Пустяки и последствия

– Сильный шок и депрессия, вызванная стрессом. Причину вы знаете. Думаю, что девочке стоит походить ко мне на когнитивно-поведенческую терапию, но, судя по её состоянию, без таблеток сейчас не обойтись. Не дёргайтесь так, что вы! – мягко улыбнулась женщина, заметив нервную реакцию Вадима. – Вы же образованный человек, что вы так пугаетесь слова «таблетки»! Это не навсегда, более того – ненадолго. Только выровнять девочке психологический фон, успокоить её, наладить настроение. Предупреждаю, лекарства дорогие…

– Да какое это имеет значение! – воскликнул Карлов. – Но это же психотропы, вот, в чём ужас!

– Никакой не ужас, – профессионально спокойным и умиротворяющим голосом заговорила доктор. – И не надо пугать себя страшными словами, – она ласково улыбнулась. – Да, психотропы. А слово антибиотики вас не пугает, нет?

– Может, обойтись… этой… поведенческой терапией?

– Вадим Павлович, – вздохнула врач. – Не обойтись. Давайте не будем рисковать, хорошо? Речь идёт о паре месяцев, максимум о трёх. Доверьтесь, пожалуйста. Девочке нужна серьёзная помощь, она переживает сильную травму.

МАРАФОН

– Вадим, – осторожно решилась спросить я, когда мой собеседник на мгновение умолк, чтобы перевести дыхание. – Вот над вашей девочкой эти… глисты издевались совершенно беспричинно, бессмысленно и глупо. А вы других их «клиентов» знаете? Остальные тоже безвинно пострадавшие?

Наверное, напрасно спросила. Вадим недобро на меня глянул… Пожалуй, в его взгляде читалась: зря я тебя в собеседники выбрал!

– Интересно как у вас мысль пошла… – выдохнул он. – Ну да ладно, поговорим и об этом. Первое: а меня это волнует? Какое мне вообще дело до других, до всех на свете, когда речь идёт о жизни моего ребёнка? А?

Это «А?» звучало вызывающе. Я предпочла промолчать, пусть уж выскажется.

– Молчите. Значит, понимаете, всё-таки. И второе. Видел я прочих их «клиентов» – разные это люди. Большую часть вообще не знаю, но, если судить по тому, что клацают глисты, так там ужас, жесть и полная безысходность. Но с какой стати им верить, если я на своей шкуре знаю, как они лгут, сколько они лгут и вообще каковы принципы и правила их так называемых обсуждений. Их мнения для меня пустой звук, пустое место – и это в лучшем случае. В худшем – ложь, клевета и то, за что бьют по морде или даже убивают, – его голос звучал жёстко и зло. – В клиентах у этих уродов есть даже знаменитости. И что? Надо ковыряться в каждом прыще человека только за то, что он добрался до каких-то вершин? Да всегда так было, я знаю! Но так, да не так – не было интернетовской публичности такого рода сплетен и грязи, раньше это было «сарафанное радио» на ушко. Почему на ушко-то? Потому что не было принято, было стыдно, неприлично, в конце концов! Собирать сплетни, грязно фантазировать и ругаться, как пьяные матросы, считалось неприличным! Боже, какие, оказывается, буколические времена-то миновали, а! А теперь, можно сказать, в мегафон орут, но пока что под масками, чтобы рыла видны не были! Почему? Потому что до сих пор неприлично, мать их, и им самим пока всё ещё стыдно, но технические средства отменили это самое «на ушко»! – Вадим сильно повысил голос, лицо его побагровело, мужчина наливался бешеным гневом. – Да, среди их объектов хватает и малоприятных особ, есть откровенные негодяи, про которых известно, что они – негодяи. Но вот что я вам скажу. Если вы намекаете, что борьба со злом в таком виде хороша и правильна, то, наверное, нам стоит закончить эту беседу прямо сейчас. Потому что анонимно орать пакости и гнать волны клеветы даже на дурных людей – это не борьба со злом. Эх, ладно, признаюсь! Думал я об этом, думал, как и вы задавал себе такой вопрос. И сколько бы раз ни начинал заново тянуть эту мыслительную волынку – а что, если… а коли человек ужасный… а если имярек на самом деле проститутка, а выдаёт себя за деву Марию… – всё равно нет, нет и ещё сто раз нет! То, что делают эти уроды, лишь приумножение зла, потому что тоже зло! Ложь – зло, клевета – зло, грязная брань – зло, сплетни – зло, в конце концов, анонимность – зло. И объясните мне, идиоту, как из такого количества разных видов зла может в итоге получаться добро? Что за математика или химия, или какая там хитрая наука, которая совершает подобные превращения? – он уже кричал. На нас испуганно поглядывали посетители кафе и официанты. Ещё этого не хватало… – Ну что, подруга моя случайная, развеял я ваши сомнения в том, что тот форум – чистое и беспримесное зло или вам ещё хочется поболтать о благородных виртуальных робинах гудах, м?

Мне оставалось только одно: я протянула руку, положила свою ладонь на его горячие дрожащие пальцы и слегка их сжала. Вадим вздрогнул.

– Простите, Вадим! Я сглупила. Вы безусловно и стопроцентно правы. Просто я хотела в этом убедиться. Простите!

Он даже не представлял, до какой степени я знала, что он прав! Но я должна была понять, что Карлов сам думает об этом.

Вадим вздохнул и ответил на моё рукопожатие.

– Это вы простите, что это я разорался тут…

КОМА

Поначалу всё пошло хорошо, ведь хорошо же! Карлов взял отпуск, оставив Юрычу и прочим «добивать» детали контракта. В конце концов, всё самое главное им сделано, и сейчас важнее дочери для него не было никого и ничего на свете. Ася пока что не ходила в школу.

Дважды в неделю Вадим возил девочку к Арине Викторовне, и после разговоров с доктором Ася немножко оживала и становилась похожей на прежнюю – солнечную и спокойную.

А дома они с дочкой много-много разговаривали. Наверное, никогда прежде они столько не болтали, сидя рядышком на диване: Аська забиралась с ногами, заворачивалась в плед и смотрела на отца глазами маленького ребёнка – с надеждой и бесконечным доверием. Она была абсолютно открыта ему и жарко вбирала каждое его слово. Часы, сутки сплошных разговоров! И вовсе не только про случившуюся беду, а вообще про жизнь – про будущее, про балет, про кино и Асиных приятелей.

Но и про беду тоже. И Вадиму в какой-то момент показалось: то, что он делает, и как у них получается это с Асей, намного действеннее, чем посещения доктора Арины. Не однажды у Карлова по краю сознания пробегала шальная мысль, что сеансы по сто долларов каждый – зряшные. Сотня, конечно, не деньги, но есть ли в этом смысл?

– Как ты вообще вляпалась в эту грязь? Как отыскала форум?

– Да что ты, ничего я не искала! Мне прислали ссылку в личную почту.

– Кто?

– Никто. Явно с одноразового адреса.

– То есть, кто-то знакомый, кто знает твою почту?

– Совсем необязательно. Я не скрывала свой имейл, он указан в моих соцсетях…

– Вот ведь чёрт!

– Аська, ты не дурочка ли – реагировать на умственно-отсталых идиоток, которые все вместе не стоят твоего мизинца, глисты завидущие?

Аська прыскала в кулачок. Хороший признак.

– Ну, и что скажешь?

– Ну, дура. Знаю. Я всё знаю, папа.

– Интернет отключать будем?

– Паааа! Мы ж договорились! С каких пор ты мне не веришь? Я обещала, я сделала: больше носа не сую на тот форум. И электронную почту сменила, её теперь знают только самые родные подружки… ты со всеми знаком. А старый имейл убила. Как обещала. На всякий случай, чтобы больше не присылали мне «приветиков». Может, проверишь?

– Ну уж нет. Если ты даёшь честное дочкино слово…

– Я даю честное дочкино слово! – горячо и с улыбкой повторяла их любимое детское заклинание Ася. И, как когда-то малышкой, прижимала обе ладошки к самому сердцу. – Самое честное дочкино слово!

– Верю. Как обычно, верю!

– Ася, почему у тебя случилась такой силы реакция? Вот скажи, если бы старые злобные бабки-ёжки с клюками, сидящие в парке на лавках, говорили тебе вслед какие-то гадости… или пьяные бомжи, валяясь на тротуаре, обругали бы последними словами, ты тоже побежала бы резать вены, что ли?

– Нет, пааап, – задумчиво тянула Ася. – Тут ведь другое. Не бабки, не бомжи. Взрослые люди, опытные, некоторые очень даже образованные, разбираются в балете, в жизни…

– Мать твою! – не сдержался Вадим. – Да с чего ты это взяла?

– Ну, они ж сами про себя пишут: я имею отношение к балету, а я к литературе… а у меня художественное образование…

– И ты поверила? Ты поверила?!

– Знаешь, мне казалось, что такое враньё о себе остаётся где-то в детском саду. Что взрослые люди так не делают. Это же глупо! «А у меня папа самый главный генерал»…

– Девочка моя, – Карлов обнимал дочь, целовал её макушку и вздыхал. – Так называемые взрослые люди… в общем, не питай иллюзий-то. Они те ещё шельмы, прохвосты и лжецы. Слушай, малышка: если человек ввязался в анонимную игру, где его лицо спрятано, где он, как реальная личность, не существует, то враньё – это его суть, понимаешь? Он начинает лгать про придуманную жизнь, которой у него в помине нет, и, собственно, по этой причине он и есть аноним. Сам по себе он пустое место. Самое грустное и любопытное, что иногда даже не пустое! Нормальный, вроде, человек с обычной жизнью. Но ему этого мало, ему хочется большего, как у кого-то другого, кому он в результате дико завидует. Зависть! Первое и главное, что правит чувствами таких… глистов. Даже если у них всё не так плохо, ведь на самом деле они совсем не бабки и не бомжи, но всё равно есть нечто, что бесит их в чужих судьбах: как правило, это то, чего не досталось им, и, по их мнению, несправедливо.

– Па, эти глисты обсуждают в том числе реально плохих людей. То есть, там есть такие персонажи, что и меня тошнит, правда…

– И что это доказывает? Это нисколько не противоречит тому, что я сказал. Завидуют даже негодяям, если у негодяя, к примеру, много денег, есть слава и успех.

– Но они же говорят про них ту самую правду, от которой и мы с тобой приходим в ужас!

– А зачем они это делают? Ради борьбы со злом? Я тебя умоляю! Кто мешает открыто писать, к примеру, в своих блогах, раз они настолько по-интернетовски продвинутые люди, ту же самую правду? Трусость? Боятся аргументированного и адресного ответа? Боишься – тогда не борись и сиди тихо, не борец ты никакой, если даже от виртуальной борьбы штаны полные. Лаешь, как мелкая сявка, из-под забора, так не называй это борьбой за правду. Но дело-то в том, что им мало правды, им мало разоблачения реальной гадости, им нужна ложь, необходима, как воздух! Их гадкая натура требует наворотить кучу грязи поверх правды – и всё это ради самоутверждения. Исключительно! И, между прочим, девочка, таким образом они до нуля обесценивают любые попытки на самом деле что-то делать с тем плохим, что реально существует. Потому что ложью разбавляют всё до абсолютной лжи… Ну, как объяснить? Вот, если взять полкило варенья и полкило, прости, дерьма, смешать всё это, то получится килограмм, опять прости, дерьма, ведь так? Та же история. Половина правды, половина лжи, всё это приправлено грязной бранью, плюс анонимность… Извини, но я автоматически встаю на сторону тех, кого они поливают. Ну, а если это, к примеру, Жириновский, то ни на чью сторону. Но их аргументы для меня ничтожны!

Ася слушала внимательно, кусая губы.

– Скажи, есть там хоть слово правды про тебя?