Труп на сцене

– Парни, вы должны были видеть, как это все случилось. Не расскажете ли мне теперь обо всем? Довольно долго они молча переглядывались.

– Думаю, мы ничего не видели, лейтенант, – первым решился нарушить молчание Кларенс. – Мы играли нашу любимую “Пустынную улицу” и больше ни на что не обращали внимания. Первое, на что я обратил внимание, – это был крик какого-то типа, и я подумал, что мы классно подзавели его. Но уж потом я услышал этот “трах” и старался понять, что же это такое, и не сбиться с ритма, а потом этот чудак появляется прямо перед нами, его болтает из стороны в сторону; я решил, что это какой-то чокнутый, и уж было собрался дать ему по балде контрабасом, но тут он вдруг кувыркается с копыт, я вижу на рубашке кровь, и, о Боже, ему копец!

– Он правильно все толкует, ищейка, – Куба стал быстро кивать головой, широко мне улыбаясь. – Точно все говорит – мы ничего не видели, пока этот парень не превратился в труп прямо перед нашими глазами. Я взглянул на Уэсли Стюарта.

– А ты что скажешь?

Очень медленно тот сфокусировал свой взгляд на мне.

– О чем это вы, лейтенант? – голос его был тих и, приятен.

– Ты подтверждаешь то, что говорят твои приятели?

– Простите меня, – он виновато улыбнулся. – Я вас не слушал. Я размышлял, как нам лучше сыграть “Тоскливый блюз”, стоит ли использовать саксофон-тенор вместо…

– Мне жаль прерывать твои музыкальные изыскания, но полчаса назад здесь убили человека. Хочу услышать твою версию событий. Скажем, видел ли ты, кто его убил, и так далее…

– Понял, понял, лейтенант, – он опять слабо улыбнулся. – Простите меня, я абсолютно ничего не видел, пока он не появился перед нами. Когда я играю, я ничего не вижу. Наверное, так. Я даже не слышал никакого крика или выстрела, хотя потом мне Кларенс и говорил о них. Я видел только, как этот парень встал перед нами, а потом упал на сцену замертво.

– Кто-нибудь из вас его знает? – задал я вопрос, и все трое отрицательно покачали головами.

– Вы видели когда-нибудь его здесь? Все они снова замотали головами.

– Где-нибудь в другом месте вы его раньше встречали? И снова отрицательный ответ.

– Никто из вас ничего не видел. Не видели никого с пистолетом в руке? Не видели никого сзади вас, слева или справа, кого-нибудь, кто вытащил бы пушку и застрелил беднягу?

– Извините, лейтенант, – наконец произнес Уэсли Стюарт. – Думаю, мы слишком были заняты своим делом в то время.

– О'кей. Спасибо за помощь. Они разом поднялись со стульев и в ногу зашагали к двери. Когда они ушли, в офис вошел Полник.

– Ну как идут дела, лейтенант? – с надеждой в голосе спросил сержант.

– Девушка ничего не знает – по ее словам. Эта троица ничего не знает – по их словам. Давай тогда официанта.

Через полминуты передо мной сидел неряха-официант.

Я пристально взглянул на него. Он был высокого роста и крепкого телосложения. У него были темные густые волосы, которые надо было подстричь еще месяцев шесть назад, а причесать прямо сейчас. Он сидел развалившись на стуле, с вызовом глядя на меня У меня сразу же сложилось впечатление, что в роли допрашиваемого он выступает не впервые.

– Где вы находились, когда все это произошло?

– В кухне. Давал заказ для четырех бродяг, занявших столик рядом с вашим. Джо помогал мне, когда я услышал дикий крик, а потом и выстрел. Я рванулся в зал, чтобы увидеть, как этот парень покрутился на сцене, перед тем как свалиться.

– Вы никого не видели за сценой?

– Не было никого за сценой, – твердо заявил лохматый. – Никого там не было, кроме этих троих олухов, лабающих почем зря.

– Вам не нравится джаз?

– Точно так, лейтенант. Мне нравится тишина.

– Этот парень, которого никто не убивал, знаком ли он вам? Был ли он здесь когда-нибудь до этого? Вы уже говорили, что никогда его раньше не видели.

– Совершенно верно, лейтенант, – официант кивнул.

Я вытащил спичечный коробок, найденный в кармине трупа, и открыл его. Там осталось всего три спички.

– Может, он решил, что сегодня 4 июля. Здорово же он попользовался спичками за те десять минут, что был в заведении перед тем, как его убили!

– Думаю, что он раньше уже бывал здесь. Может, я просто его раньше никогда не замечал.

– Может, вам следует носить очки. Может быть, нам с вами нужно поближе познакомиться в уютненьком отделении полиции и попытаться поработать над вашей памятью. А вдруг в ней наступят какие-нибудь улучшения.

– Не говорите со мной так, лейтенант. Думаю, я просто не вспомнил его, я был так расстроен, его застрелили, да и вообще…

– Сколько раз он был здесь до сегодняшнего дня?

– Четыре или пять раз. Постоянно курил свои косяки. Его можно было учуять столиков за пять.

– Как вас зовут?

– Бут. Эдди Бут.

– Что вас заставило забыть этого парня, когда я первый раз спрашивал о нем? Бут нервно сглотнул.

– Вы жестоко поступаете со мной, лейтенант.

– Да я даже и не пытался. Вам бы посмотреть на меня, когда я в гневе.

– Полуночной не нужны лишние беспокойства. А от этого парня так и веяло неприятностями с самого первого раза, когда я его увидел.

– Косяки?

– Точно ! Всегда под балдой.

– Как его звали?

– Я не знаю, лейтенант.

– Уверены в этом?

– Абсолютно.

– Продолжайте.

– Он о чем-то говорил с Полуночной, – прошептал официант. – И я видел, что ей это совсем не нравится, но, похоже, она вынуждена была почему-то его терпеть.

– У него что-то на нее было?