Отраженье кривых зеркал

– Спасибо. Думаю, мне пора идти.

Что-то странное отразилось в его взгляде. Разочарование? Не мог понять, почему Морриган так спокойно восприняла смерть любимой и единственной сестры? Почему так холодна и сдержана? Впрочем, раскрывать карты она не спешила.

Ник кивнул, но провожать ее не стал – задержался, чтобы перекинуться парой слов с Вескилем. Это было Морриган только на руку.

Закрыв за собой дверь, она огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что коридор пуст. Вынула из сумки зеркало и свечу, зажгла фитиль одним прикосновением и приблизила свечу к зеркалу. Спустя мгновение в нем отразился верхний план Мира Теней – отражение существующей реальности, в которой все тайное зачастую становилось явным.

Коридор в отражении тонул… нет, не во мраке, как показалось вначале, а в переплетающихся призрачных шлейфах, сотканных, казалось, из самой тьмы. Энергия смерти, пропитавшая холодные помещения морга, в Мире Теней была видна как на ладони.

Морриган знала, что не добьется новых ответов на мучивший ее вопрос, но сейчас дар зеркалицы нужен был ей для другого.

– Kes amuada atroin, – прошептала она.

Дунула на огонек, сравнявшийся цветом с Миром Теней и ставший пепельно-серым. Он не погас – напротив, разгорелся с новой силой. Морриган поднесла свечу как можно ближе к зеркалу, опаляя пламенем его поверхность. Зеркальное отражение подернулось рябью, став похожим на озерную гладь. И настал тот миг, когда рука со свечой прошла сквозь зеркало.

Черноволосая девушка в отражении шагнула в ставшую мягкой и податливой, как пластилин, стену. Настоящая Морриган просто исчезла.

Когда Ник с Вескилем вышли из комнаты, на ходу обсуждая рисунок чар на теле Клиодны, они увидели лишь пустой коридор… и стены, сокрывшие в себе Морриган Блэр. Если бы Ник, поднимаясь по лестнице, обернулся назад, он бы увидел черные глаза, глядящие ему вслед прямо из стены. Она развеяла сопровождающую ее чары полупрозрачную вуаль тэны (взаимодействие, прямой контакт с Миром Теней всегда сопровождался проникновением теневой магии в мир живых), лишая агентов шанса понять, что в Департаменте творили черную магию, пусть и самого низшего порядка.

Когда Ник и Вескиль скрылись, Морриган выскользнула из стены. Для этого ей было достаточно просто сделать шаг вперед.

Она приблизилась к столу, на котором, как прекрасная жрица, спящая безмятежным и долгим сном, лежала Клио. Поставила рядом вынутую из сумки небольшую сферу с прозрачными стенками. Сдернув с сестры простыню, отбросила в сторону. Положила руки на ледяную кожу Клио и прошептала: «Eibias amorai».

Тело сестры растеряло все свои краски – те немногие, что оставила ей смерть – и стало прозрачным, едва осязаемым, а затем распалось на мириады искр. Искры стали серебристыми бабочками, которые закружились по комнате, взбивая воздух в невидимую пену. Повинуясь воле Морриган, они выстроились в стройный ряд и серебристой лентой впорхнули в сферу. Морриган провела пальцами по прозрачной стенке, запечатывая в ней брешь. Невольно улыбнулась, глядя на медленно кружащихся бабочек.

Клио любила бабочек…

Морриган как-то предложила ей коллекционировать самых красивых из них. Ответом ей был убийственный взгляд – редкий гость на милом личике сестренки, и фраза: «Невозможно восхищаться тем, что мертво». Клио тогда едва исполнилось двенадцать. Было лишь одно исключение из этого правила – их мать, к тому времени прочно поселившаяся в Мире Теней.

Морриган понимала, что сильно рискует, используя запрещенную магию в здании, которое кишело агентами Департамента. Как могла, она развеяла оставленный за собой призрачный след тэны. Впрочем, в этом не было особого смысла: делом Клио занимается Ник, и когда обнаружат, что ее тело исчезло, он узнает об этом первым. След из тэны ему не понадобится, чтобы сложить два и два.

Она беспрепятственно покинула полицейский участок. Пользоваться портал-зеркалом не стала, чтобы лишний раз не попадаться в объективы зеркал агентов Департамента. Придя домой, выложила на стол обе сферы.

Итак, в ее руках наконец-то были две половинки одного ключа: душа и тело Клиодны Блэр.

Глава восьмая

Николас был в ярости.

– Что-то не так? – хладнокровно спросила Морриган, когда инспектор, подобно бешеному вихрю, ворвался в ее квартиру.

– Тело Клио пропало. А затем чтица по зеркалу слежения увидела тебя выходящей из полицейского участка. И произошло это за несколько минут до того, как Вескель обнаружил пропажу. Твоих рук дело?

Будь прокляты эти чтицы.

– Ник, я никогда бы не пошла против Департамента.

– Ой, да брось, – зло усмехнулся он. – Ты вообще никогда не считаешься с другими. Ты хоть понимаешь, какие неприятности на нас навлекла? Тело человека исчезло, Мор!

Ник никогда бы не назвал ее именем, которое так ее раздражало. Именем, которое, имея прочную связь со смертью, куда больше подошло бы ее матери, нежели ей самой. Значит, он в ярости. Плохо, очень плохо. До ярости Ника как таковой Морриган не было никакого дела. Но она украла тело из морга, нарушила закон. Если инспектор Департамента начнет вставлять ей палки в колеса… убийцу сестры она может не найти никогда.

Оправдываться бессмысленно – Ник знал достаточно, чтобы сделать соответствующие выводы. Если отвести от себя подозрения невозможно, нужно сделать хоть что-то, чтобы оправдать свой проступок. И немедленно. Но объяснять Нику, что она задумала… нет, он никогда этого не поймет.

– Я просто хотела сделать хоть что-то для Клио… – прошептала она. – Знаю, это противоречит всем мыслимым правилам, но у нас, у ведьм, свои обряды. Я похитила тело Клио, чтобы… проститься с ней так, как умею.

Морриган не умела плакать. Бадб, которая взяла ее обучение и воспитание под строгий контроль, всегда говорила: слезы – это слабость. «Каждый раз, когда ты плачешь, ты пробиваешь свой внутренний щит, и не дай бог рядом окажется тот, кто увидит твою уязвимость и воспользуется ею». С самого детства Морриган отучила себя плакать. Превращала свою боль в ярость и крушила все вокруг. Ярость – это сила. Так ее учила мать.

Слеза, покатившаяся по ее щеке, была фальшивой, вызванной магией, и ничем иным. Однако Ник об этом не знал и, встревоженный, растроганный таким редким для Морриган проявлением чувств, подошел к ней, сгреб в охапку и прижал к себе. От его гнева не осталось и следа – напротив, от него исходили волны беспокойства и безграничного сочувствия.

Мужчины… Пытаются казаться такими сложными, а на деле – так предсказуемы и просты.

– Но… Морриган… Что, если вскрытие поможет нам найти убийцу? Разве ты не хочешь этого?

– Не поможет, – убежденно сказала она. – Я все перепробовала, и твой эксперт… ты же его слышал. Кто бы ни сотворил это с Клио, он тщательно замел следы. И мне никогда его не отыскать, если только…

– Если только что? – Николас Куин покорно вступил в расставленную для него ловушку.

– Если только я не спрошу об убийце у нее самой. Если церемония прощания с ведьмой пройдет по всем правилам, она никогда меня не покинет – пускай и в обличье духа, но Клио всегда будет рядом со мной.

Ник выглядел сбитым с толку. Не его вина, что большая часть ведьминских секретов навеки так и останется для него секретами. Он не знал даже про Бадб Блэр, которая незримо присутствовала в жизни дочерей, хотя ее жизнь после смерти имела под собой совершенно другую природу. Морриган многое от него скрывала – даже тогда, когда они были очень близки. Впрочем, тайны всегда были неотъемлемой частью ее странной жизни.

– Прости, Ник, что так с тобой поступила. Но я не могла иначе. Я должна была пойти на это – не только ради себя, но и ради Клио.

Морриган надеялась, что ее слова окончательно растопят лед в сердце Ника – ему ли не знать, что извиняться не в ее привычках. И Клио… Она наверняка занимала важное место в его сердце. Клио легко сходилась с людьми. Светлую, искреннюю, так непохожую на сестру, ее всегда любили.

Ник тяжело вздохнул. Морриган услышала в этом вздохе невысказанное и довольно улыбнулась. В этом раунде победа осталась за ней.

– Тебе нужна помощь? С обрядом? – тихо спросил он.

Совесть кольнула острой иглой – но только на мгновение. Морриган улыбнулась – так искренне, как только могла.

– Я справлюсь, Ник. Спасибо.

Он ушел. Морриган задумчиво повертела в руках медальон, но все же передумала вызывать Джона Гейта. Некоторые вопросы нужно решать с глазу на глаз. Накинув на плечи кожаный плащ и вставив в петлю на поясе плеть-молнию, она вышла из дома.

Почти позабытый путь до квартала Дарквиш, где проживали семьи, находящиеся у самой черты бедности… Еще не нищие, но уже почти отчаявшиеся исправить что-то в своей жизни. Морриган остановилась у деревянного многоквартирного дома, решительно толкнула подъездную дверь. Лестница на ее появление отозвалась недовольным скрипом, перил Морриган старалась вовсе не касаться.

Наверняка большинство здешних жителей подрабатывают донорами для всемирно известной корпорации «Экфорсайз», производящей браслеты экфо. Или, что еще хуже, донорами совершенно неизвестных фирм, которые пытаются повторить успех «Экфорсайз» менее законными методами. Легкие деньги, но взамен – полное магическое истощение. Поэтому у квартирантов не оставалось магии на починку дома – а она была нужна ему как воздух. Стены обшарпаны, в единственном окне зияет прореха, не очень умело залатанная чарами.

Морриган постучалась в нужную дверь. Подождала несколько мгновений, постучала снова. Нетерпеливо вздохнула. Обостренное ведьминское чутье подсказывало: за дверью кто-то стоит. И, судя по медлительности, гостей он не ждет.

– Эмер Гейт, откройте.

За дверью зашевелились. Миг – и снова воцарилась тишина.

Морриган раздраженно фыркнула. Как утомительно – следовать приличиям!

– Эмер Гейт, это Морриган Блэр. – Тишина. – Открывайте, пока я не взорвала эту дверь к чертовой матери!