Мой препод – зверь

– Надо же, какая осведомленность. – скривилась.

– Не каждый день в нашем захолустье появляются дочь альфы, – она пересела ко мне поближе. – Не беспокоишься за родителей? Они говорят всю Америку обрыскали. Знаешь что будет, когда они приедут сюда?

– Догадываюсь, – война будет. Мама, при нашем последнем разговоре пообещала оторвать Дёме голову.

Я скучаю по брату, по папкам и маме. По подруге Лике.

– Вот. Правильно мыслишь. Как думаешь смогут твои родственники выиграть войну против нас, вервольфов? Здесь нас очень много.

– Ты тоже вервольф?

– Да.

– Я бы может и хотела с родителями поговорить, но меня Дёма не отпустит.

– На, – она сунула мне в руку стеклянную колбочку.

– Что это?

– Порошок аконита. Очень опасен для оборотней и вервольфов.

– Он умрет?

– Я не позволю. Но он будет долго болеть. И не успеет тебя догнать.

– Зачем тебе это?

– Всё просто. Я с Демитрием много лет. Мы с ним одной крови. А ты хоть и из семьи оборотней, но обычный человек. У вас с ним нет будущего. У тебя никогда не будет семьи, ты не сможешь увидеть родню. Вы так всю жизнь и будете скрываться? Твои не примут его, а наши тебя. У Демитрия великая цель. Освободить нашу страну от грязи. Наркокартелей, похитителей людей. А ты мешаешь. Он только и делает, что нянчится с тобой. Видишь всех этих людей? Они верны ему. Пойдут на все для него. Но первоначально они считали хорошей идеей унизить оборотней. Многие говорят, что он просто запал на тебя. И не верят в план мести. Тебе то нужно всего лишь подсыпать порошок и позвонить мне. – сейчас я не могла вспомнить плохое. Перед глазами пронеслось, как нам было хорошо вместе, как он спасал меня от банды, рисковал своей жизнью. И то, что он шептал мне своим сексуальным голосом слова на испанском. Что-то ласковое. И после этого я хладнокровно подсыплю ему отраву?

А вдруг его не спасут? Как я буду жить с чувством вины? Мне не нужна свобода такой ценой.

– Я не возьму! Сама лопай! – швырнула колбу в нее. Крышка открылась и порошок разлетелся. Химена посинела, на ее красивом лбу выползли синие вены.

– Что ты творишь?

– Химена? – к столику подошёл Демитрий.

– Она… – Химена дышала как астматик и тыкала в меня пальцем. – Принесла порошок аконита. Хотела тайком подсыпать тебе в еду. Я не дала. Прости, любимый. Я похоже сдохну из-за этой суки, – Дёма посмотрел на меня взглядом полным ненависти, пробирающим до костей и скрипнул зубами.

– Всё не так было. Дём, поверь мне. Это она…

– Дома поговорим. – Он подхватил эту химеру и потащил.

– Матео. Отвези Лулу в дом. Глаз с нее не спускай, – посмотрел на меня. – Твою судьбу я решу, как ей станет лучше.

Глаза защипало от этой несправедливости. Он оставил меня в клубе битком забитым вервольфами, которые только и знают, как бы содрать с меня шкуру.

Как только Демитрий ушел со своей ношей, кудрявый схватил меня за горло и припечатал к дивану.

– Если она не выживет, то я лично буду драть тебя, пока не сдохнешь!

Глава 24

Всю дорогу до дома сохраняла молчание. Я не привыкла к такому обращению, да вряд ли есть девушки, которые могут к этому привыкнуть. Попробуй этот Матео сказать такое при моем брате, тут же бы голову потерял. В прямом смысле. Да и вряд ли Демитрию понравилось бы, что он сказал.

А вдруг Дёма поверит Химене? Его голос был такой жесткий. А вдруг это конец? И он проводит меня домой? Отпустит, как я того требовала? Я бы хотела позвонить маме, папочкам, брату, но я не хотела, чтобы он отпускал. Больше не хотела.

Матео прошёлся липким взглядом по моим ногам, облизнулся.

– Ещё раз так посмотришь, расскажу Дёме. Знаешь, что он сделал с теми, кто прикоснулся ко мне?

– Да, наслышан. Наши люди потом зачищали и избавлялись от трупов. Так то были обычные люди, а я вервольф, почти, как брат ему.

– Хочешь проверить? – Матео зыркнул на меня, но ничего не сказал. Откинулась на сидение, прикрыв глаза, вспоминала, что шептал мне Дёма. Какой он был страстный. От этих воспоминаний побежали мурашки по телу. И его слова на испанском будоражили кровь. Хоть я и не понимала, что они значат.

На перекрестке, Матео остановился и открыл бутылку с водой.

– Ты мне лучше скажи, что это значит. «Me volviste loco … te amo»? – коверкая слова, произнесла я. Матео поперхнулся, у него даже вода пошла носом.

– Откуда ты знаешь эти фразы? – он прокашлялся и заерзал на сиденье. Надо было спросить у переводчика. Тому всё равно что переводить.

– По телевизору услышала, – пожала плечами.

– Это переводиться так:

«С ума свела… Люблю тебя», – голос Матео снизился до хриплого. Я покраснела и отвернулась к окошку с глупой улыбкой. Он любит меня. Я его с ума свожу! Сердце радостно трепыхнулось.

Но хватит ли этого, чтобы он поверил мне, а не Химене?

Под вечер жара спала. Я вышла на веранду, намазала руки и лицо солнцезащитным кремом. Матео чувствовал себя, как дома, сидел в гостиной и попивал пиво, крича на испанском на футболистов. Я решила держаться от него подальше.

Солнце разморило меня и я не заметила, как задремала, прямо на шезлонге.

Меня разбудил всплеск воды. Приподнялась на локтях, смотрела, как Демитрий рассекает воду руками, как перекатываются натренированные мышцы. Шумно выдохнула, низ живота приятно заныл. Он подплыл к бортику и подтянулся на руках.

Черт! Он голый! Мокрый, жаркий, такой совершенный. Капельки воды скатываются по смуглой коже. Облизнулась, чувствуя невыносимую жажду. Он подошёл к моему шезлонги, повесил на плечи белое полотенце. Он совсем ничего не стесняется. Даже того, что его половой орган в полной боевой готовности.

Тряхнула головой, прогоняя морок по имени Демитрий. Нам нужно поговорить сейчас не время смотреть на его член и вспоминать, как он двигается во мне…

– Дём. Я не травила Химену. Да, признаю она мне не понравилась, я бы с удовольствием проредила ей гриву, но убивать…

– Почему? Ты ревнуешь? – на его лице появилась совершенно хулиганская сумасшедшая улыбка.

– Ты ревнуешь, – утвердительно.

– Вот ещё!

– Ревнуешь, Топазик.