Золотой Ипподром

– Он хорошо танцует!

– Значит, ты не пожалела, что вняла моему совету? – спросила императрица.

Катерина сделала глоток кофе.

– Нет, мама, танцевать с ним было приятно.

– Кстати, – августа взглянула на мужа, – мне показали твою «прелестную девочку» Мари. Она полвечера проплясала с каким-то бородатым сайгаком, который и танцевать-то толком не умеет! Сразу видно – какой-нибудь ученый!

– Ну, почему сразу ученый? Некоторые ученые прекрасно танцуют, да и бороды у них нет, – заметил император и тронул свою бороду.

– О, да, – оживилась Катерина, – например, господин Киннам танцует просто божественно! Вчера он пригласил меня на Венский вальс, я так боялась именно этого танца, он такой быстрый, но с Киннамом это было что-то волшебное!

– Ну, я рад, что вы хорошо повеселились, – произнес император несколько мрачно.

– Но ты тоже, вероятно, увлекательно провел время, – заметила августа. – Ты даже забыл о белом вальсе!

– Прости, Евдокия, я просто заболтался, – сказал Константин еще мрачнее.

Императрица бросила на него удивленный взгляд.

– Да ладно, – она лучезарно улыбнулась, – ты же всегда любил свою болтовню больше, чем танцы.

Но нотка обиды не могла укрыться от императора. Он пристально посмотрел в глаза жене и промолвил:

– Я чувствую, это для тебя был особый момент, что-то из ряда вон выходящее, да? Но, пожалуйста, когда это случится в следующий раз, скажи мне об этом прямо. Уж тогда я не забуду.

– И даже покинешь изысканное общество в биллиардной? – Евдокия лукаво сощурилась.

– Ты в этом сомневаешься?

– У них там свои секреты! – встряла Катерина. – Интриги… Кстати, а что за история с нефтепроводом? Вчера на балу Стратиотис пристал ко мне с вопросом, не нанесет ли его строительство ущерб духовной жизни киликийских монастырей!

Кесарий прыснул.

– Да нет никакой истории, это просто кому-то хочется чтобы она была, – сказал Константин. – Будем тянуть нефтепровод, где нам удобно, и всё тут.

– А высокопреосвященный Кирик опять разозлится, что всё решили без него, и соберет толпы народа? Как в прошлый раз?

– В прошлый раз мы действительно сплоховали, да. Не учли степень его наглости… Глупая получилась история.

– Наверное, это ты сплоховал, о государь? – насмешливо спросила Евдокия.

– Может и я, что с того? Никто ведь даже не может сказать, будто я пренебрег чьим-то мудрым советом. Хотя советчиков-то было много. Но никто не понимал, что происходит.

– А теперь понимают?

– Теперь пришлось принять собственные меры. – Константин криво усмехнулся. – Думаю, они будут адекватны ситуации.

– Ну, хорошо, хорошо, – опять заговорила Катерина, – а хурриты нефтепровод не взорвут? Многие этого опасаются…

– Пусть опасаются, а ты не переживай, разберемся, – спокойно ответил император. – Ты лучше переживай за свои оценки.

– Я переживаю за оценки… которые дают нашей политике! – воскликнула девушка. – В Универе говорят, что хурриты получили кучу денег от нефтяных шейхов.

– Глупости! – отрезал Константин. – Зачем шейхам с нами ссориться? У повстанцев только одна «коровка», и пасется она известно где.

– В Москве?

– Конечно! Там что угодно придумают, хоть философский камень, лишь бы у этих бездельников были деньги и оружие.

– И зачем им только всё это? Они ведь сами бедно живут. – Катерина пожала плечами.

– Из вредности. Да еще для того, чтобы где-нибудь в мире развевался их красный флаг.

– Но с этим что-то можно сделать? – недоуменно спросила принцесса.

– Мы делаем. Но граница длинная, горы… Ты ведь была там. А персы хитры и неискренни, как всегда. Рассчитывают урвать с севера какие-нибудь блага. Представь себе, недавно мы нашли пятикилометровый туннель. В скалах!

– Ого! – изумились женщины.

– Вот и ого! Приходится признать, что проще справиться с теми, кто оружие берет, а не с теми, кто дает. Хотя и здесь всё нелегко… Не химией же их травить!

– Ой, пап, кстати о химии, – встрепенулась Катерина. – Я вчера читала в «Католической Италии», что этот вирус два-икс-четыре-sdf создан искусственно. То ли у англичан, то ли у нас в военной лаборатории, чтобы всех травить! И особенно – добрых латинян. Представляешь?

– Представляю.

– А… это полностью исключено? – осторожно спросила девушка.

– Не полностью. – Император рассмеялся. – Но я бы, наверное, знал. Единственное, что исключено полностью – это чтобы никто из западных святош не додумался обвинить нас.

– Почему же? – заинтересовалась вдруг Евдокия.

До сих пор она молча и не без удивления прислушивалась к разговору, думая, что не успевает замечать, как дочь становится всё взрослее и взрослее… Искоса поглядывая на Кесария, который сидел молча, хотя явно был недоволен отсутствием внимания к своей персоне, императрица думала, что и он, наверное, тоже скоро начнет интересоваться этой скучной политикой…

– Да потому, что они неудачники, – ответил Константин. – Папа считает себя вселенским архиереем, но от вселенскости у него осталось очень мало. Вот и приходится искать виноватых, куда же деться?

– А можно как-то запретить печатать такие вещи? – спросила принцесса.

– Бессмысленно. Это же предмет веры, как его запретишь? Да еще в другой стране. Если у людей что-то не заладилось с их религией, всегда так получается. Вот поговори с Луиджи, может, он тебе подробно расскажет, как там и что. Кстати, с чего это ты вдруг стала читать обскурантистскую периодику?

– Так, просто на глаза попалась, – медленно ответила Катерина, задумчиво копаясь золотой ложечкой в кофейной гуще.

* * *

Киннам смотрел на арену ипподрома, где шел первый заезд, и посторонний наблюдатель, конечно, приписал бы азарту болельщика воодушевление, читавшееся на лице великого ритора – поразительно красивом лице с античными чертами, которое смелый размах летящих бровей и темные глаза в обрамлении густых длинных ресниц, со спрятанной в уголках улыбкой, делали настолько привлекательным, что от него трудно было отвести взгляд. Но если бы кто-нибудь пригляделся внимательней, то в охватившем ректора Афинской Академии воодушевлении он мог бы уловить нечто, не вязавшееся с обычным возбуждением любителя лошадиных бегов, но напоминавшее, скорее, мальчишеский азарт при совершении опасной проделки, которая могла или обернуться крупной неприятностью, или принести необычайный выигрыш. Однако таких пристальных наблюдателей рядом с Феодором не было – всех занимало происходящее на ипподроме: колесницы пошли на предпоследний круг, и возница красных снова лидировал, несмотря на то что сегодня ему приходилось соревноваться с двумя новыми противниками, поскольку возницы зеленых и синих из первой и второй четверок поменялись местами.

– Если так пойдет дальше, устроителям скачек грозит разорение! – пошутил сидевший справа от Киннама ректор Сорбонны Эрве Рокар. – Теперь ведь, наверное, все бросились ставить на Феотоки, и если он все время будет выигрывать…