Исчезнувший мертвец

Покинув арсенал, я вернулся в театр. Полник встретил меня в дверях.

– Все здесь, но это начинает им надоедать. Публика чертовски недовольна.

– Им уже недолго осталось томиться. Сейчас я поговорю с ними. И что бы я им ни сказал, не показывай своего удивления.

– Лейтенант, – убежденно заявил Полник, – меня уже давно ничего не удивляет в ваших действиях.

Я вошел в зал вместе с ним, поклонился и услышал недовольное ворчание очумевших девиц. Рискуя быть освистанным, я влез на сцену и повернулся лицом к курятнику, где, чего греха таить, мог бы быть неплохим петухом.

– Дамы и господа! Весьма огорчен, что так долго пришлось держать вас здесь, но мы были не в состоянии проводить расследование по двум убийствам, не прибегая к такой мере. Более того, собрав вас всех вместе, мы исключаем риск нового преступления.

Плешивый преподаватель, который по описанию Каролин, вероятно, являлся профессором Колеманом, быстро поднялся со своего кресла.

– Мистер, – без предисловия начал он, – могу спросить у вас: долго ли вы еще собираетесь держать нас здесь?

– Нет, сэр. Вы можете уйти минут через пять.

– Уже давно пора, – проворчал Колеман. – Это невероятно! Скандально, мистер.

– Эти убийства тоже невероятны и скандальны, вы не находите? – парировал я. Профессор пошатнулся и плюхнулся в кресло, что-то недовольно бормоча себе под нос, а я смог продолжать свою речь:

– Дамы и господа, вы, безусловно, оцените причину, которая позволяет мне разрешить вам покинуть этот зал. Больше нет никакой опасности, убийца задержан!

Всеобщее возбуждение выразилось в громких восклицаниях. Я терпеливо ждал, пока все успокоятся.

– Теперь он обвинен в преднамеренном убийстве и находится по пути к комиссариату. Мне остается пожелать вам доброй ночи и сна без кошмаров.

Колеман вновь подскочил:

– Должен ли я понять, мистер, что, после того как вы сообщили нам эту новость, вы даже не собираетесь назвать нам имя гнусного преступника?

– Ну что вы, профессор! Я полагал, что вы все догадались. Это единственный отсутствующий представитель корпуса преподавателей. Господин, который рассматривает убийство как одно из произведений искусства.

– Пирс? – заорал Колеман. – Вы сошли с ума!

Через три кресла от Колемана вдруг раздался крик раненого животного. Мисс Баннистер приподнялась. Ее лицо исказило отчаяние.

– Нет, – простонала она, – нет, это невозможно!

Пошатнувшись, мисс Баннистер свалилась на ковер.

Именно с этого момента руководство ученицами взяла в свои руки мисс Томплинсон и проделала все это, должен признаться, с завидной твердостью. Она отстранила любопытных, чтобы дать приток воздуха директрисе, потом подняла ее с такой легкостью, как будто та была ребенком, и понесла эти сто пятьдесят фунтов свежего мяса к кабинету патронессы.

Я последовал за ней. Когда мы прибыли по назначению, я закрыл дверь. Мисс Томплинсон деликатно доложила мисс Баннистер на диван и стала похлопывать ее по щекам.

– Ничего особенного, – произнесла она. – Это всего лишь потрясение, понимаете? Я ничего не должна говорить, но разве я стану предательницей, если кое-что расскажу вам, да?

– Не будете, – успокоил я Агату.

– Видите ли, мисс Баннистер влюблена в Пирса. Это необъяснимо, но это факт. Я всегда находила Пирса немного неискренним и мало подходящим для этой школы. У него постоянно приторный вид, особенно если он встречается с некоторыми девицами в коридоре. – Мисс Томплинсон энергично качнула головой. – Хитрец! Такое впечатление он на меня производит. Ему следовало бы больше заниматься физическими упражнениями и принимать холодные ванны, это избавило бы его от эротических мыслей. Вот, например, мой Август… Знаете, мы скоро поженимся, и меня это устраивает. Наша любовь чистая, романтичная. К тому же мистеру Диксу необходимо, чтобы им, бедным малым, кто-нибудь занимался. Этот не станет разглядывать учениц плотским взглядом и раздевать их глазами. Он понимает разницу между чувствами и всем остальным.

Мисс Баннистер захлопала глазами.

– Эдвард… – почти беззвучно прошептала патронесса и открыла глаза, после чего вновь отключилась.

– Шок! – лаконично прокомментировала мисс Томплинсон. – Что-то она долго не приходит в себя, вы не находите, лейтенант?

– Да, конечно.

Мисс Томплинсон взглянула на меня с улыбкой, изображающей одновременно удивление и восхищение:

– Решительный человек! Быстрая рука!

– Простите?

– Так быстро обнаружить, что именно Пирс нанес роковой удар. Высший класс! Лучше всякого кино.

Но какой все же чудовищный вечер! Если вспомнить об этих двух бедных девочках… Ужасно! Этот тип – извращенный монстр, лейтенант, а я всегда знаю, что говорю. Просто невероятно! Необходим чистый разум в чистом теле, и такие вещи никогда не произойдут. Вы со мной согласны, лейтенант?

– Только наполовину – о чистом теле.

Мисс Томплинсон громко засопела и вновь принялась хлопать по щекам мисс Баннистер. В дверь осторожно постучали. Я прогнал посторонние мысли и открыл ее.

Передо мной оказался улыбающийся мистер Дикс с испуганным видом:

– А что, Агата.., простите.., мисс Томплинсон.., еще здесь? Я вам не помешал, лейтенант?

– Нет, входите же.

– Благодарю.

Когда мистер Дикс робко вошел, невеста одарила его улыбкой.

– Ты беспокоишься обо мне, мой волк? – Агата Томплинсон повернулась ко мне:

– Август такой заботливый. Если он не видит меня в течение двух минут, то сразу же начинает беспокоиться.

– Он же готовится к женитьбе, мисс, – заметил и. – Нормальное дело. Вначале мужья всегда беспокоятся о своих женах, затем этим занимаются женщины.

– Не будьте таким циничным, – строго проговорила мисс Томплинсон. – Цинизм – наш злейший враг.

С ним необходимо бороться, не исключено, что и с помощью кулаков. Вы сами удивитесь результатам.

– Скорее, будет удивлен мой цинизм.

Мисс Баннистер издала тихий мучительный стон и открыла глаза. Дикс прочистил горло.

– Любовь моя! – обратился он к невесте.