Но они тоже служат злу. Часть первая. Дочь демона

– Мы схватили ее! Она была у нас в руках! – встрял Радзу.

– И что же случилось? – вкрадчиво поинтересовался Баил, невзначай касаясь своих шрамов на лице. Это уже стало его привычкой: когда Баил сдерживал свою злость, он прикасался к белесым линиям, расчертившим его лоб и бровь.

– Это мой промах, отец, – отважился признать вину Бангу. – Я знал, что за нами идет охотник, знал, но решил идти через горизонты. Мы вышли во владения лорда Марбаса… Мы думали, что охотница дона Бунэ не станет нападать на нас в чужих владениях. Мы шли по сухой реке до путевой арки, и там слуги лорда Марбаса атаковали нас.

– Там были тысячи ворон! – поддакнул Сиброк.

– Никакого спасения, отец!

– И что было дальше? – Баил сложил руки на груди. Его не интересовал ответ, но вид смущенных своих сыновей доставлял ему удовольствие.

– Слуги лорда Марбаса отняли ее у нас.

– Мы едва спаслись.

– Так значит, стая ворон обратила в бегство моих сыновей? – Баил тихонько засмеялся, наслаждаясь смущением багрянокровых.

Злость и боль отступили. Все складывалось как нельзя лучше, удача Баила вновь была с ним. Его сыновья живы – ни псы дона Бунэ, ни вороны лорда Марбаса не навредили им. А что до маленькой ведьмы… Ей не выжить в плену у лорда Марбаса. Так пусть остается в прошлом, со всеми неудачами и огорчениями.

– Баил скоро наполнит жезл душ силой – он даже знает вернейший способ сделать это, не возвращаясь на горизонты. Пока лорд Аит служит Отцу, ему будет не до своих земных владений. Даже если он что-то прознает, то не посмеет поднять руку на сына своего господина.

Баил вдохнул полной грудью, и воздух показался ему пьяняще сладким, планы кружили голову. Впереди только победы и слава.

22

Змену открыла глаза. Вокруг было темно, но темнота была густой как туман и багровой, и в ней можно было что-то разглядеть. Потолка видно не было. Если это и был лаз, то очень глубокий. В ладонь уткнулась собачья мордочка: Кроха был с ней рядом – живой, теплый.

– Куда это мы провалились? – спросила она Таврика. Голос ее дрожал, ужасно хотелось заплакать. Таврик не успел ей ответить, как кто-то наверху произнес ужасно скрипучим голосом:

– Поглядим, что тут на этот раз…

Свежий воздух ворвался в тесную ловушку – над головами вскрылся серый квадрат будто затянутого облаками неба. Сверху на них глядел совершенно невообразимых размеров человек престранного вида. Его огромная соломенная шляпа закрывала лоб, скрывая в тени мелкие блестящие глазки. Длинные заостренные уши торчали сквозь прорезанные дырки в шляпе и были покрыты редкими седыми волосами, наводя мысль о кроличьих ушах. Толстые губы растянулись на все лицо в безобразной ухмылке, открывая полубеззубый рот. Но самым отвратительным в этом человеке – да и был ли это человек? – были не редкие гнилые зубы и не дурная, вся в пятнах кожа, а его взгляд – склизкий, пугающий и омерзительный. Он торопливо облизнулся и схватил Таврика за шиворот, доставая его из ловушки. Таврик беспомощно повис в его огромной руке и только загородил лицо ладонью от этого невыносимо жуткого взгляда.

– Какой сладкий. Молоденький и вкусный!

Змену чуть не стошнило от смрадного запаха, исходившего от этого великана. Она вжалась в самый угол ловушки в ожидании неминуемой беды, но великан опустил Таврика обратно и закрыл крышку. Звуки стали чуть приглушенными, снаружи зашуршало, стены вздрогнули, и ловушку порядочно тряхнуло. По пересекающимся полосам тусклого света и прутьям, сквозь которые просвечивали очертания дороги и деревьев, Змену поняла, что они находятся в большом коробе.

– Мне просто снится кошмарный сон, – шептал Таврик, – и я никак не могу проснуться. – Он лежал на полу и зажимал рукам уши. Корзину плавно раскачивало из стороны в сторону – их куда-то несли.

Кроха глухо рычал и царапал дно когтями. Змену прижалась к Таврику, от отчаяния и страха все мысли исчезли, в реальность происходящего верилось с трудом. Таврик прав, это лишь сон. Черный зверь, побег из Приюта, уродливый великан – это всё сказки, мучительный кошмар, от которого вот-вот очнешься, и все сделается хорошо.

Великан нес плетеную клетку на спине, но она была слишком крупна для него, и он сильно пригибался к земле, чтоб сохранить равновесие. В этом были виноваты слишком длинные конечности, тонкие, несоразмерные телу ноги и руки – угловатые и жилистые, как у гигантского паука. Хотя рост его был не таким уж и выдающимся, для детей он был огромным и ужасающе страшным. Он что-то мурлыкал себе под нос, совершенно жуткое для слуха детей, и настроение у него было отличное. Одна из ловушек сработала, и ему повезло достать добычу первым. Улахи? был плохим охотником, но вполне удачливым браконьером: он знал, как незаметно подменить капканы, как запутать следы и как прятаться от загонщиков лорда Марбаса. За двух здоровых детей на рынке дадут отличную цену – если он, конечно, не передумает и не оставит их себе – ну или хотя бы мальчика. У него уже давно не было рабов.

Вот уже третью сотню лет, а может и дольше, ведь на горизонтах время считать непросто, Улахи ходил одной и той же дорогой – от могильника лорда Марбаса до далеких топей, где жил он сам. Он был калекой и людоедом, он был болен, почти немощен. Он скрывался от чужих взглядов, изредка выбираясь из своей хижины проверить силки. Вот где-то неподалеку звякнул серебряный колокольчик, и Улахи схватил палку – отгонять бродячих тварей, – надел истершийся меховой жилет и вышел в путь. Такой удачи ему давно не выпадало. Он напевал позабытую мелодию и изредка встряхивал корзину, с удовольствием ощущая ее живую тяжесть. Улахи не видел стремительную тень, что следовала за ним с холма на холм и уже нагоняла его, приближаясь огромными скачками.

Короб ощутимо тряхнуло.

– Пошел прочь! Пошел!.. – услышали пленники приглушенный вскрик великана, затем короб сильно мотнуло в сторону, и дети выставили руки, пытаясь удержаться в головокружительной тряске. Короб грохнулся наземь, перевернулся набок, и плетеная крышка откинулась, выпуская детей наружу.

Великан размахивал своим посохом и отчаянно кричал – прямо перед ним, преградив путь, рычала и скалилась здоровенная рыжая собака. Змену узнала ее и испугалась еще сильнее. Дети схватились за руки и побежали прочь, не разбирая пути. Камни, валуны, пыльные сухие колючки и кусты ломались под ногами, сыпались вниз пыльным потоком, но великану и рыжей гончей не было дела до беглецов. Когда фигура великана исчезла за камнями и его голос стих, дети упали на землю, переводя дух.

– Я не знаю, где мы, но надо отсюда выбираться, – Таврик потирал ссаженные ладони.

Кроме груды серого щебня по обе стороны от дороги и валунов ничего вокруг не было. Ни кустика, ни травинки. Над головами нависла тревожная серая пелена, похожая на низкое облако, готовое вот-вот пролиться страшным дождем, но в воздухе было сухо и пыльно.

Они брели вперед, взявшись за руки. Кроха чуть прихрамывал, но держался бодро. Пережитый ужас отступал, но Змену было совершенно ясно, что их история зашла так далеко, что нельзя ничего предугадать или представить, и ждать стоит лишь новых неприятностей.

Дорога, мощенная плоским камнем, была достаточно ровной. За их спинами бесшумно ступала рыжая охотница, ничем не выдавая себя. Но дети, изнуренные волнениями и страхом, не оглядывались.

Слева зажегся зеленый огонек, и Змену остановилась, опасаясь новых ловушек. Кроха недовольно заворчал, и только Таврик, спотыкаясь и запинаясь, шел вперед. От голода и усталости он с трудом передвигал ноги. Справа зажегся еще один огонек, чуть ярче, а потом еще, и еще. Чем больше Змену глядела на них, тем больше их становилось. Она побежала за Тавриком, а впереди загорались новые зеленые огни – маленькие, тусклые.

– Таврик, мне все это не нравится, слышишь, Таврик! – с тревогой протянула Змену, но он не слышал ее.

Змену вздрогнула – перед ней на дорогу выскочила рыжая гончая, закрывая от огней и не давая пройти.

Таврик все же остановился. Он не видел никаких огоньков. Перед ним стояла белокурая женщина в летнем синем платье. Она изящно откинула волосы назад и протянула руки к Таврику.

– Мама? Это ты? Правда? – просипел Таврик.

Женщина кивнула в ответ и улыбнулась.

– Змену, ты была права! – одурев от радости, вскрикнул Таврик. – Моя мама меня нашла!

Он потянулся к матери, пытаясь ее обнять.

А Змену увидела, как зеленые огоньки обступили их со всех сторон и как Таврик потянулся к самому ближнему. Она крикнула:

– Стой!

Но было поздно.

Откуда-то сверху, с кучи битого камня, метнулась крылатая тень – слишком стремительная, чтобы различить ее очертания, – за ней еще одна. Они кинулись на Таврика, злобно каркая, отгородили его от Змену, закружились темным вихрем, и спустя миг исчезли вместе с мальчиком. А зеленые огоньки погасли, будто порыв ветра в единый миг потушил их пламя. Перед Змену была пустая дорога, ведущая куда-то вверх, валуны и груды камней по обочинам, Кроха да рыжий пес.

23

Дорога поднималась вверх, становясь все круче, пока не уперлась в огромные железные ворота посреди цельного куска скалы. Змену остановилась, раздумывая, как поступить дальше. Никогда прежде она не видела ничего подобного.

Рыжая гончая обошла ее и встала у самых ворот, выжидая. Двери с тягучим скрипом открылись, и собака вошла внутрь. Кроха бесстрашно последовал за ней. Коротко поразмыслив, Змену вздохнула и шагнула вперед.

Ей открылся просторный мощеный двор и красивая высокая аркада, за которой был еще один двор – узкий, с колоннами, неработающим фонтаном и корявым уродливым остовом дерева. Коридор, скрытый за колоннами, был завешен черными полотнищами, трепетавшими от легкого ветра.

Гончая осторожно схватила Кроху зубами за шкирку и понесла вперед. Змену запоздало ринулась за ними во второй двор, но прежде чем она достигла фонтана, мир стремительно потемнел вокруг, и ей остался лишь слух.

Где-то за спиной раздалось цоканье, мерно и гулко железо ударяло о камень, подбираясь все ближе и ближе и остановившись совсем рядом со Змену. Что-то огромное нависло над ней, Змену слышала тяжелое дыхание. В воздухе запахло серой.

– Так-так, у меня гости, – произнес низкий голос.

Что-то заскрипело и глухо ударилось о камни, а затем Змену почувствовала, как на ее плечо легла тяжелая ладонь.