Изъян в сказке

– Поднимайся, – между тем велел Рей и сам встал на ноги.

Мэгг с любопытством подчинилась, не понимая, чего он хочет. Рей же, отодвинув цитру подальше от центра поляны, вдруг сделал изящный низкий поклон и протянул ей руку.

– Что?

– Леди, – проговорил Рей вкрадчиво, – позвольте пригласить вас на танец, – а потом прибавил обычным голосом: – При дворе сейчас танцуют, так что тебе стоит размять ноги.

– У нас нет музыки, – они танцевали с Реем и раньше – на праздниках, ярмарках, даже на чердаке у господина Освана. Но сейчас Мэгг неожиданно для себя застеснялась, у неё отчётливо загорелись щёки. К счастью, поэт ничего не заметил, а ещё настойчивее протянул руку и поторопил:

– Я спою. Давай.

Мэгг послушно сделала низкий и глубокий реверанс и, коснувшись пальцами воображаемой пышной юбки, подала Рею руку. Он неторопливо мелодично засвистел и сделал первый шаг вперёд, задавая темп и рисунок. Вперёд, поворот, поклон, снова шаг, обход – не было больше ни поляны, ни пыльной одежды. Вокруг во всём великолепии сиял бальныйы зал, под потолком которой горела тысяча свечей, под ногами был натёртый до скрипа деревянный паркет, в огромных окнах блестели крупные волшебные звёзды, и музыка была настоящая, не тихий свист: ласково рассказывала свою историю виола, ей вторил внимательный клавикорд. Рей – в придворном костюме знатного лорда, с забранными назад и украшенными узким обручем волосами, вёл её, в пышном платье, в лучшем танце на свете. И в его глазах горела та самая любовь, о которой он говорил ей – недавно или давно? – спутать было невозможно.

Как Мэгг сумела это придумать, откуда ей в голову пришли эти образы? Она бы не смогла рассказать: образы, навеянные книгами и рассказами, вдруг ожили внутри неё.

Свист Рея оборвался, и наваждение рассеялось. Снова была поляна, дорожные костюмы. Рей нарочито закряхтел и сделал вид, что разминает поясницу.

– Старею, похоже, – сообщил он, без труда, впрочем, подхватывая свою цитру и устраиваясь с ней у дерева.

– Вот ещё, – отозвалась Мэгг, – ты меня замучил своим танцем, а сам даже не запыхался.

На самом деле, она бы потанцевала ещё – её сердце стучало быстро-быстро не то от волнения, не то от самого танца. И, садясь к дереву на противоположном конце поляны, она без сомнений сказала сама себе: «Я влюбилась в Рея». Судя по тому, как на эту мысль отозвалось её сердце, она не ошиблась – чувство было похоже на то, что испытывали герои и героини Реевых баллад и сказок.

Очень захотелось крикнуть: «Рей, я тебя люблю!», – но она не сделала этого, только громко засмеялась, радуясь тому чувству, которое переполняло её сердце.

На её смех Рей ответил переливами струн.

Ещё немного посидев, переждав жару и выпив по нескольку глотков воды, подкрашенной каплей вина, они снова двинулись в путь. В какой-то момент Рей окликнул седоков небогатой телеги, и вскоре Мэгги уже сидела, свесив ноги, на самом краю рядом со щупленькой молчаливой девчонкой, а Рей вместе с хозяином телеги и его сыном пел песни и хохотал.

На ночь телега останавливаться не планировала, так что, едва стемнело, Рей и Мэгг снова спрыгнули на дорогу и быстро, не привлекая к себе внимания, скрылись в негустом лесу. Костёр решили не разводить: лето и без того было тёплым, а еду в Харроу они взяли готовую, так что Мэгг нужно было только соорудить какое-нибудь подобие постели. Когда Рей отошёл в кусты, она внимательно осмотрела мешок, единственный на двоих плащ, свою куртку – и решила, что спать они будут, укрываясь плащом и подложив куртку на землю.

Рей на это ничего не сказал, безо всяких возражений сгрёб Мэгг в объятия, устроил подбородок у неё на макушке и велел:

– Спи, малышка. Нам завтра долго идти.

Мэгг не придумала, что сказать, поэтому закрыла глаза и почти сразу же заснула. Проснулась посреди ночи от того, что Рей повернулся к ней спиной, и сразу стало неуютно в темноте. Она тоже повернулась и обняла его за плечи, уткнулась носом куда-то между лопаток и вздохнула его терпкий, знакомый целую вечность запах.

– Проклятье, – пробормотал Рей сквозь сон и мотнул головой. Кажется, ему снилось что-то не очень хорошее. Мэгг приподнялась на локте. Так и было: лицо Рея покраснело, на виске надулась голубая жилка, губы плотно сжались, глаза были зажмуренными, а дыхание – рваным и слишком частым.

– Рей! – позвала она его, но, очевидно, сделала только хуже. – Рей!

Он не просыпался, только страдание всё больше искажало его лицо.

– Рей! – уже испуганно повторила Мэгг и потрясла его за плечо. – Рей!

Он проснулся рывком, распахнул глаза, замер и только после этого медленно выдохнул:

– Вражья мать!

Мэгг испуганно подалась назад. На её памяти Рей не ругался ни разу, даже когда их обманывали корчмари или грабили умелые воришки, только пожимал плечами и говорил что-то вроде: «Каковы нахалы». Наверное, кошмар был действительно ужасным. Мэгг не знала, что стоит сделать в этом случае, но подумала, что, пожалуй, на его месте она хотела бы почувствовать дружескую поддержку. Поэтому, забыв обо всех любовных глупостях, которые наполняли её голову на протяжении дня, она крепко обняла его и прошептала:

– Всё в порядке.

Вместо того чтобы расслабиться и согласиться с этим, Рей твёрдо расцепил её руки, вскочил на ноги и бросил коротко, даже не взглянув на неё:

– Спи, – и отошёл куда-то к краю поляны, так что его почти поглотила темнота. Зашуршали кусты – и Мэгг осталась одна.

Наутро о ночном происшествии не упоминали. Рей был веселее обычного, с рассветом завёл песню, снова пригласил Мэгг на танец, но превратил его в какой-то балаган из шуток, подколок и даже гнусных попыток её защекотать. Погода немного испортилась, но под низкими серыми облаками идти было легче и приятнее, чем под палящим солнцем, поэтому решили не прерываться на обед, а перекусили на ходу. К тому моменту, как начали сгущаться сумерки, а дорога пошла мимо высокой монастырской стены с одной стороны и почти убранных уже полей – с другой, позади осталось расстояние вдвое большее, чем они прошагали вчера.

– В поле ночевать будет плохо, если только не найдём где-нибудь стога сена, – проговорил Рей, но без волнения в голосе.

– Постучимся в монастырь? – предположила Мэгг.

Рей окинул стену недовольным взглядом:

– Видишь окна? – они в стене были маленькие и треугольные, не такие, как в монастыре серых сестёр. – Это обитель теней, хранителей короля. Не самые гостеприимные люди в Стении, уж поверь мне. И не люблю я их.

Возможно, Мэгг спросила бы, с чего Рею не любить королевских стражей, но в этот момент с неба упала первая крупная дождевая капля. Громыхнуло – и дождь обрушился стеной не менее плотной, чем каменная стена монастыря.

Глава четвёртая. Гостеприимство святейших отцов

Монаху-привратнику, кажется, не нравилось в Рее и Мэгг всё: и мокрые насквозь костюмы, и слипшиеся волосы, и грязные ботинки. Мэгг не могла разглядеть его лица за слишком глубоко надвинутым капюшоном, но он качал головой и постукивал друг о друга кончиками пальцев весьма красноречиво.

– Почтенный брат, мы просим о приюте, – проговорил Рей очень смиренно, и монах посторонился, давая им возможность укрыться от ливня под сводом громадной каменной арки.

Под ней было холодно, зато сухо, и Мэгг тяжело выдохнула. Рей же первым делом снял со спины цитру и принялся отряхивать и вытирать её.

– Спасибо, почтенный брат, – неуверенно произнесла Мэгг, подражая поэту, и сделала это напрасно – звонкий голос тут же раскрыл её нехитрую маскировку. Почтенный брат медленно повернулся и уставился на неё чёрной дырой капюшона.

– Женщинам не место в этих стенах.

Рей был слишком увлечён цитрой и, похоже, даже не услышал этого, а Мэгг нервно заозиралась, пытаясь найти себе оправдание. Впрочем, этого не потребовалось. Брат, помолчав немного, сказал:

– Но мы не отказываем в приюте тем, кто в нём нуждается. Вы оба получите пищу и кров на эту ночь, но с рассветом уйдёте.

Рей отвлёкся от цитры и искренне ответил:

– Это совпадает и с нашими желаниями. Благодарим вас ещё раз.

– Благодарите Всевышнего, который направил вас в эту обитель. Следуйте за мной.

В стене арки притаилась дверь, привратник открыл её, взял небольшой магический светильник и первым пошёл вверх по узкой винтовой лестнице. Мэгг и Рей последовали за ним.

Стена была сложена из крупных светлых камней, непохожих на красный кирпич южных домов. Монастырю могло быть и триста, и пятьсот лет. Мэгг не помнила точно истории, но знала, что орден теней, телохранителей короля, существует как минимум шесть веков – Реймих Странный упоминал их в своих наставлениях сыновьям не как что-то новое, а как привычную реалию.

– Рей, – позвала Мэгг шёпотом, – сколько лет монастырю?

– Его построили в двести восемнадцатом стенийском году по распоряжению короля Родона, – ответил вместо Рея монах. – Сначала он принадлежал белым отцам, но в триста двадцать седьмом году перешёл в распоряжение нашего ордена.