Калейдоскоп Кали

Калейдоскоп Кали
Катя Климова

Казалось бы, где мы и где индийская мифология? Но почему-то в очередной раз выясняется, что все взаимосвязано со всем. И когда ты осваиваешь этот взгляд сквозь время и расстояние, он позволяет примерять на себя другие роли и состояния. И с их помощью чуть лучше понимать себя и весь тот водоворот, в который тебя постепенно втягивают люди и события.

Катя Климова

Калейдоскоп Кали

Предисловие

Она долго думала, кто из мифологических персонажей мог бы идеально отразить ее внутренние ощущения. Первой, конечно же, пришла в голову баба-яга. Но помимо того, что она слишком очевидна, она еще и от фертильного возраста существенно далека. Она случайно наткнулась на текст о Кали, и поняла, что это 100% попадание. Прямо-таки каждая строчка о ней идеально описывает и мир внутри, и мир снаружи. Почему ей в школе об этом не рассказывали? Вместо шитья прихваток, к примеру. Разговоры о важном… Эта богиня прекрасна. Она казалась ей раньше ужасающей. Но ровно до тех пор, пока ей самой не захотелось убить мужчину, отвергнувшего ее.

«Ее бешеные пляски, растрепанные волосы и жуткий вой – это намек на наш мир, который с тряской и грохотом уносится в бесконечность, неподвластный контролю со стороны людей. Все сущее создается и уничтожается в диком танце Кали, а человек должен осознать, что он только приглашен принять временное посильное участие в этом бешеном танце жизни и смерти в исполнении вечной матери–природы».

Кажется, именно так все и обстоит. Именно с грохотом, и именно в бесконечность. И на этом пасторальном фоне происходит некая личная жизнь. Где все тоже как-то не слава богу. И мужчины, которые к ней приближаются, в итоге оказываются поверженными и валяющимися под ее ногами. Хотя она вовсе этого себе не просила и не заказывала. Она хотела бы видеть их сильными и могущественными. Но почему-то это раз за разом оказывается не так.

Образ Шивы, лежащего под ногами Кали, символизирует не только превосходство духовного аспекта бытия над физическим, но и пассивный мужской потенциал творения. Кали, его супруга, является также и его «шакти», т.е. женским началом творения, заряжающим силу мужского божества. Без своей шакти Шива бессилен, инертен или просто мертв.

Она живет, с изумлением вглядываясь в происходящее, и спасает свой хрупкий разум только тем, что старается описывать все увиденное.

По итогу складывается некое разноцветное произведение. Ей самой оно представляется кочаном цветной капусты, в котором подкрашены отдельные – чуть не сказала пряди – соцветия. Он становится пестрым, но все же остается единым и неделимым. Cauliflower. И в этом сочетании звуков ей слышится Кали и флауэр. Цветок Кали.

Kali – женская форма понятия «время» или «полнота времени», образованная от мужского «kala» – и, как следствие, «изменяющийся аспект природы, ведущий к жизни или смерти».

Четыре руки символизируют 4 стороны света и 4 основных чакры (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A7%D0%B0%D0%BA%D1%80%D1%8B).

Три глаза богини управляют тремя силами: творением, сохранением и разрушением. Они соответствует трем временам: прошлому, настоящему и будущему.

На космическом уровне Кали связана с элементами воздуха или ветра. Эта сила действует быстро и не оставляет после себя никаких следов, создавая радикальные перемены. Она вызывает одновременно любовь и ужас.

Это, конечно, запредельно самонадеянно и напыщенно – приравнивать себя к богине. Но что поделать, если точнее ничего не нашлось?

Глава 1.

В некотором царстве, в некотором государстве жила-была Кали. Средних лет и среднего же уровня дохода. Хотя скорее даже ниже среднего. Но просто вокруг нее все жили примерно так же, и поэтому казалось, что уровень этот самый что ни на есть средний.

Воспитывала Кали двоих своих детей, сына и дочь.

Для простых, обыкновенных людей более всего важны ее человеческие и материнские качества. В человеческих взаимоотношениях чувства между матерью и ребенком, как правило, считаются наиболее чистыми и сильными. Точно также, любовь между матерью-богиней Кали и ее человеческим потомством отличается особой силой и нежностью.

Воспитывала – это довольно громко сказано. Они скорее как-то сами себя воспитывали. И у них неплохо получалось. Папа их, чудище лесное, давно уже жил не с ними, а где-то на окраине дремучего мегаполиса. На курьих ножках довольно некомфортно существовать вчетвером. А втроем самое то. Трое – это если не считать разнообразной живности, чья численность варьировалась в разные периоды жизни от 1 до 10 штук. К моменту рассказа остался один только кот. Может это аберрация памяти, но Кали казалось, что это самый умный и одновременно самый ласковый из всех ее домашних зверей, когда-либо с нею живших.

Мегаполис был не то, чтобы прямо мега, но и не совсем уж заштатный городишко. Однако и в нем все время приходилось натыкаться на знакомых, и это еще при плохом зрении. А скольких она просто не заметила и мимо прошла? Страшно представить.

..

…В этот день было как-то особенно гадостно на улице. Снег смешали с дождем, все вместе соединили с грязью и ввели туда людей (как в рецепте пирога – вводим постепенно муку, предварительно просеяв). Людей не всех пьяных добавляли, только отдельно взятых – по вкусу. И тем не менее варево целиком было довольно отвратное. Тем более, что и чувствовала она себя не особо хорошо в эти дни. Но, тем не менее, не считала это основанием для прекращения бурной деятельности и невыхода из дома. С утра нужно было поехать на курсы испанского. Ибо с недавних пор обзавелась Кали мечтой – жить в Испании. Конкретно в Барселоне. Были, правда, подозрения, что там окажется слишком дорого. И поэтому маленький городок недалеко от Адриатики вполне бы устроил. Но все это маячило в некоем смутно прозреваемом сумраке. А пока следовало неспеша продвигаться к своей цели, коротая время в ожидании того, как вырастут дети до удобопокидаемого возраста. При том что любила она их больше жизни. Но не считала необходимым с ними вместе эту самую жизнь проводить.

Так вот. Требовалось сесть в омнибус 9го маршрута и добраться до аудитории в центре, где шестеро заспанных студентов слушали не менее заспанную колумбийку, говорящую на довольно хорошем и правильном русском, но с очаровательным акцентом, все смягчающим. Она буквально сегодня поставила всех в тупик – почему вы в русском проговариваете все местоимения – ведь по форме глагола вполне можно определить лицо? И Кали сначала загрузилась и подумала было, что русскоговорящие любят выпячивать свое Я. Но потом поняла, что как минимум в английском и французском местоимения тоже никуда не деваются. И возможно, это просто испанцы слишком ленивы и расслаблены, чтобы произносить лишние слова, когда их можно не произносить.

Вернулась домой, села готовиться к следующему уроку и узнала попутно о существовании праздника трех королей.

Кавалькада волхвов— ежегодный традиционный, отмечаемый в каждом испанском городе во второй половине дня 5 января, на исходе рождественских и новогодних каникул. По завершении праздничного шествия детям следует послушно вернуться домой и лечь спать, поставив для подарков волхвов свою чистую обувь и ведёрко с водой для верблюдов. Накануне через специального почтальона и помощника волхвов дети передают волхвам письма с пожеланиями относительно подарков к Рождеству. Эти пожелания волхвы исполняют только при условии послушания и прилежной учёбы в течение всего предшествующего года. Таким образом, послушных детей на следующее утро ждут заказанные и доставленные волхвами рождественские подарки, а непослушных – брикеты угля вместо подарков. Ведёрко с водой окажется пустым, потому что воду из него выпьют утомившиеся верблюды.

Боже, это невероятно мило – думать не только о том насколько твое поведение и прилежание в течение года было достойным подарка, но и об утомившихся верблюдах. После этого еще больше захотелось в Испанию. Хотя она там даже не бывала никогда. Но почему-то была уверена, что ей там понравится. Там бывала когда-то мать Кали, и даже брала туда своего внука, а ее сына. Но вот сама Кали оказалась до обидного вне этой традиции.

Чтобы как-то утешить себя, она пошла и налила кофе с молоком. Под руку попалась конфета. Именовалась она витиевато и подозрительно многословно. Как будто хотели за всем этим «комбинированным корпусом из помадной и ликерной массы» скрыть банальное отсутствие шоколада. И именно так оно и оказалось. Впрочем, конфеты ей все равно было нельзя, и в доме они обычно не водились и могли оказаться в нем лишь случайно, как привет от матери. Есть причем ощущение, что та свои силы не то чтобы разбазарила, но как будто не осознавала их большую часть жизни. А ведь наверняка была наделена ими в неменьшей степени. Но поскольку предпочитала обвинять в своих неурядицах окружающих, то казалось, что вместе с обвинениями и могущество свое отдавала им же.

Из детей ее, а своих внуков, мать Кали предпочитала мальчика. Девочку она принимала и терпела, но все вкусные кусочки демонстративно приберегала для него. И даже не пыталась это скрывать. «Вот приедет внучек, вот ему и отдам блинчики с мясом, а тебе на вот, покушай, обычные, простые блиночки без ничего». Внучка не обижалась, поскольку за 19 лет уже привыкла к закидонам бабушки. В Испанию, кстати сказать, ее тоже в свое время не взяли, только внука.

День по-прежнему оставался вязким, дождливым и снегосмесительным. И она отправилась в ту дальнюю часть дремучего леса, где довольно редко бывала, разве что по особым случаям. Сегодня был как раз такой случай. Ей хотелось во что бы то ни стало повидать свою стародавнюю подруженцию, колдунью и мастерицу в одном лице. Та была действительно мастером на все руки. Подручные материалы как будто сами собой складывались во что-то изящное, занятное или забавное. Под чутким руководством волшебницы Элины в течение трех долгих кропотливых часов Кали выкладывала тоненькие шерстинки-былинки в определенном порядке, так чтобы из них в конце концов получилась картина. Причем картина эта отчетливо воспринималась как акварельная. И в этом тоже была какая-то странная и притягательная смесь – снег, вода, шерсть, живопись. И создавала она как будто бы поле и цветы. Но под конец там все равно откуда-то взялись чайки в небе. И небо, таким образом, оказалось вдруг тоже связано неразрывно с морем.

Вернувшись, наконец, домой, она в задумчивости взяла в руки колоду таро. Та вдруг сама собой раскрылась на жрице с ее многочисленными гранатами. Прежде всего плодовитость, потом Персефона, потом творчество как таковое. Обожаю гранат, подумала Кали. Эту рачительность, заботливость, предусмотрительность, с которой зерна так тщательно уложены, одно к одному, и аккуратно обтянуты пленкой, дабы уберечь и дополнительно защитить. И каким колдовским багрянцем они переливаются каждое, при этом будучи достаточно прозрачными, чтобы позволить увидеть скрытое ядро внутри. Так о чем же нам сообщает жрица? О том что нужно прежде всего творить, каждую минуту своей жизни создавая все из всего и осмысливать другие творения и славить их. Все остальное лишь побочный эффект. Уровень жизни и прочие неурядицы.

…

Ютьюб услужливо сообщил ей, что существует на свете философия ваби-саби. Она утверждает, что мы все тщетно стремимся к идеалу и совершенству, но при этом лишь тратим свои ресурсы на несбыточные мечты, выбиваясь из сил и понимая, что так и не достигли идеала. А прелесть и мудрость заключается в том, что нужно любоваться и наслаждаться тем, что у тебя есть, и тем, что ты наблюдаешь: всем несовершенством и асимметрией природы – и человека, и отношений, и вообще всех явлений. Значит ли это, что не нужно стремиться вообще ни к чему, а довольствоваться тем, что есть, и находить в нем свое скромное очарование? У нее не было ответа.

Кали замерла на несколько секунд, любуясь тем, как причудливо улеглись очистки моркови поверх шкурок от авокадо. Оранжевое на темно-зеленом. Линии их напоминают какие-то иероглифы, написанные одни поверх других. И все вместе они составляют какую-то письменность на незнакомом языке. Тут идея языка подкрадывается незаметно.

Точнее, она и не исчезала никогда никуда. Как в фильме про пришествие инопланетян, гептаподов, даровавших человечеству великое орудие/оружие – умение воспринимать одновременно прошлое и будущее и настоящее, точнее выходить за пределы этих категорий. И сразу после его просмотра возникает вдруг щекочущее ощущение где-то на кончике языка, как будто ты уже на самом деле понимаешь и знаешь – как это делается. Просто надо чуть дальше проникнуть вглубь вещей. Во всяком случае, из прошлого вещи умеют являться мгновенно, во всей полноте картины. Почему бы вещам из будущего не поступать точно так же? Ты слышишь пару коротких фраз о том, как англичане впервые встретили австралийцев и возникло слово кенгуру – и тут же, за долю секунды всплывает в твоей голове комната, взрослые, сидящие на диване, застолье, в комнате довольно заметно накурено; тебе лет десять, ты стоишь вполоборота в дверях, собираясь уйти к себе и вдогонку тебе эту историю про кенгуру рассказывает, усмехаясь и щурясь, один из гостей.

Может быть это только у меня так, подумала Кали? Может быть это какая-то особенность восприятия? Да нет, вряд ли. Наверняка у всех бывают такие вспышки. Откуда-то вдруг возникают слова – из книги, которую читала 15 лет назад. Или мельком виденная картина. При том что Кали вовсе не могла похвастаться какой-то особо цепкой памятью. Цепкая как лиана скорее. Оплетающая что-то очень локальное, ту опору, в которой она нуждается, из слов и лиц. Именно их и сохраняет.

..

Ей было немного грустно. Точнее пусто. Еще точнее – она понимала, что нужно расстаться с очередным иванушкой-дурачком. Что они не перестают, что их всегда было и есть много вокруг нее. И почему-то она привлекательна для них и вызывает в них бури эмоций всегда. Но вот беда: проблема ли это иванушек как вида, или мутации генетические конкретных особей – но только ей всегда катастрофически везло на сильно пьющих представителей. Они какое-то время мужественно держатся, в пылу прихлынувших чувств. Потом постепенно сдают позиции, позволяя себе изредка расслабиться по конкретным поводам. А под конец уже не стесняясь говорят – да, я пью! А кто не пьет?! И патетически обводят рукой воображаемую аудиторию. Что характерно – сами в этот момент искренне убеждены, что весь мир действительно состоит из женщин, детей и алкашей. Страшноватый такой мир, если честно.

Задумалась, почему иванушек всегда так неудержимо тянет к ней?

Шакти выражает животворящую силу Вселенной и отражается в самом имени Шивы: в отсутствии шакти Шива становится просто «шва», что в переводе с санскрита означает «труп».

И потому их так отчаянно магнитит всегда. И тоска такая в глубине глаз у них. Они просто понимают, что рискуют остаться неоживленными. И в ожидании истиной любви целуют всяких земноводных.

Узнала случайно, что во Франции, в 19 веке по крайней мере, называли проституток лягушками. С чего бы это вдруг? А потом их доступные женщины оказываются на наших болотах и почем зря ловят стрелы, возможно вовсе не им предназначенные.

…

«Мы живем на окраине рукава Ориона», обнаружилась вдруг у нее в голове когда-то прочитанная фраза. Это тот самый, вероятно, рукав, из которого при взмахе вылетают лебеди и озера. Ну, у некоторых правда, куриные кости, тут уже по обстоятельствам. Так вот – Орион, его рукав, еще какие-то элементы одежды, Солнце, Земля, одна шестая, и где-то тут, примерно по центру, стоит город большой. На холодной земле, конечно же. И стоит окнами на лес высокий дом. Вот в нем живет Кали. Хорошо живет, надо сказать. Почти не грустит.

Глава 2.

Сегодня ей снилось, как она ходит по просторной светлой комнате и переводит стрелки часов на нескольких циферблатах на стене. Причем они, кажется, все отстают, но ее задача сделать так, чтобы они, по крайней мере, отставали синхронно. А иванушка сидит в кресле насупившись, и что-то там бурчит под нос. Но она, собственно, ради него все это и делает. Точнее, ради того, чтобы он хоть изредка соблюдал какие-то договоренности и следил за временем. Потому что время-то свои обязанности выполняет и следит за иванушкой. А вот он за ним нет. И потому вечно опаздывает, пропускает, перепутывает и вообще не соотносит себя с «временными таймингами». Это его собственное выражение. Первый раз она хохотала, когда его услышала, потом рыдала от злости, потом пыталась объяснить всю нелепость этого сочетания слов. Но все без толку. Тайминги к нему намертво приклеились. Будто проклятие какое.

Если поднести настенные часы к самому уху, можно расслышать, как там внутри копошатся секунды, шкворчит на сковороде время, изжаривается на каком-то вечном огне. В геенне огненной, возможно. Но скорее всего нет, ни о каком наказании речь не идет. Просто где-то во вселенной горит огонь, и на нем прогорают и улетучиваются в вечность мгновенья.

Почему-то она не боялась времени. Не боялась быть поглощенной, проглоченной им, как и все его, времени, предыдущие дети, быть сожранной. Точнее, она прекрасно понимала, что будет сожранной, но ужаса это почему-то не вызывало. Ну, будет и будет, обычный процесс переработки материи. Знаменитая картина Гойи казалась ей на редкость реалистичной.

От других она требовала неукоснительного выполнения временнЫх обязательств. Если нужно было куда-то прийти вовремя – она, конечно же, опаздывала, минут на 5, не больше. Но при этом точно планировала весь свой день в соответствии с теми реперными точками, которые сама же себе и задавала. Так что день каждый раз оказывался как на пяльцы натянут на временнЫе опоры. Уроки, встречи, приемы у врачей, мероприятия и т.д. – все это создавало некую армированную сетку, в которой было удобно существовать. И ей было совершенно неясно, как можно пообещать приехать в 6 – и без пяти шесть даже еще не начать собираться, чтобы выйти из дома. В глубине души она, возможно, считала себя одной из особо любимых дочерей Сатурна. И забывала, что само ее имя означает «время» на санскрите.