Старый дом

«Чудики», – подумал Дроня и снова перевернул страницу: маленькая девочка с зайцем. Внизу год: 1941, и непонятные слова.

Та же девочка с зайцем оказалась и на соседнем фото, но уже в компании хипповатого парня. Однако интерес у Дрони вызвал только заяц, слишком похожий на того, что сидел сейчас на подоконнике в лестничном пролете между первым и вторым этажами: «Прямо брат-близнец».

Еще один снимок привлек его пристальное внимание: женщина в светлом платье заплетает косу у окна. На заднем плане, во дворе непонятная фигура ковыряется в лопухах. Лица полностью не разглядеть, но слишком примечателен нос: «Ага, тот же типчик, что деревья сажает».

Он зачем-то потер пальцем лысую голову садовника: «Наверное, клад закапывает. Та-ак, что там дальше… ага, цветочки на лугу, бабочки на цветочках, волосатик-хиппи подковывает лошадь, «балахоны» обедают… и снова бабочки-цветочки, пчелки-мотылёчки».

Дроня закрыл журнал и отложил его в сторону.

На чердаке начало быстро темнеть. Лампу зажигать не хотелось, поэтому он наскоро запихнул тряпье обратно, задвинул чемодан под кровать и огляделся: «Порядок! Она даже не заметит, что я здесь был, если только мама не проболтается».

С некоторых пор Берта стала слишком раздражительной и запрещала Дроне бестолково сновать по дому. Особенно подниматься в мансарду и спускаться в подвал.

Дроня полагал, что она боится привидений, поэтому вместе с Марком проверил на всякий случай и подвал. Привидения там точно не водились, а водились: запасной генератор, бойлер и старая стиралка, еще насосы и газовые баллоны, вино, компоты и варенье.

Спрятав журнал под футболкой, Дроня покинул чердак и пробрался в свою комнату. Положил трофей под матрас, надел толстовку и спустился в гостиную.

***

Как обычно по вечерам Берта сидела на кухне и пила какао с коньяком. Дроня поморщился, унюхав его противный запах. Сейчас она полезет в холодильник за мороженым, потом включит нудный музон и будет раскачиваться на стуле, пока ни уснет. Тогда он доест мороженое и тоже пойдет спать. Однако сегодня этого не случилось.

При его появлении, Берта оставила в сторону кружку и пальцем поманила Дроню к себе.

– Какао будешь? – спросила она и дернула плечом, сверкнув на миг желтым камнем на вороте халата. Берта никогда с ним не расставалась и цепляла булавку на всякую свою одежду, даже домашнюю.

– Нет, бабушка! – отомстил Дроня. – Я пью только чай с лимоном.

– Не называй меня так, глупый мальчишка. – Она взяла кружку, допила какао и смешно причмокнула. – Тогда садись за стол, будем пить чай с лимоном.

Дроня не очень-то любил, когда Берта была навеселе, но зато в таком состоянии она могла рассказать кучу прикольных историй, которые на трезвую голову и не вспоминала.

Взобравшись на высокий стул, он наблюдал, как она нетвердой рукой нарезает совершенно ровные кусочки яблочного пирога. Чай он решил налить себе сам.

– Ба, страшилки расскажешь?

– А надо?

– Угу.

– Может, про проклятье Мякишей?

– Не, про хлеб не хочу, – сказал Дроня, сморщив нос, – верняк, будет что-то типа «Дети колобка в полнолуние покрывались хрустящей корочкой» или «Булочник– убийца выковыривал из батона мякиш и пожирал его вместе с колбасой на завтрак». Жесть! Прям кишки сводит от страха.

– Дурашка, – улыбнулась Берта. – Это раньше были Мякиши, а теперь – Маккиш. Усёк?

– Усёк, и чё?

– Тогда жуй пирог и не перебивай. Но то, что услышишь, ты не должен никому рассказывать: ни маме, ни друзьям, ни соседской кошке. Никому! Тебе понятно?

– Поняфно! – Дроня послушно кивнул и запихнул в рот сразу два куска пирога. – Я фоглафен с уфлофиями договора.

Слегка пошатываясь, Берта поднялась из-за стола и направилась к буфету. Поскрипела дверцами и вернулась к столу с бутылкой и пузатым стаканом. Плеснула в него коньяка, залпом выпила, опять причмокнула и принялась прохаживаться взад-вперед по кухне.

– Много веков назад на месте Ровенбрика было обычное урочище…

Подперев ладонью щеку, Дроня рассеянно наблюдал за ее променадом, стараясь не упустить ни слова из бабусиного рассказа, чье начало, конечно, было не то, чтобы захватывающим, но в дальнейшем интерес представляло.

– Как и положено, к небольшой деревушке прилагалось местное кладбище с часовней. И называлось то поселение Ведьмин трон. Если верить легенде из путеводителя по городу, в темные времена средневековья урочище служило надежным пристанищем несчастным людям, преследуемым инквизицией за колдовство, потому что располагалось оно среди болотистой местности в чащобах непроходимого леса. О, как! Но шли годы, и деревенька вымерла, лес поредел, болото иссохло и поросло мхом. На старом кладбище осталось лишь несколько надгробий да белая часовня. И наткнулся однажды на это самое место сбившийся с дороги усталый путник. Решил привал устроить. Привязал коня к раскидистому дереву, а сам в часовню зашел. Чиркнул огнивом – перед образами тень неясная встрепенулась. Дева бледноликая с колен поднялась, да руки озябшие к нему тянет:

«Замерзла, – говорит, – а спички отсырели, никак лампадку не зажгу».

Помог ей путник, и осветилась часовенка огоньком свечным.

«Что ж привело тебя сюда в столь поздний час, милая девушка? – спрашивает, – или заблудилась, как я?»

«Нет, не заблудилась, – отвечает дева. – Из большого города пришла, любопытно мне на могилку одну взглянуть».

«А в ясный день к могилке не пущают, что ль?»

«Не смейтесь надо мной, господин хороший, – не обиделась дева, – а только то, что мне надобно увидеть, лишь полная луна показать может».

«И что же ты увидеть хочешь?»

Замолчала тут дева, опустила голову, да узелок на платке теребит.

«Так что ж… – огорчился путник, – …вижу, помешал я тебе. Пошел бы дальше, да конь притомился. Думал, переночую здесь, а с рассветом к городу поскачу. Может, и тебя подвезу».

«Так и быть, оставайтесь, – глянула ему в глаза дева. – Вдвоем не так страшно будет».

«Благодарствуй, – поклонился путник, – отваги мне не занимать».

«Поглядим, какой вы смельчак, когда филин два раза ухнет», – усмехнулась дева. Только закончила говорить, как в приоткрытую дверь донеслось глухое «у-ух».

Путник вздрогнул. Конь тихо заржал, перебирая копытами.

«Раз! – посчитала дева, – как второй раз ухнет, надо на ступени выйти и лампадкой светить по правую от ясеня сторону. Там плита криво в землю вкопана. Да на коня шоры наденьте и позади часовни покрепче привяжите. Не ровен час, испугается, да в лес убежит, а там болотисто».

«Ты, я гляжу, из бойких, – подивился путник. – Что ж, как велишь, так и сделаю. Больно мне любопытна загадка твоя».

«Смотри, ни поседей раньше времени», – сказала дева и смущенно взор потупила.

Назад он скоро обернулся и молвил:

«Сделал, как велела. Луна такая яркая, что и свечу жечь нет надобности».

«Есть надобность: лампадка нас беречь будет, не даст забрать на тот свет».

«Эх-ма, красавица, – засомневался путник, – сказками балуешь, а меня уж дремота одолевает» – Отвернулся к образам, да широко зевнул.