семье плохие ассоциации. Мама шепчет, что «дружба» держится на советских танках, которые застряли в этих странах после победы над фашистской Германией:
– Всё равно что спасти соседей от бандитов, а за это поселиться у них и диктовать, как жить…
Ирочка с малышкой вернулись в Таллин. Лето. Мама с Аинькой открывают сундук – весь год надо ждать этого момента! – достают для просушки на солнце шкуру лисы со стеклянными глазами. Зачем? Чтоб снова спрятать на год?
Двадцатый съезд КПСС. Все опять носятся с газетами. Ждут публикации какого-то тайного доклада – он «всё перевернёт». Тайна рвётся с языка тех, кто узнал её на закрытых партсобраниях. Шепчут другим:
– Я же говорил: и до Иосифа доберутся!
– И я говорил: Лаврентий не сам народ губил – это всё Иоська…
– Теперь меня реабилитируют, – светится папа. – Только бы в партии восстановили!
Мама кричит:
– Мало тебя партия пинала? Был дураком – дураком остался.
Папа молчит. Перелёг на отдельную кровать в другую комнату. Так и стали спать раздельно.
Лето 1956-го. Постановление ЦК КПСС «О преодолении культа личности и его последствий».
Осенью в школьных учебниках заставляют закрашивать чернилами портреты Сталина и его имя. «А я давно знала, что он злодей!»
Опять вокруг шепчутся – СССР ввёл войска в Венгрию. Та захотела вырваться из соцлагеря.
Мама с папой опять препираются. Папа всё позже возвращается из своей «Лениннефти». В доме неуютно.
– Мама, почему вы с папой не разведётесь? Вы ведь не любите друг друга.
– Не лезь в дела взрослых!
Когда мамы нет рядом, Соня дёргает за рукав папу:
– Почему вы с мамой не расходитесь? Вы ведь не любите друг друга.
– Кто тебе такое сказал? – деланно удивляется папа.
Все врут. Всех жалко…
Весной 1957-го Хрущёв обещает: догоним США по производству мяса-масла-молока на душу населения. Хорошо бы! В Баку мяса не достать. И масло с перебоями. Купили холодильник. Что в нём хранить? Лучше б купили телевизор! Опубликовано сообщение о строительстве в СССР атомной электростанции. А если когда-нибудь взорвётся?
Летом – в Москву, к маминой сестре тёте Варе. Она знаменитость: известный литературовед, знала Маяковского, дружит с Корнеем Чуковским. В Москве – Всемирный фестиваль молодёжи и студентов. Музыка, смех, воздушные шары, весёлая толкотня, пёстрые одежды. Сколько радостных лиц – жёлтые, коричневые, чёрные, узкоглазые, большеглазые! Как много разных народов на свете! Флажками машут: «Мир! Дружба!». Танцуют, поют: «Песню дружбы запевает молодёжь, молодёжь, молодёжь! Эту песню не задушишь, не убьёшь! Не убьёшь, не убьёшь». Публикуется заявление советских учёных с призывом запрещения ядерного оружия. И тут же – сообщение ТАСС о проведении в Советском Союзе успешных испытаний межконтинентальной баллистической ракеты и термоядерных взрывов. Непонятно: правая рука не знает, что делает левая?! Мама с утра до вечера таскает Соню по музеям – образовывает. Просит Варю показать Чуковскому сонины стихи.
– Не надо! – сопротивляется Соня.
Не желает она ни признаний, ни критики. Она просто так стихи пишет, когда хочется. Завтра не захочет – не станет. Соне не нравится, что мама относится к ней слишком серьёзно, – это обязывает.
– Ты хочешь меня прикнопить к бумажке, как бабочку, и под ней на всю жизнь написать, кто она такая, – и будет она навсегда только мёртвая бабочка! – кричит Соня маме. – А я хочу летать, то на цветок садиться, то на руку, то в окошко к кому-нибудь залететь, то к платью прицепиться.