Но они тоже служат злу. Часть первая. Дочь демона

Воскресенье было днем прогулок. Детей одевали в чистые платья, умывали и причесывали, а затем, построив в колонну, вели в воскресную школу – два часа занятий в сельской церквушке на соседнем холме, – где пастор раздавал детям книжки с картинками про святых, Деву Марию и младенца Христа. Приют был под патронажем благотворительной организации, и оттого такие занятия были обязательными.

Змену любила прогулки до церкви и обратно, вдоль засаженной ивами аллеи, любила красивые картинки в книжках, странного вкуса хлеб, который раздавала в церкви Наставница. Смысл занятий ускользал от девочки. Стоило лишь пастору начать проповедь, как Змену мечтательно отправлялась гулять взглядом по цветным витражам в окнах. Вот она стоит на холме, за ней толпа – ее свита, наверное, а может семья… Она ступает на белоснежное облако, и множество рук тянется к ней с небес, помогая не оступиться… А потом она становилась красивой принцессой с короной и алой мантией, и окружавшие ее люди протягивали ей корзины с едой… Резкий шепот Наставницы пробуждал ее от сказки, заставляя подняться для пения псалмов. Тихий голос Змену присоединялся к общему хору, но девочка терялась, путая слова, ноты, смысл.

В это воскресенье ее не взяли в церковь. Слепой ребенок вызовет ненужные вопросы, и потому Наставница, взяв Змену за руку, отвела ее вниз, в комнату для игр.

– Сиди здесь, никуда не уходи, – предупредила ее Наставница на всякий случай.

– Ага, – вяло согласилась Змену. Куда ей идти? Мир пуст и опасен, куда не поверни голову – везде темно. Как ни распахивай глаза, ничего не видно.

В игровой никого не было. Где-то под потолком гудела муха, у главного входа плотник орудовал молотком, пытаясь выправить скривившийся дверной проем – словом, ничего необычного. Змену легла на ковер, раскинула руки и ноги, вообразив, будто плывет по реке, на огромном плоту, застеленном ковром, а вокруг море. Представила, что шум ветра за окном – это шелест волн, который она никогда не слышала, скрип старых деревьев во дворе – это скрип ее надежного плота.

Стук молотка прекратился, муха на потолке замерла, а со стороны коридора донеслись осторожные легкие шаги.

Кто-то знакомый открыл дверь. Змену поднялась и обернулась на шум.

– Таврик?

– Ага, как догадалась? – Таврик сел рядом.

– Узнала тебя по шагам. Почему ты не в воскресной школе?

– А… – отмахнулся он, – не захотел. К тебе пришел. Что делаешь?

– Ничего. – Змену пожала плечами. Ей очень не хватало зрения, она старательно пыталась представить себе комнату и Таврика. И воображение, в последние дни ставшее куда более сильным, ей в этом помогало.

– Пойдем гулять? – предложил он.

– Мне нельзя выходить.

– И мне нельзя занятия прогуливать, – Таврик взял ее за руку и потянул. – Давай, вставай. Когда мы в последний раз гуляли?

Змену улыбнулась:

– Веди меня, раз уж такой упрямый.

Они вышли во двор, прошлись по тропинке между старыми складами и прачечной, вдоль смородиновых кустов. Когда-то Змену пряталась здесь от Мины и ее подруг. Теперь в этом не было необходимости – вражда исчезла вместе со зрением. Слепая девчонка вызывала только жалость.

Змену горько вздохнула:

– Мне так хотелось, чтобы от меня все отстали – и вот, желание исполнилось, но какой ценой? Лучше бы все оставалось по-прежнему.

– Почему они все так ополчились против тебя? – поинтересовался Таврик. – Ты рассказывала, что у вас была ссора, но никогда не говорила, из-за чего.

– Не говорила, – подтвердила Змену, осторожно ступая на траву. – Не хотела, чтобы и ты от меня отвернулся.

– Мы друзья, – нахмурился Таврик. – Друзья так не поступают.

– Верно, – кивнула Змену. – Наставнице не понравилась правда о моих воспоминаниях. Она решила преподать мне урок и послала своих любимчиков объяснить мне, что и как. Мы подрались. Я защищалась.

– Понятно. – Таврик сочувственно покачал головой. – А что за воспоминания?

Змену немного помедлила, раздумывая, стоит ли рассказывать о матери.

– Я помню ее лицо, ее руки и волосы. Помню, что она сказала мне в день, когда я родилась, и что я ей ответила…

– Ответила? – удивился Таврик.

– Да. А мне никто не верит.

Змену поведала, как мать оставила ее в госпитале, а сама ушла, беспечная и свободная, но Таврик не стал смеяться, нет – он верил своей подруге.

– Так что она найдет меня, когда я стану знаменитой, – сказала Змену.

– А ты станешь знаменитой?

Они забрались на самый верх песчаной кучи, наваленной у стены. Это место было самым близким к ограде и единственным, откуда можно выглянуть за пределы Приюта. Таврик старательно вытягивал шею, стараясь рассмотреть все, что было за забором – дорогу, поле, дальнюю рощу и самый край холма, где и начиналось серое небо.

– Нет, не стану, иначе она меня найдет.

– Чем плохо быть знаменитой?

– Знаменитая еще не значит счастливая, – мудро заметила Змену. Она знала, что если бы мать хотела ей добра, то не бросила бы ее в младенчестве. А раз так, то много бед, зла и несчастий впереди, и внезапная слепота лишь явное тому подтверждение.

Змену переступила с ноги на ногу. Вниз потек песчаный ручеек. Змену прислушивалась к шуму осыпающегося песка. Последнее, что она видела перед тем, как ослепла, это мутный кровавый туман перед глазами. Уже потом, когда встревоженные няньки раздевали и умывали ее, стряхивали песок с ее головы, обострившимся своим слухом, все еще неспособная разлепить глаз – как ей тогда показалось, залепленных грязью, – она слышала далекий и едва различимый звук рассыпающихся песчинок. Где каждая – сверкающий острый камень, гулко стучала, ударяясь о пол, о другие такие же острые камни. Змену вздрогнула, отпуская наваждение, а Таврик все не умолкал:

– Разве это так плохо, увидеть маму? Я бы хотел хоть раз увидеть свою.

– А я нет, – отрезала Змену.

– Хочу, чтобы меня мама нашла, – мечтательно протянул мальчик. Он мог говорить о своей матери бесконечно.

Таврик не мог сказать, как выглядит его мать, какого цвета ее платье или волосы, какую прическу она носит и есть ли у нее обручальное кольцо. Он ничего о ней не знал, и все же был привязан к ней всей душой. Змену представила себе стройную фигуру белокурой женщины, что идет издалека, подходя все ближе и ближе к Приюту, и все ближе долгожданная и обещанная надеждой встреча. Вот еще немного…

Змену вздохнула горько-горько. Ее живое воображение сделало видение почти реальным. Она слепо потянулась рукой к Таврику, нащупала его ладонь и крепко сжала.

– Твоя мама тебя найдет, обязательно. Я уверена! Как знать, может уже к зиме приедет за тобой?

Таврик неловко погладил Змену по плечу, пытаясь утешить то ли ее, то ли себя:

– Спасибо, Змену. Я этого очень жду.

Тихий писк донесся с внутренней стороны ограды. Змену прислушалась. Казалось, кто-то плакал. «До чего же знакомый звук», – поморщилась Змену и тут же внутренне похолодела. Она узнала его – вспомнила, что слышала его же в своем недавнем сне.

* * *

Ей снилась незнакомая старуха, сидящая в кресле. Голова ее была опущена на грудь, седые пряди спутанных волос спускались по плечам, придавая старухе неопрятный вид. На ее коленях спал щенок, но стоило Змену подойти ближе, как тот проснулся и завозился.

– Тише, – прошептала Змену щенку. – Ты ее разбудишь.