Михаэлла и Демон чужой мечты

И этот холод… Он, кажется, был везде. Словно сами мысли заледенели и наполнили голову десятками ледышек. Она тут же отяжелела, перед глазами поплыло.

Новый вдох отозвался болью, что-то вязкое забилось в нос.

Сознание стремительно падало в темный омут.

– Михаэлла!.. Да очнись же ты, бедствие ходячее! Девушка, ты меня пугаешь…

Кашель, кажется, только что перестал сотрясать тело, от него еще болело в груди. Я помнила, как что-то прохладное скользило по коже. Но теперь все прекратилось, в темноте было уютно и спокойно, только мерзкий привкус во рту раздражал. И еще голос. Но на все это я бы не стала реагировать, если бы кто-то «добрый» от души не хлестал меня по щекам.

– Мм-м…

Покровители, как же мне плохо! И жарко, кажется, сейчас кожа плавиться начнет. Но при этом меня почему-то трясет. И на душе погано, плакать хочется. Еще чьи-то настырные руки то тормошат, то по щекам лупят, то обтирают чем-то влажным. И голова разламывается. И тошнит. И…

– Вот умница. – Тихое бормотание обволакивало. В губы ткнулся край кружки, и я послушно сделала пару глотков. Больше не смогла, опять накатила дурнота. – Ты выбрала этот мир. Потерпи, скоро уже станет легче.

Голос я, естественно, узнала. Тавиш.

Произошедшее не забылось, поэтому я тут же попыталась вывернуться, но сил пока было маловато для таких подвигов.

– Пусти!

– Чтобы ты опять от меня в болоте спрятаться решила? – Он старался говорить насмешливо, но за этой насмешкой в тихом голосе слышалось что-то еще. Тщательно скрываемое.

Да уж лучше на дне болота, чем рядом с этим негодяем! Хотя, если честно, жить все-таки хотелось больше, чем сохранить честь. Но если он опять станет приставать… Ох, как плохо. Кажется, я умираю…

– Прости, это больше не повторится, – бормотал тем временем наколдованный, зачем-то поглаживая меня по волосам. – Я научусь справляться с реакциями тела. Без твоей помощи. Думал, что уже научился, но оно каждый день преподносит что-нибудь новое.

Теперь извиняется. А если б я не удрала…

– Я приличная девушка, – сообщила, еле ворочая языком.

– Не сомневаюсь, – радостно согласились где-то справа.

– Я хочу мужа и детей. Настоящую семью. – Никогда и никому в этом не признавалась, а тут вдруг накатило.

Открыть глаза все еще не было сил.

– Однажды тебе обязательно попадется подходящий человек. – Тавиш, конечно, всего-навсего заговаривал мне зубы, но слышать это было неожиданно приятно.

Я же поскользнулась, когда он отправил меня к демонам. Вдруг и сейчас сбудется.

– Только тронь еще раз! – Как плохо мне ни было, но задремать, не удостоверившись, что я в безопасности, не могла.

К счастью, Тавиш это быстро понял.

– Обещаю решать проблему вожделения без твоего участия, – серьезно выговорил он. – Расслабься, Михаэлла. Ты мне даже близко не нравишься. Просто я поддался порыву, да еще этот злосчастный ритуал…

– Какой еще ритуал?!

Глаза наконец удалось приоткрыть, но все вокруг будто дымкой было покрыто.

– Видимо, меня должно было подчинить ведьме, но вместо этого замкнуло еще и на тебя. Привязка крайне слабая, но она есть.

Так поводок все-таки есть? И один его конец в моих руках. От этого понимания стало спокойнее. И даже логичный вывод, что на другом конце того поводка отнюдь не ошейник, а тоже вроде как поводок, уснуть мне не помешал.

Что скрывается под платьем, наколдованный все-таки узнал, потому что проснулась я в его рубахе, а под ней не было совсем ничего.

Утро началось со слабости, противной головной боли, виноватого Тавиша и заваренных в кружке трав. Лекарство или хотя бы нормальный чай готовить он не умел, посему пойло было совершенно безвкусное. Просто вода с плавающими в ней травинками. Они не давали ни цвета, ни вкуса, ни приятного запаха, только раздражали. Но я все же выпила, чтобы прогнать мерзкую горечь во рту и избавиться от жажды. Хотя бы жар спал, уже хорошо.

Стыдно или неловко не было. Вряд ли он мог увидеть там что-то ужаснее, чем мое лицо. И хорошо, что не уложил на лавку прямо в липком грязном платье, искупавшемся вместе со мной в болоте. И что вытащил, тоже хорошо.

– Повезло, что в корзине нашлось спиртное, – избегая на меня смотреть, первым заговорил Тавиш. – Если бы не растер тебя, ты бы точно с горячкой на неделю слегла.

– Вряд ли. – Разговаривать с ним больше необходимого я не собиралась, но зачем-то все равно ответила: – Я крепкая. За последние пятнадцать лет вообще ни разу не болела.

После той самой лихорадки. Какая ирония.

Спорить он не стал, только бросил на меня любопытный взгляд и тут же отвернулся к окну.

В следующий раз тишину нарушила уже я сама. Был один вопрос, требующий прояснения:

– А где моя одежда?

Тавиш не ответил, только белобрысой головой в сторону очага мотнул.

Там тлели какие-то тряпки. Смутно знакомые тряпки! Вот почему минувшей ночью так жарко было! Ну, помимо горячки.

Вся слабость от злости улетучилась вмиг.

– Ты издеваешься?! – взвилась я и тут же закашлялась, поперхнувшись. Продолжала уже сквозь кашель и навернувшиеся слезы: – Что же мне теперь, голышом ходить?

– Ничего ты не голая, на тебе моя рубашка, – возразил беловолосый и скрестил руки на обнаженной груди.

На ней совсем не было волос и, помимо выпирающих костей, кое-где просматривались бугорки мышц, но все равно он оставался слишком худым.

Я его почти ненавидела. И это «почти» все еще держалось только из-за постоянных напоминаний себе о том, что этот мужчина не совсем настоящий, он появился в результате ведьминого ритуала и наверняка для него многое вокруг странно и непонятно. Но почему страдать от этого должна я?!

– В ней только здесь ходить и можно, – вздохнула я. – В деревню не сунешься. И… где мой платок?!

Старенькие, грубо сшитые туфли стояли возле лавки, где я их вчера и оставила, а платка не было. Но он здесь же лежал, я точно помню! Большой, шерстяной… надежный…

Тавиш не ответил, даже мой полный негодования взгляд проигнорировал.

Знает, мерзавец, что ничего я ему не смогу противопоставить, и этим пользуется!

– Как чаек? – невинно осведомился этот недомагиченный.

– Мерзкий. – Настроение было паршивое, поэтому я сказала правду.