Люцифер. Том 1

– Разумеется, ничего подобного не может быть у актера. Для него свет те же подмостки. Вам, ученым, мир может представляться чем-то разнообразным, прекрасным и возвышенным, потому что вы видите его издали; а для нас, которые близко знакомятся с ним за кулисами, он не более как грязная лавка. Кругом одна пыль, румяна, пошлость; и в действительности женщины еще хуже мужчин.

– Что же, по твоему мнению, красота? Ты не можешь отвергать ее.

– Одна мишура, прикрывающая никуда не годное платье.

– Ты говоришь как проповедник и находишь, что на свете все суета. Ты, кажется, думаешь рассердить меня, но это не удастся тебе.

– Я хочу только предостеречь тебя, несчастный, – продолжал Гуго с комическим пафосом, принимая умоляющую позу. – Не приноси своего сердца в жертву жестокой богине!

– Лучше посвятить сердце богине, чем самому погрязнуть в тине обыденной жизни, которая охватит меня тотчас по возвращении домой. Я с ужасом думаю о том, сколько накопится там всяких счетов, контрактов, планов… Что может быть лучше нашей теперешней жизни, при которой мы можем любоваться на свет божий, не задаваясь никакими целями и заботами, переходить от нового к новому, от одного наслаждения к другому. А дома что ожидает меня? Всякие бедствия, разочарования, жалкое, бедное существование…

– Эгберт, ты, как всегда, сгустил краски, представляя себе преимущества одной жизни перед другой. Но я могу утешить тебя – нас спасет сапог Бурдона… Однако нам пора в замок…

Приятели поднялись со скамейки и пошли по той же дорожке, но едва сделали они несколько шагов, как к ним подошел слуга.

– Его сиятельство просит вас к себе, – сказал слуга, обращаясь к молодым людям. – Маркиза также осведомлялась о вас.

– Странно! – пробормотал Эгберт. Сердце его болезненно сжалось от какого-то предчувствия, в котором он сам не мог дать себе отчета.

Граф уже целый час председательствовал на семейном совете, в котором принимал участие и Пухгейм, оставшийся на ночь в замке по просьбе графа. Совет проходил в голубой комнате угловой башни, которая была обращена в сад своими тремя высокими окнами; через одно из них виднелось озеро. Эта башня в былые времена составляла часть прежнего старого замка Вольфсеггов, просуществовавшего около двухсот лет. При постройке нового красивого дома шестьдесят лет тому назад строитель по какой-то странной фантазии оставил из старого здания хорошо сохранившуюся башню и соединил ее галереей с новым замком, который не особенно выиграл от такой прибавки в смысле архитектурной красоты. Массивная круглая башня с остроконечной крышей резко отличалась от легкой постройки нового стиля. Маркиза ненавидела винтовую лестницу и тесные комнаты башни, которые, по ее мнению, были так безобразны и лишены всякого комфорта, что в них не мог жить ни один порядочный человек.

С неудовольствием приняла она приглашение брата последовать за ним в башню, и все, что она услышала здесь, сидя на неудобном стуле с высокой спинкой, еще более увеличивало ее дурное расположение духа. Хотя она близко придвинулась к камину, где горел огонь, но, по-видимому, чувствовала сильный озноб не столько от холода, сколько от горя и беспокойства. Антуанетта сидела у круглого стола, одетая в серое шелковое платье с черным платком на плечах и с кружевной черной косынкой на голове, концы которой были завязаны под подбородком. Глаза ее были устремлены на графа Ульриха, как на единственного человека, от которого можно было ожидать разумного совета в затруднительных обстоятельствах. Она не обращала никакого внимания на своего кузена Ауерсперга, который был несравненно более огорчен этим, нежели смертью Бурдона, о которой рассказывал граф.