Не очень хорошие люди

– Я не считаю допустимым физическое насилие, особенно без причины. Надеюсь, за прошедшие три года ты немного повзрослел, и я никогда не услышу о том, что ты распускаешь руки. Договорились?

Руслан кивнул:

– Конечно, Игорь Николаевич. Такое не повторится.

– Хорошо, теперь Синицын… Валиев, ты можешь идти.

Фролов дождался, когда дверь за Русланом закроется, и только после этого снова заговорил:

– У тебя, Синицын, всё ещё интереснее.

– Возможно, и что? Для упаковщика всё было нормально, что сейчас… – ощетинился Сергей, но сник под пристальным взглядом Фролова.

– Ты родился в восемьдесят втором году в Новомосковске. Твоей матери было пятнадцать лет. Отец в свидетельстве о рождении не записан. Не слишком удачный старт.

– Почему вы собираете такую информацию? Какое отношение это имеет к работе? – снова не выдержал Сергей.

Фролов невесело усмехнулся, глядя в папку, и продолжил:

– Ты знаешь имя своего отца?

– Знаю, – с вызовом ответил Сергей.

– Назовешь?

Сергей хмыкнул.

– Я, конечно, не могу быть уверен на сто процентов, кто именно из двух ублюдков, изнасиловавших школьницу, был моим биологическим отцом, но судя по всему… – он очертил рукой круг около своего лица, – … тот, кого звали Рустам Камаев. В любом случае, они оба сдохли в тюрьме. Такой ответ вас устраивает?

– Когда тебе было двенадцать, твоя мать была лишена родительских прав, и тебя отправили в детдом, – сказал Фролов, игнорируя злость своего собеседника. – За что её лишили прав?

На этот вопрос Сергей не хотел отвечать. В конце концов, не так уж и сильно ему была нужна эта работа.

– Синицын, я жду, – надавил Фролов.

– Она пила и избивала меня, – сквозь зубы сказал Сергей. – Зачем вы спрашиваете? У вас же наверняка там всё написано.

– Написано, – согласился Фролов, – но гораздо больше информации можно получить не от напечатанных на бумаге слов, а задав вопрос, глядя человеку в глаза. Важно не то, что произошло в чьей-то жизни, а как человек к этому относится. Будет он говорить правду или врать. Попытается приукрасить действительность или выложит всё как есть. Это гораздо важнее простых и скучных фактов. Ты согласен со мной?

– Нет.

– Хорошо, продолжим. В шестнадцать лет ты поступил в колледж, получил специальность, год отработал на Новомосковском заводе полимерных изделий. Потом был призван в армию, после армии начал жить в Коломне. Ты снимаешь здесь комнату в общежитии, хотя в Новомосковске у тебя в собственности полученная от города однокомнатная квартира. Почему?

– В той квартире живет моя мать. Свою она продала и пропила, мою не может. А я не могу жить с ней, – угрюмо сказал Сергей.

– Понятно. Учитывая твою наследственность, ещё один вопрос. Какое у тебя отношение к насилию и алкоголю?

Сергею не приходил в голову ни один ответ, который можно было бы озвучить в лицо директору, поэтому он промолчал.

– Ты не обижайся, Синицын. Говорю же, буквы на бумаге – это одно. А настоящая жизнь – совсем другое. Я хочу понять, что ты за человек.

– Так вы же заранее всё про меня решили, разве нет? – с горечью сказал Сергей. – Ну да, я очень плохой человек. Сын насильника и алкоголички. Можете уволить меня с чистой совестью.

Фролов покивал и снова перелистал листы в тонкой папке.

– Алексей за тебя ручается.

– …что?

– Я изучал ваши дела дома, за ужином. И спросил у Алексея и Саши – ты ведь знаком с Сашей, это моя дочь…

Нет.

Только не Саша.

Она не должна это знать.

– … что они думают по этому поводу. Алексей сказал, что ручается за тебя.

Сергей напряженно ждал продолжения.

К чёрту Лёху. Саша. Ему нужно было знать, что сказала Саша.

Но Фролов остановился и внимательно смотрел на него.

– Ты хочешь что-то спросить?

– Нет, – чувствуя себя полностью уничтоженным, прошептал Сергей.

– Хорошо. Так вот, Алексей за тебя ручается. Поэтому я посчитал возможным дать тебе шанс. Надеюсь, ты меня не подведешь. Извини за неприятную беседу, можешь идти работать.

Не разбирая дороги, Сергей рванул из директорского кабинета. Голова раскалывалась, живот свело судорогой, не хватало воздуха. Выбежав на улицу, он не пошел в цех, а забился в узкую щель между слепым торцом офисного здания и трехметровым забором, ограждающим территорию фабрики, там опустился на кучу какого-то мусора и спрятал голову между коленями.

Вот оно. Вот оно, объяснение. Вот почему Саша так себя вела. Теперь она не хочет иметь с ним ничего общего.

Сергей не мог её за это винить.

Сейчас, совсем как в детстве, он мог только плакать из-за своей никчемной и никому не нужной жизни.

2 апреля 2005 г.

Сергею снился сон. Хороший сон. Какие-то ничего не значащие приятные картинки.

В реальность его вернул тихий звук поворачивающегося в замочной скважине ключа. И на него с новой силой обрушилась отступившая на время сна тоска. Мгновенно заболела голова. Он замычал и сел на кровати.

Дверь медленно открылась, и Саша зашла в комнату. Она была грустная и испуганная.

– Ты не спишь? – тихо спросила она.