Лицо на замену

– Леди Роян, задержитесь, пожалуйста, я хотел бы с вами поговорить. – Отвлек меня от десерта мужчина. Ложка от неожиданности дрогнула в моей руке, и звонкий стук о блюдце разнесся по залу.

– Да, Ваше Величество. – Чуть наклонила голову, выражая то, что поняла и запомнила слова императора. Ожидая, пока другие покидали зал после ужина, я едва удерживала себя на стуле, чтобы банально не сбежать. Когда за последним из гостей закрылись двери, отделяя нас от других участниц, а в зале остался только Ромул и Реян, стоящий за спиной императора словно тень. Император поднялся, и следом за ним поднялась я. Не пристало сидеть, когда император стоит. Внутренне я напряглась, уже предполагая, что меня могут банально выгнать с отбора. Сомневаюсь, что канцлера устроил бы такой поворот событий, и он бы так просто меня отпустил после такого.

Император подошёл и протянул мне раскрытую ладонь. Мне ничего не оставалось, как вложить в неё свою руку. Ромул припал в легком поцелуе к руке, вызвав этим действием на моем лице нервный тик. В голове билась припадочная мысль, что что-то не так! Действия императора вызывали какой-то диссонанс с происходящим ранее, а от того было ещё непонятней и страшней. Не отпуская мою руку, Ромул выпрямился и, глядя мне в глаза, произнес.

– Леди, простите, что уделил вам так ничтожно мало времени на встрече. К сожалению, государственные дела не дают мне гулять столько, сколько я хочу, даже с настолько прекрасными дамами. Если вы позволите, после всех свиданий я бы хотел снова с вами встретиться в неформальной обстановке.

Мало времени? Мы разошлись всего за час до ужина! Неформальная обстановка? Он действительно считает, что после того, что произошло в саду, я осмелюсь остаться с ним один на один?

В поиске поддержки перевожу взгляд на стоящего позади Ромула Реяна, и практически утопаю в его презрении? Ненависти? Ревности? Что происходит? Хочется плюнуть на все эти игры и сбежать уже сейчас, послать их вместе с императором куда подальше, но непослушные губы шепчут:

– Как вам будет угодно, Ваше Величество.

– Просто Ромул, когда мы одни. – Чувство дежавю переполняет меня вплоть до легких, будто я им дышу. Может мне всё приснилось? Мы прогулялись с императором, его позвали куда-то, я вернулась к себе, заснула, а всё остальное мне приснилось? Или есть другое логичное объяснение творившемуся бреду?

– Мне кажется, Ваша Милость, леди пока не заслужила такое право. – Голос Реяна будто разрезает наступившую тишину. Император, улыбаясь, оборачивается на друга и смеётся.

– Ну что вы говорите, лорд Оттери. Леди заслужила его своей красотой и индивидуальностью.

– Скорее глупостью. – Шепчет недовольно в сторону канцлер, но мы оба с Ромулом слышим эти слова, и улыбка сходит с наших лиц практически одновременно. Возмущенно мы поворачиваемся к канцлеру, но тот делает вид, что ничего не произошло. Император не знает, что делать, это чувствуется в его позе, повороте головы, руках, что отпустили наконец-то мою. С одной стороны друг и соратник, закрывающий спину, с другой девушка, гостья и подданная другого государства. Манеры требуют вступиться за честь девушки, как и принципы.

– Благодарю вас, Ромул. – Радостный голос, и напряжение из воздуха не пропадает, но утихает ненадолго. Император вновь с улыбкой поворачивается ко мне. – Разрешите мне пока покинуть вас. Сегодня был очень… эмоциональный день для меня.

Мужчина кивает и провожает до дверей, вновь целуя мою руку. Кажется, я понимаю, почему многие аристократки носят перчатки. Им на руках поцелуями мозоли натёрли, вот они их и скрывают. У меня вот, если всё так и продолжиться в этом духе, они скоро, однозначно, появятся.

– Буду ждать новой встречи с вами, Роян.

За спиной смыкаются деревянные створки, и я практически бегу в сторону своей комнаты. Туфли летят в кресло, как только закрываюсь в покоях. Два движения десертного ножа по шнуровке корсета, и платье летит следом, а я, наконец, могу дышаться полной грудью. Несколько глотков прямо из стоящего на тумбочке графина с прохладной водой, в попытке освежиться, и я практически падаю спиной на кровать.

Не так. Всё не так. Но как так может быть?

Поднимаю правую руку вверх, поворачивая к себе ладонью, будто сжимая воздух, но странное ощущение никуда не девается. Тот же голос, тот же день, тот же человек. Но не та рука. Это была не та рука, что раньше. Ощущения совсем не те. Рука, которой я касалась в саду, и та, что держала мою несколько минут назад, были совершенно разные. Но как такое может быть?

Пытаюсь призвать в голове образ императора, но вновь сталкиваюсь с размытым пятном в воспоминаниях. Для чего это нужно? Догадки? Догадки есть, но вновь вопрос: «Зачем?». Хотя нет, теперь прибавился ещё один вопрос: «Кто?»

– Леди. Вы уже вернулись? – Стук в дверь отвлекает от всех размышлений. Вставать и впускать никого, тем более Марианн, не хотелось. Поморщившись от чужого голоса, не выдерживаю, и кричу, наплевав на этикет.

– Уходи. Сегодня мне ничего не нужно.

Тишина за дверью длилась недолго. В голосе девушки появились обиженные нотки.

– Но леди, привезли украшения и обувь. Разрешите отнести их в ваш гардероб, или мне прийти попозже?

Желание вставать не появилось, но открывать было нужно. Мало ли какие ещё слухи пойдут. Накинув на себя халат, вздохнув, направилась впускать девушку.

***

Утро вторника, и мой пятый день во дворце начался с громких криков. Вначале я пыталась отстраниться от посторонних звуков, спрятав голову под подушкой, но это практически не помогало. Уши по-прежнему страдали от женского визга, действующего на нервы не хуже скрежета по стеклу. Так и не сумев вновь погрузиться в сон, где я получала доступ в закрытую библиотеку замка, я была вынуждена проснуться. В раздражении скинула с себя одеяло, резко сев в кровати, и, проморгавшись от яркого света, пробивающегося сквозь незадёрнутые вчера вечером шторы, тяжело вздохнула. Видимо моей участью было постоянно получать плохие известия и попадать в передряги с самого утра.

Так как крик был громким, а значит, его источник находился недалеко, я могла одеться по-домашнему. Этикет вполне позволял утром передвигаться по комнатам в женском крыле в закрытом халате. Так что, накинув на себя длинный до пят бардовый шлафрок, я закуталась в него, и, надев тапочки, пошла на звук. Идти пришлось недалеко. Даже если бы крик прекратился, не заметить толпу любопытствующих было бы сложно. Слуги и ухмыляющиеся девушки толпились перед покоями Малеар, которая, если судить по перешедшему в визг крику, и находилась в состоянии близком к истерии. Растолкав слуг, которые, видя меня, и сами расступались, я также смогла заглянуть в комнату, хоть это и было с моей стороны некрасиво.

В первый миг я даже не поняла, что не так, и почему девушка, одетая в красивое алое кружевное нижнее белье, голосит, словно крестьянка на базаре. Причина крика была мне непонятна, как и смеха окружающих, но стоило посмотреть на девушку ещё несколько секунд, и становилось ясно, что что-то в ней изменилось. А когда я поняла, что именно поменялось, едва не согнулась в приступе смеха, присоединяясь к другим. Самая выдающаяся часть девушки, что являлась её главным достоинством, по мнению самой Малеар и окружающих её мужчин, уменьшилась где-то на три размера, и лиф весел на ней, свободно, едва закрывая остатки былой роскоши.

Началось!

Не знаю, что за колдовство могло такое совершить, но, честно говоря, хотелось пожать этому человеку руку, кем бы он ни был. Так я уже давно не смеялась. И пусть по отношению к Малеар это было не очень красиво, но весело мне было не от её горя, а от выражения её лица.

Правда, длился мой смех всего каких-то несколько секунд. Стоило ещё раз взглянуть на лицо девушки, и мой смех резко прервался. Паника, страх, непонимание, ужас и боль.

– Хелен. – Я даже не высматривала девушку, и так зная, что она находится по большей части времени рядом со мной. Подтверждая мои мысли, сзади раздалось тихое: «Да, леди».

– Пожалуйста, организуй слуг, чтобы здесь не было лишних глаз. После позови доктора и придворного мага.

Хелен не ответила, но услышавшие меня слуги и сами стали расходиться, понимая, что ситуация отвратительная, и на самом деле ничего смешного в ней нет. Другие конкурсантки также стали расходиться, скрывая смешки за кашлем. Кристиан ещё попыталась сказать что-то обидное, но столкнувшись взглядом с Хокусой, быстро заткнулась и, гордо развернувшись, ушла, оставив за собой тяжелый шлейф из роз.

Спокойная, как и всегда, степчанка, кивнула мне головой и тоже вошла в покои уже не кричащей, а тихо плачущей девушки. Пусть Малеар раздражала и порядком бесила своим поведением, такой подлости она явно не заслуживала. По сути, она даже не была плохим человеком, просто, судя по всему, не могла вести себя иначе.

Дочь князя сидела на полу рядом с креслом, обхватив себя руками в защитном жесте и опустив голову вниз. Кудрявые локоны закрывали лицо смуглой девушки, но стекающие по коленям слезы они скрыть не могли. Сейчас трудно было сказать, что эта девушка любила провоцировать других и была той ещё светской львицей.

Присев рядом с плачущей девушкой, несмело протянула руку вперед, проводя рукой по волосам, успокаивая. Я ожидала, что Малеар может поранить меня острыми ноготками, ударить, или банально вцепиться мне в волосы, но не была готова к тому, что затихнув, она вдруг поддастся вперед, и, ухватив меня обоими руками, обняв, уткнётся мне в плечо. От неожиданности я покачнулась, но смогла удержать равновесие. Растерявшись, в поддержке оглянулась на Хокусу, ожидая подсказки, что мне делать дальше. До этого мне ещё ни разу не приходилось кого-то успокаивать. Степчанка сделала руками жест, будто кого-то обнимает, и я сомкнула объятья, гладя затихшую, но не прекращающую плакать девушку, по спине.

Я даже забыла, что в моих руках находится коварная соблазнительница, смешащая собственной глупостью и нарциссизмом других. Сейчас это была маленькая девочка, нуждающаяся в поддержке.

Рядом села, наполовину согнув ноги, благо брючный костюм это позволял, степчанка. Скрестив руки на груди, девушка, глядя куда-то поверх нас, заговорила. Сейчас я могла услышать её голос вблизи, и была поражена, каким благозвучным он оказался. Той же Кристиан до неё было далеко. Звуки обычных, казалось, слов зачаровывали, гипнотизировали и поглощали.

– Не радуй своих врагов своими страданиями. Всю боль должны видеть только близкие тебе люди. Даже умирая, в лицо смерти ты не должна показывать свой страх и боль. Это лишь временно. Скоро всё образумится, доктор прибудет и поможет. Ты сильная, так оставайся сильной. Грудь не то, что делает тебя тобой.

Малеар затихла и, подняв голову, посмотрела на говорящую, словно в пространство, степчанку.

– И что это? – Не выдержав, спросила девушка, с надеждой в голосе. Она отпустила меня и снова оглянулась на степчанку.

– Улыбка. Глаза. Вера в чудеса. – Просто ответила Хокуса. Присмотревшись к лицу Малеар, я и в самом деле поняла, что у неё очень красивые глаза, особенно, если она не красит их как… девицы легкого поведения. И улыбка, появившаяся у неё на лице, после слов Хокусы, тоже была милой. И как я не заметила этого? Но вот последнее?

– Чудеса? – Тихо спросила я, отпуская Малеар, которая немного успокоилась. От моего вопроса, девушка, вздрогнув, схватилась левой рукой за запястье, подвигая браслет, но больше привлекая этим мое внимание. От резкого движения широкий браслет чуть сдвинулся, приоткрывая татуировку.

– Ты веришь в потерянных богов? – С удивлением спросила я, вглядываясь в знакомый узор. Мне даже не нужно было видеть весь рисунок, достаточно несколько завитушек орнамента, который я каждый день видела на своём браслете. Потерянные, но не забытые. Согласно легенде Древние Боги, охраняющие наш материк от разных бед, поддерживали равновесие в мире. Тогда количество магов и людей было несопоставимо. Лишь немногие обладали силой – те, кого отмечали сами боги. Но жрецам не понравилось, что боги даруют магию не только им, но и тем, кто рождался в обычных семьях, и они усыпили богов и заточили в одном из храмов где-то в глубинах средиземных островов. Но силы они не приобрели, лишь с каждым годом всё больше и больше людей стали рождаться с магической силой. Но сила эта в каждом поколение всё убывала и убывала. Если раньше любой маг мог остановить шторм или цунами, вызвать ливень над целым районом или повернуть вспять русло реки, то теперь их почти не осталось. Решив, что лучше уж пусть магов будет немного, но сильных, чем много слабаков, которые только и могут, что улучшать собственную жизнь, а не приносить благо другим, обычные люди искали столетиями своих богов. Но сколько бы они не искали, не могли найти остров, где в разрушенном храме покоятся в вечном сне боги. Так Древние Боги и стали Потерянными, но, даже находясь в вечном сне, они имели силу помогать тем, кто искренне звал их в трудную минуту. Они не помогали убийцам, насильникам, моральным уродам и тем, кто был жесток душой, остальным же боги исполняли их заветное, не известное даже самому человеку, желание, приводя к нему его судьбу.

Но, даже нося их символ, я никогда не думала о том, чтобы сделать татуировку с их символом. Это тату делалось с использованием особых трав, и удалить его было невозможно. Даже если срезать кожу с татуировкой, после она всё равно появится на восстановившемся участке. Так что для того, чтобы решиться на татуировку, нужно быть очень уверенным человеком, верящим в них всей душой. Малеар открывалась мне совершенно с другой стороны, и то, что Хокуса это увидела, а я, журналистка – нет, не делало мне чести.

Всхлипнув, девушка кивнула, вновь опустив голову, скрывая, на этот раз красные от смущения, щеки.

– Прошу вас, никому не говорите об этом. Я заплачу вам… Я отдам… Что вы хотите, чтобы молчать об этом?

Степчанка рассмеялась и положила руку на плечо девчонки. Сейчас Малеар не воспринималась взрослой девушкой, торгуясь как маленькая девочка.

– Не волнуйся. Мы никому не расскажем и нам ничего от тебя не нужно. Не стесняйся быть собой. Если тебя успокоит, то вот, смотри. – Хокуса сняла с шеи прямоугольный деревянный кулон и протянула его на раскрытой ладони, показывая узор на древесине. Всё те же символы и завитки.

В надежде Малеар оглянулась на меня. Я улыбнулась, но развела руки в стороны.