Ангел

– Общий сбор! – прогрохотал голос извне.

Они оба поднялись, когда Джейсон кивком указал на дверь. Он носил красную рубашку с синими джинсами и оказался на несколько дюймов ниже Гэбриела, который вновь ощутил, насколько неуместным выглядит здесь его полностью черный наряд. Джейсон вышел и встал слева от двери. Гэбриел последовал за ним, стараясь вспомнить инструктаж. Пока все складывалось неплохо. По крайней мере, сокамерник не проявлял склонности к насилию.

Выйдя за порог камеры, Гэбриел осмотрел крыло, не поворачивая головы и стараясь ни с кем не встречаться взглядами. Он встал справа от двери, а Джейсон – слева. Так же поступили и остальные, значит, таков принятый здесь порядок.

Незнакомый пока надзиратель встал в центре коридора нижнего яруса и начал выкрикивать фамилии по списку. Его голос звучно разнесся по всему крылу, отражаясь от стен, и перешептывания стихли. С легкими у охранника точно было все в порядке. Все послушно замерли, пока он называл фамилии, а заключенные по очереди отзывались. Гэбриел отметил, как странно, что мужчины, преступившие закон, выглядели сейчас столь смиренными и покорными. Он ощущал на себе взгляды, но даже не пытался выяснить чьи. Сам он смотрел только прямо перед собой.

– Уэбб! – наконец выкрикнул надзиратель.

Теперь не спрятаться. О его присутствии только что громогласно объявили.

– Здесь! – откликнулся Гэбриел.

Пятьдесят девять слов. До него донесся шумок тихих разговоров, и он удивился, что его голос вызвал такую реакцию. Меньше всего хотелось поддаться паранойе, но Гэбриел чувствовал себя таким одиноким. Он с любопытством огляделся, прежде чем вернуться в камеру, и убедился, что его действительно заметили.

– Сейчас нас запрут на полчаса, а потом дверь снова откроют на несколько часов, чтобы мы смогли поужинать и улечься на боковую, – объяснил Джейсон, затем посмотрел на Гэбриела и спросил: – За что ты загремел сюда?

– Я убил человека, – тихо ответил Гэбриел, не желая шокировать Джейсона, чья манера держаться все равно мгновенно изменилась.

От расслабленности сокамерника не осталось и следа. Его спина выпрямилась и напряглась, а потом он шумно вздохнул и улыбнулся, но взгляд опустил, чтобы не смотреть в глаза убийцы.

Хотя Гэбриел внешне казался высоким и сильным, он знал, что у него моложавое лицо. Оно выглядело слишком юным для девятнадцатилетнего подростка. Ангельское личико, так все описывали его, когда он был младенцем, а потому его полное имя Ангел Гэбриел Уэбб. Нелепо, но могло быть и хуже.

Джейсон достал из шкафа сборник кроссвордов и улегся на нижнюю койку, отвернувшись к стене. Разговор окончен. Но теперь Гэбриел хотя бы знал, какое из двух мест досталось ему.

Тот самый надзиратель, который привел его в камеру, просунул голову в дверь. Гэбриел успел заметить фамилию на нагрудной табличке: Барратт.

– У вас все в порядке?

– Да, спасибо, – ответил Гэбриел, постепенно вновь привыкая нормально говорить.

Приятно выйти из полной изоляции. Хорошо напускать на себя дурное настроение и строить недотрогу, когда волен делать все, что душе угодно, подумал Гэбриел. Но когда нет выбора, это надоедает, и очень быстро.

Впервые с тех пор, как Гэбриел оказался здесь, дверь наглухо закрылась. Впрочем, камера по-прежнему воспринималась как обычная комната. Так он представлял себе жилье в университетском общежитии, которое, к величайшему огорчению родителей, его совершенно не привлекало. Барратт опустил засов, послышался металлический стук. Гэбриел почувствовал, что у него перехватило горло. Он подтянулся и лег на верхнюю койку, стараясь сосредоточиться на правильном дыхании. Не хотелось полностью зависеть от лекарства, которое неизвестно когда можно будет получить. Он никогда раньше не испытывал клаустрофобии, но вдруг почувствовал, что стены камеры сдвигаются. Путь наружу полностью отрезан. Узел в желудке затянулся туже, и все двадцать пять минут, пока дверь снова не распахнулась, Гэбриел старался отвлечься.

* * *

Открыв глаза, Гэбриел обнаружил, что дверь уже открыта. Он спрыгнул на пол, заметив, что Джейсона на нижней койке нет. Наверное, он пошел ужинать. Хотелось надеяться, что сокамерник не испугался. До Гэбриела доносились разговоры, люди проходили мимо и вели себя раскованно, словно это здесь в порядке вещей. Гэбриел пожалел, что не догадался взять с собой книгу – трогать вещи Джейсона показалось плохой идеей. Он пригладил волосы, тряхнул головой, чтобы челка упала на глаза, и не слишком охотно пошел к двери.

– Эй!

Мужчина с шапкой густых черных волос стоял в дверном проеме. Он был почти одного роста с Гэбриелом, но обладал более массивным телосложением. Не толстый и далеко не рыхлый.

– Привет.

Гэбриел сложил руки на груди и встал рядом с дверью, всем своим видом показывая, что некая невидимая сила, эдакое магнитное поле защитит его от всего плохого.

– Я – Соломон Бэнкс. Моя камера через две от твоей. – Мужчина указал налево от себя. – Все зовут меня просто Сол.

– А я – Гэбриел.

– Будем знакомы, Гейб.

Лицо Сола растянулось в широкой улыбке. В ней сквозила теплота и дружелюбие, но Гэбриела уже предупредили, что в тюрьме любой может выбрать тебя мишенью. Об этом твердили полицейские, предоставленный ему адвокат и даже медсестра. Все они в один голос советовали быть осторожнее, но то ли просто пугали, то ли говорили дело, он пока не разобрался. Здесь каждый сам за себя.

– Возьми миску и ложку, отведу тебя вниз, в столовую, – продолжал Сол. – Кормят не слишком хорошо, но и не так чтобы очень скверно.

– Спасибо.

Гэбриел сильно проголодался. Может, и стоило рискнуть держаться рядом с Соломоном. Это уж точно лучше, чем отправляться в незнакомое место одному. Он надеялся, что его инстинкт в отношении Сола не подведет: тот действительно казался вполне нормальным. Парень задумался, за что же тот угодил в тюрьму, и сразу понял: такие догадки предстоит строить относительно каждого, с кем он встретится в ближайшее время.

Бесплатный адвокат объяснил, что тюрьма предварительного заключения содержит прихотливую смесь заключенных, которые часто меняются. Преступления одних значительно серьезнее, чем совершенные другими, – от мелких краж до убийств. Некоторые еще только ждут суда и приговора, после которого их переведут в другое место.

Гэбриел взял столовые приборы и вышел в коридор, покинув священное убежище и окунувшись в неизведанное. Все выглядело иначе, словно изменилось с момента, когда он впервые перешагнул порог тюрьмы. Снова ударил в нос запах. Мощная вонь чистящего средства сменилась ароматами, исходящими от людей. Гэбриел ощутил во рту привкус пота – и застоявшегося, и свежего. Как и ужасное амбре черного хозяйственного мыла, которым, как ему вспомнилось, пользовался дед.

Люди были повсюду. Гремели раскаты хохота, раздавались звуки ожесточенных споров. Приглушенные разговоры, благоглупости и банальности. Какофония напомнила атмосферу раздевалки в средней школе, то есть еще одного места, где Гэбриел находился в самом низу «пищевой цепочки» до тех пор, пока не вымахал в шесть футов ростом. Следуя за Солом в столовую, он по большей части смотрел в пол. Они миновали группы крупных белых мужчин с обритыми наголо черепами и спустились по металлической лестнице на нижний уровень. Возле столов для пинг-понга Сол обменялся приветствиями с некоторыми игроками.

Чуть дальше располагались душевые. Гэбриел с ужасом увидел, что в них можно свободно заглядывать. Внутри четверо заключенных мылись абсолютно голыми, и это никого не смущало. Лишь невысокая стенка, едва доходящая до бедра, создавала слабое подобие обособленности. Мысленно парень уже попрощался со свободой, но он и представить себе не мог столь полной невозможности уединиться. Ничто больше не принадлежало исключительно ему. Он стал частью огромного организма, системы, к которой придется приспосабливаться.

Суть нового образа жизни все яснее открывалась Гэбриелу, пока он стоял в конце длинной очереди за едой. Перед ним возвышался Сол. Проходя по тюремным помещениям, парень подметил еще кое-что: авторитет, которым пользовался среди прочих заключенных его новый товарищ: если это была не власть, то заметное уважение. Хотя страха он никому не внушал. Определенно.

– Ты сидишь с Джейсоном?

– Да, – ответил Гэбриел, все еще пытаясь восстановить голос.

– На твоем месте я бы не стал ссориться с ним.

– Он опасен?

Гэбриел постарался задать этот вопрос спокойно, прекрасно осознавая, что ночью его надолго запрут в камере наедине с Джейсоном.

– Нет. Но он глуп, – прошептал Сол, приветственно кивая еще одному знакомому заключенному, коротко стриженному молодому человеку с бородой имбирного оттенка.

Гэбриел заметил, что тот оглядел его от макушки до пят, и невольно поежился от оценивающего взгляда.

– Глуп?

– Никогда не бери взаймы и не одалживайся. Правило номер один. Особенно если тебе не дали разрешения. Когда все, что у тебя осталось, это двадцать вещей, они приобретают огромную важность. Джейсон отдал кому-то нечто очень важное. Его ждет суровое наказание, и лучше бы оно свершилось не при тебе.

– Разве ты не должен уведомить надзирателей?

– Правило номер два: никогда и ничего не сообщай охране. Здесь мало с кем обращаются хуже, чем со стукачами.

– Усек.

– Если заметишь, как что-то начинается, сразу уходи. Вот тебе совет, – добавил Сол. – Это тяжело, но здесь прежде всего нужно заботиться о себе. Так поступает любой зэк.

* * *