Разбуди меня в 4:30

– Отпустите её, она же ничего не делала. Это я, я уже сказал, – говорит Максим, закатывая глаза, и Зинаида Петровна смотрит на него стальным взглядом.

– Если Вы думаете, что из-за Вашего отца Вам удастся избежать наказания, то вынуждена Вас разочаровать. В прошлой школе Вас баловали, а в этой снисхождения не будет. Эдуард Андреевич наоборот настаивает на суровом воспитании, – говорит она, и Максим тут же её перебивает.

– Я в нём и не сомневался, только она здесь причём? – спрашивает он, указывая на меня.

– Сказывается мне, что очень даже при чём! – заявляет директриса. – Останетесь после уроков и будете вместе это отмывать! Как хотите!

– Но… – пытаюсь я открыть рот, на что она недовольно указывает пальцем на дверь.

Остаётся только послушаться. И мы оба выходим оттуда, плечом к плечу, но я ощущаю, словно меня облили грязью, хоть и понимаю, что ничего не сделала, чтобы получить в ответ такую грубую реакцию.

– Извини, я не хотел. И насчёт вчерашнего тоже, – сообщает он, остановившись возле лестничного проёма. Странно, но, кажется, он один единственный парень из всех, которому реально идёт школьная форма. Хотя на нём нет ни пиджака, ни жилетки. Лишь белая рубашка с закатанными рукавами и чёрные брюки, но даже так он выглядит привлекательно. И снова мои мысли уносят меня куда-то не в ту сторону. Восемнадцать. Ему восемнадцать, и он совершенно неуправляем. Беги оттуда, Ника!

– Я принимаю твои извинения, но не думаю, что нам стоит пересекаться, – честно заявляю я, глядя куда угодно, только не в его карие глаза, которые сегодня отчего-то особенно завлекают меня. Ореховый оттенок сводит с ума, да вдобавок эти чёрные вкрапления. Я вообще впервые вижу такой глубокий, пронизывающий взгляд, словно из самой преисподней. Я всё чаще думаю о нём вот так.

– Нам в любом случае придётся пересекаться, – улыбается он, демонстрируя свою сексуальную ямочку на щеке. – Ты же не думала, что оттирать это буду только я?

Сексуальную? Сексуальную, блин?! Слава Богу, я не ляпнула это вслух…Постойте-ка…Что?!

– Что?! Но это ты написал! – говорю я в полном недоумении. Ещё пять минут назад он был нормальным, и вдруг снова начал вести себя как конченый засранец.

– Из-за тебя. Ты толкнула меня в чёрный список, и у меня не было выбора, – заявляет надменный тон, отчего я окончательно психую. Мне хочется его ударить.

– Нет, ты совсем ненормальный. Что, блин, с тобой не так?! Как меня угораздило связаться с таким придурком! – растерянно говорю я и ощущаю, как резко он подходит ко мне, буквально припечатывая меня к стене на лестничной площадке прямо в школе. Это впервые, когда я чувствую кого-то так невыносимо близко, и мои непослушные ноги трясутся не то от страха, не то от влечения к нему. Неожиданно для себя я издаю жалкий неконтролируемый всхлип, но, кажется, это только вдохновляет его на новые действия в мой адрес. Моя челюсть стискивается, и я не могу пошевелиться, когда он касается моей щеки кончиком носа. Уму непостижимо. Его ладонь сжимает ткань моего пиджака в районе талии. Сейчас идёт урок, и никого кроме нас в коридоре и в помине нет. Мне хочется кричать от того, как умело он манипулирует мной. Но я терплю и делаю вид, что это скорее страх, нежели желание. Пусть он лучше думает так. От его пряного аромата кружится голова или стены реально двигаются нам навстречу, потому что я ощущаю, что дышать становится сложнее, будто пространство давит на меня, но это всё он. Именно он так на меня влияет.

– У тебя что, никогда никого не было? – спрашивает он, загоняя меня этим вопросом в угол. Его глаза действительно умеют принуждать. Когда я смотрю в них, я нехотя отвечаю, хоть и безмолвно, лишь помотав головою. Он отстраняется от меня, и мне кажется, что какая-то нить между нами рвётся. Возможно, я не выгляжу как ребёнок, но это не значит, что я должна обязательно быть с кем-то. Это вообще не моё.

– Извини, – говорит он следом, и у него такое растерянное лицо, что мы оба проваливаемся в это странное взаимное притяжение друг к другу, которое оборачивается недоступностью и отторжением. Кажется, я действительно его напугала. Вот так мальчишки реагируют на невинность в наше время.

Мой Дьявол уходит, и я кое-как вбираю воздух в лёгкие, чтобы дышать полной грудью. Нет. Это ненормально. Так не бывает, и то, что между нами происходит, больше похоже на цирк. А я не хочу так. Пусть делает это с Григорьевой и её подружками, но не со мной.

Отряхиваясь от своих ощущений, словно от грязи, иду в сторону кабинета, из которого меня впервые с позором выдернули к директору и уже ненавижу сегодняшний день за такие унижения…

Время стремительно ускользает, а я мысленно откладываю момент, когда мы вновь встретимся, потому что дико этого боюсь. После уроков мы с Мирой проходим в том самом месте и понимаем, что он оттёр всё самостоятельно. Не знаю, чему я рада больше: тому, что не придётся трудиться или же что всё-таки не увижу его наглую морду. Но всё закончилось хорошо. Я надеюсь больше не контактировать с ним, потому что когда он рядом, я себе не принадлежу. И это мне не нравится. Пусть всё остаётся так, как было до знакомства с ним. Во всяком случае, так будет правильно.

***

Со временем я понимаю, что была права. Так как спустя месяц пока я хожу мимо их компании по коридору, с кем я только не вижу этого парня. Я потеряла им счёт уже давно. Сначала отчего-то мне было неприятно, но теперь просто всё равно. Я не знаю, почему вообще думала, что он нормальный, ведь он явно копия Перевалова, если не хуже. Мира плачет каждый день, а я просто учусь и не попадаюсь на глаза директору. Пожалуй, мне хватило того раза, теперь всё, о чём я думаю, это экзамены. Ну, кроме разве что Дня моего рождения, который будет через два дня.

Мама без устали рассказывает об их отношениях с Павлом, иногда он заходит в гости, но в целом всё по-прежнему, мы живём вдвоём.

На праздник мы с Мирой решаем впервые сходить в клуб и потанцевать. Я надеваю на себя голубое платье на тонких бретелях, закрывающее верхнюю часть бедра. Ну, а Мира…Мира хочет неприятностей, потому что выходит из дома в одном платье, а берет с собой совсем другое. Оно даже влезает в её маленькую сумочку, потому что по размерам больше напоминает майку. Я в шоке от происходящего, но переубеждать никого не собираюсь. Это её дело. В этот самый клуб ходят наши одноклассники, во всяком случае, девочки точно, они не раз говорили нам, что здесь легко пропускают без документов, и мы с Мирой повелись на это. Когда я наношу немного косметики, то выгляжу старше. Распущенные волосы ложатся до поясницы и на секунду мне кажется, что я выгляжу слишком доступной… Но так говорит моя неуверенность в себе.

Не знаю, как мама допускает это, но почему-то под чутким руководством тёти Наташи нас довозят до места и наказывают оставаться здесь до того момента, пока не надоест, а затем позвонить им. У нас есть деньги, и я заранее знаю, что это закончится ужасно, но Мира всё время тянет меня к барной стойке. Проклятый Перевалов. Пока я слушаю душещипательную историю о нём, Мира поглощает коктейли. Один за другим. Мы даже не успеваем нормально натанцеваться, хотя я пришла сюда именно для этого. Не знала, что люди ходят в клуб, чтобы напиться вусмерть, но, похоже, это так, ведь я всё время наблюдаю это со стороны. Здесь толпы народу, а жидкости, что они употребляют, хватило бы, чтобы напоить все страны Африки вместе взятые.

Это совсем не мой День Рождения, а Мирина исповедь, но я ведь не могу бросить её с такой раной на сердце. Она просит Димку приехать, и он всё время откладывает этот момент, говоря, что занят. И я теряю из-под контроля её состояние. Буквально через сорок минут она блюет в туалете, а я держу ей волосы, приговаривая, что так не может продолжаться.

– Чёрт возьми, Мира…Я же не могу отдать тебя в таком состоянии тёте Наташе, – нервничаю я, трясущимися руками подбирая вещи, что она роняет по пути к раковине. – Это кошмар. Дети ведут себя сдержаннее тебя.

– Не начи…най…, – икает она, проталкивая меня к двери, и мы выходим в прокуренный коридор, где отовсюду веет холодом. Какие-то парни нездорово пялятся на нас, и это отдаёт мурашками по коже. Я вижу, что они шепчутся и понимаю, что нужно скорее уходить отсюда. Но идти на улицу нельзя, как раз так и начинаются все некрологи. Мира шатается, и я тащу её обратно за столик.

– Сиди, – грубо говорю я, и достаю свой телефон. Видит Бог, я не хотела звонить родным, но собираюсь позвонить маме, пока рядом не оказывается один из тех самых парней, что стояли в курилке.

– Устали девчонки, давай подвезу, – настойчиво предлагает он, и пока я удерживаю Миру, а второй рукой ищу контакт матери, его ладонь бесцеремонно ложится на моё колено. Всё происходит так быстро, я в секунду обливаю его Мириным коктейлем, и он уже собирается ударить меня, как вдруг словно в сопливой мелодраме, откуда ни возьмись, рядом оказывается Максим. Это происходит совершенно спонтанно, я вижу, что там многие из их компании, в том числе и Григорьева с её подружками, но он закрывает меня от того парня, совершенно не испугавшись получить за это в морду. Мира спит на столе в невменяемом состоянии, а Макс выглядит так, словно готов убить и его, и меня прямо здесь и сейчас, отчего я даже немного пугаюсь. В компании Максима много парней, поэтому оппонент не решается что-то предпринимать.

– Ну, чё встал? Вали отсюда нахер, – говорит он сквозь громкую музыку, от которой у меня уже заложило уши. Он поворачивается ко мне, когда парень уходит прочь с недовольным лицом, а я даже не знаю, что ему сказать. – Капец ты дура, Аверина. – наверное, вот этого я вообще не ожидала. Я даже не знаю, как реагировать.

– Спасибо, – ядовито отвечаю я, словно с сарказмом. – Но я не просила тебя помогать.

– Зато ты припёрлась сюда с голыми ногами и без малейшего понятия, что тебя могут увезти в неизвестном направлении, откуда твоя мамочка явно тебя не достанет, при всём, блядь, желании! – резко рявкает он, заставив меня обомлеть. Ауч! А это дико неприятно. – Собирайся, я увезу вас домой по очереди.

– Я не поеду с тобой, – отвечаю я, пока девушки из его компании смотрят на нас с неким недоумением в глазах. Скорее всего, они и понятия не имели, что мы с ним знакомы.

– Нет, поедешь, – настаивает он, стиснув зубы, и смотрит на меня так, будто я его злейший враг. Я вообще впервые вижу, чтобы он так смотрел на кого-то.

Я молча проглатываю ком и помогаю подруге встать, взяв в руки её сумку, после чего он, недолго думая, забрасывает Мирку к себе на руки и ведёт меня к своей машине, усаживая ту на заднее сидение.

– Пристегни её, чтобы не грохнулась, – твердит его стальной голос, и я слушаюсь, после чего сажусь на переднее пассажирское рядом с ним. Ещё никогда я не чувствовала себя более жалкой.

– Ты реально не понимаешь, что с такими как ты делают в таких местах, – отчитывает он меня, как маленькую, хотя я вообще впервые пришла в такое место. – Что ты вообще здесь делала?!

– У меня День Рождения, – отвечаю я, повысив голос, чем заставляю его замолчать. Неловкое молчание длится около нескольких минут, и он даже не смотрит в мою сторону, его взгляд сосредоточен на дороге.

– Ясно…Извини, – сдавленно говорит он, пока мы едем до дома Миры – Помочь тебе дотащить её до квартиры?

– Вообще я не знаю, как отдавать её в таком виде, – опускаю я глаза, отчего его брови поднимаются наверх.

– А что ты хочешь сделать? Есть варианты? – спрашивает он удивленно.

– Не знаю, я облажалась, – честно отвечаю я, понимая, что мне в любом случае влетит.

Он неоднозначно замолкает, будто обдумывает ситуацию, но потом всё же продолжает.

– Вы можете переночевать у меня, как только ей станет легче, отвезу вас по домам, – предлагает он, отчего я абсолютно теряюсь.