Но они тоже служат злу. Часть первая. Дочь демона

– А зачем по-вашему в приют наведалась гончая дона Бунэ? За ними ли? – Бангу взмахнул рукой в сторону детей.

– Что ты хочешь сказать, брат? – Радзу перехватил детей поудобнее, отчего те вскрикнули.

– Посмотри, где ты стоишь! На старой нисходящей тропе – еще шаг, и ты уйдешь за горизонт! Такие тропы не для смертных! И вспомните – что сказал отец? Девочка – ведьма! Наверняка это она приманила щенка, а за щенком явилась охотница. И мне совсем не нравится, что это случилось в тот же день, когда за девчонкой пришли мы!

– Мы спаслись, ушли невредимыми, а теперь еще и ведьму поймали! – Сиброк попытался успокоить Бангу – его волосы встали дыбом, как шерсть на загривке испуганного кота. – Чего тебе еще нужно? Все ведь хорошо, брат.

– Ничто так не усыпляет бдительность, как победа. Очнитесь же! Что если охотница идет по ее следу? В таком случае это всего лишь вопрос времени, когда она нагонит нас. И клянусь Бездной, братья, я совсем не хочу испытать на себе ярость этой твари, когда той захочется отомстить за свое отродье!

– И что ты предлагаешь?

– Возьмем с собой, на горизонт. – Бангу поднял щенка, который был до того маленьким, что целиком помещался на его ладони.

– Охотница и там нас нагонит, – с сомнением произнес Гиатэ.

– Мы пойдем через владения лорда Марбаса! Там гончая не станет нападать. Не посмеет! А если же посмеет, мы найдем, чем откупиться. – Бангу встряхнул щенка.

* * *

Голова Змену моталась из стороны в сторону в такт шагам коня. Ее вез Радзу, перекинув через седло и чуть придерживая за пояс. Гиатэ точно так же держал Таврика – братья так и не сумели решить, кому из них он достанется, и несли его в дар Баилу. Бангу же ехал последним, сжимая в руке бесчувственного Кроху.

Братья двигались так быстро, насколько могли, стараясь не издавать лишних звуков. Их лошади шли быстрым шагом, беззвучно опуская копыта в дорожную пыль. Лорд Марбас был грозным демоном, и его слуги могли потягаться в силе с багрянокровыми детьми Баила. Неожиданность – вот единственное преимущество, на которое надеялся Бангу, отважившись на рисковый переход. Лорд Марбас их не ждал, а значит встреча с его слугами могла быть лишь случайной.

Змену очнулась от сильного толчка – конь Радзу споткнулся, чуть не сбросив седока и его ношу вниз.

– Проклятье Бездны! – громко выругался Радзу, ударив коня плетью. – Хромая кляча!

– Тихо ты! – одернул брата Бангу. – Не можешь дорогу разглядеть? Давай тише, арка совсем рядом! Уйдем на третий горизонт, а там через станцию поднимемся Наверх!

Змену осторожно подняла голову, осматриваясь. Пейзаж вокруг был безжизненным: всюду мелькали серые пыльные холмы с чахлыми поникшими кустами-колючками и искривленными иссохшими деревьями без единого листочка.

Оглушенная и испуганная Змену смутно помнила путешествие. Помнила, как их похитители миновали руины и вошли в разрушенную башню, как отыскали в ней винтовую лестницу и спускались вниз, казалось, вечность. Как наконец вышли наружу и отыскали своих привязанных черных коней, и как она пыталась сбежать, когда ее подсаживали в седло. В ярости Радзу сдавил ей горло с такой силой, что она потеряла сознание. А все слабые попытки Таврика выбраться закончились еще в самом начале – у Гиатэ была тяжелая рука.

Воздух сделался холодным. На обочине дороги появились деревья: их мертвые безжизненные стволы словно боролись, обхватив друг друга черным ветвями. И на тех ветвях сидели вороны. Змену посмотрела назад и увидела огромную собаку, что шла за ними, держась на значительном расстоянии. Ее шерсть была рыжей, совсем как у Крохи, а от тяжелых лап в воздух поднимались облачка пыли. Собака явно шла за ними, медленно сокращая расстояние. Она глубоко втягивала воздух, – не то запыхалась после долгой погони, не то принюхивалась к чему-то.

Внезапно копыта коней загрохотали по каменным плитам, тяжелое пугающее эхо умножило звуки, казалось, будто целая кавалькада ехала по дороге. Впереди высилась арка с сильно поврежденным каменным остовом.

То, что произошло дальше, заняло считанные секунды. Вороны, недвижно сидевшие на ветвях, сорвались со своих мест и набросились на всадников. Своими крыльями они задевали их головы, стремясь расцарапать лица и руки. Жалобно и пронзительно взвизгнула лошадь Бангу – один из воронов выклевал ей глаз. Братья пытались усидеть в седлах и защитить свои лица. Радзу бешено рычал, размахивая плетью, но вороны были ловчее его.

Рыжая гончая разом потеряла все свое спокойствие – она бросилась к всадникам Быстрая и стремительная, она все же была слишком далеко.

Змену вскрикнула от боли – плеть Радзу обожгла ей руку. Он пытался совладать с обезумевшей лошадью, направить ее в арочный пролет. Но у самой колонны испуганный конь сбросил и седока, и Змену.

Братья выкрикивали проклятья, отмахиваясь от взбесившихся птиц. Бангу изловчился и схватил неосторожную ворону за крыло, и ей на помощь тотчас же устремились ее сородичи. Бангу поднял свободную руку, закрывая глаза, для этого ему пришлось отпустить Кроху. Взвизгнув, щенок упал и ударился о камни, а Змену перекатилась через голову, уклоняясь от копыт мятущихся коней, накрыла его собой.

Пока вороны терзали и клевали всадников и коней, незадачливых похитителей настигла рыжая гончая. Она набросилась на Радзу и сомкнула челюсти на его шее, отчего тот вскрикнул страшно и громко. Сиброк и Гиатэ кинулись ему на помощь, оставив наконец своих перепуганных коней.

Змену оторвалась от земли. Таврик был совсем рядом – закрывая глаза руками, он кричал от страха. Одной рукой Змену схватила Кроху, другой дотянулась до ладони Таврика.

– Бежим! – крикнула она изо всех сил, увлекая мальчика за собой. Сцепив руки так сильно, что их пальцы побелели, дети бросились вперед по дороге, к арке и спасительным деревьям, меж которых девочка надеялась укрыться. Но в арочном проходе, там, где сошлись в изящном изгибе две колонны, широкая каменная плита под ногами дрогнула, качнулась и опрокинулась, сбрасывая детей в пустоту. Последнее, что увидела Змену в падении, была оскаленная морда рыжей гончей, нависшей над зияющей дырой.

А в следующее мгновение плита с противным треском встала на место, и вороны закружились над ней со злорадным карканьем – старинная ловушка лорда Марбаса захлопнулась.

21

В день похорон Басиат было ужасно сыро. Накануне шел сильный дождь, к утру он стих, но лучше не стало – густой туман окутал всю округу. Баил с трудом скрывал злость и раздражительность: он не любил сырость, да вдобавок у него болело раненое плечо.

Траурная процессия была скромной. Друзей у Басиат не водилось, и за гробом шло всего несколько соседей, домашний доктор и единственная дочь, Мотави. За густой вуалью нельзя было разглядеть лица, но Баил представлял, что черты ее искажены страданием, и это приносило ему мстительное удовлетворение. Появлением своих шрамов – Баил притронулся к рассеченной брови, ощущая пальцами неровность кожи, – он обязан Мотави.

Что же, придет срок, и Баил будет провожать в последний путь уже Мотави – нужно лишь немного подождать. Баил осторожно приблизился к вырытой могиле. Внутри стояла вода, но носильщиков это не смутило, и они опустили обитый бархатом гроб прямиком в лужу. Сверху посыпалась земля – могильщик работал быстро, ему не было дела до скорбящих.

– Какой практичный подход к смерти, – прошептал Баил, наблюдая за тем, как растет могильный холм. – Простота и удобство. Жаль, что нельзя оставить Басиат так.

– Простите, мы знакомы? – Мотави коснулась руки Баила.

– Что? – с презрением произнес Баил.

– Простите. Я не видела вас раньше. Вы знали мою мать?

– Нет, никогда, – Баил отстранился от Мотави и стряхнул несуществующие пылинки с рукава.

Ведьма покачала головой, пробормотала извинения и отвернулась. Немногие знакомые выражали ей свои соболезнования, возлагали цветы на могилу и прощались. Некоторое время Мотави стояла подле могилы одна, затем ушла и она. Баил провожал ведьму взглядом, пока ее силуэт не исчез в густом тумане.

– Она последняя? – спросил высокий женский голос.

Баил чуть повернул голову и кивнул, приветствуя Нимму – свою сестру.

– Да, последняя. Род закончится на ней. – Баил прикрыл глаза, скрывая волнение под напускным равнодушием.

– Ты потерял осторожность, братец, – Нимма обошла свежую могилу. – Раньше ты вздрагивал, если за сотню шагов кто-то ронял булавку, а теперь не слышишь моих шагов.

– Я слышал тебя, – Баил лениво зевнул, прикрывая ладонью рот. Всем видом он выражал скуку. – Слышал и узнал. Туман не дал тебя увидеть.

– А моих слуг ты тоже услышал?

– Четверо, судя по шуму.

– Пятеро.

– Твоя взяла, – сдался Баил. Из всех его родственников Нимма относилась к нему, как к младшему брату, снисходительно. За это Баил испытывал к ней искреннее уважение, хотя Нимма и не заступалась за него перед семьей и никогда ему не помогала.

– Скажу им, пусть начинают.

– Может, стоит выждать? – засомневался Баил. – Хотя бы четверть часа. Вдруг Мотави вернется.

– Не думаю. Этой холодной рыбе и дела нет до усопшей, – Нимма брезгливо дернула щекой.

– Я видел ее иной, – многозначительно протянул Баил, но Нимма его не услышала. Она отдавала распоряжения своим слугам, указывая, откуда стоит начать и куда ссыпать землю.