Лбюовь

Закон довольно универсальный: в каждом деле бывает своя «первая игуана». Я свои неудачные попытки теперь только так и называю.

Вот она, функция домашних животных № 5 – они жертвы. Пробные экземпляры. Подопытные кролики для человеческих привязанностей, чувств и претензий. И ведь от них требуют еще знаете чего – благодарности и ответной нежности. Уверены, что они на это способны и обязаны дать. И морские, мол, свинки любить умеют…

Достоевский Ф. М

Почему-то считается, что в его книгах люди никогда не едят. Это совершенная неправда. В «Подростке» постоянно едят. В «Идиоте» есть чудесное описание завтрака сестер Епанчиных. (Девицы эти отличались хорошим здоровьем, великолепными плечами и отменным аппетитом; у них повелось кушать на завтрак не только котлеты и прочее, но даже и крепкий бульон…) Здесь нежнейший юмор, прямо пушистый, «Идиот» вообще написан величайшим именно юмористическим писателем. История про то, как Коля с приятелем пошли покупать учебник истории, но вместо того купили у мужика топор и ежа, и Аглая послала этого ежа в корзинке князю, причем с запиской «в знак моего глубочайшего уважения», – это абсолютно в духе Марка Твена, у которого мальчики меняют серединку яблока на дохлую крысу или алебастровый шарик.

Евродоска

Сто пятьдесят лет назад Горбачев высказал два лозунга: даешь перестройку и даешь вхождение в общеевропейский дом. Слова оказались и судьбоносными, и ключевыми. С тех пор народ наш все перестраивается и перестраивается, все строится и строится, все обустраивается и обустраивается, никак не может остановиться. Долой тоталитаризм, да здравствует свободная планировка! Великая идея вхождения в общеевропейский дом вкупе с красивой идеей перестройки породили мощное явление российского евроремонта.

Все перестраиваются, все. Нон-стоп. Стоит выехать на любую окраину, сразу начинается: «Стройматериалы Склад», «Брус Доска», «Мир Обоев», «Дом Потолка», «Жидкие Гвозди», «Сухая Смесь Здесь». Да в центре – что ни дом, то дизайн-бюро, студия элитной керамики, итальянская сантехника по каталогам, встроенные кухни под заказ. Как будто вечная весна, вечный предбрачный период (или брачный? Запуталась). В общем, каждая птица вьет гнездо, и в каждом гнезде Элитные Жидкие Гвозди.

Забавно было бы составить летопись великого и поэтапного вхождения страны в евроремонт. Не по дизайнерским журналам, а по живой истории нашего быта. Ведь наши представления о Европейской Красоте, они более или менее параллельно развивались. Сейчас вот минимализм у всех худо-бедно параллельненько отходит. А то помните, все были арки, арки. Золотистенькая фурнитура на всех местах – в пандан пуговицам на пиджаках. Белые крашеные стены взамен пропахших щами и тоталитаризмом бабушкиных обоев в цветочек…

В начале девяностых многие вдруг решили заделаться дизайнерами. Один мой одноклассник ездил за границу и при всякой нечаянной возможности фотографировал туалеты в кафе, банковские офисы, барные стойки, прихожие жилых помещений. Потом на родине воплощал, как мог. До сих пор, кстати, эту ниву пашет, и успешней многих. Главное – он умеет работать с клиентом, находить с клиентом общий язык. Без всяких там фиглей-миглей вроде «композиции» и «гармонии». Просто – дадим шика! И – дадим красоты!

Клиент евроремонта, он ведь удивительное, отдельное существо. Он любит чего: чтобы все было солидно, богато, а главное – аккуратно. Например, выравнивание стен. Выравнивание так выравнивание – без полумер и компромиссов. Это ничего, что комнаты в результате выравнивания станут в полтора раза меньше и в двери не протиснешься. Главное, чтобы было ровно! При сдаче-приемке объекта устанавливается отвес. И в щель между стеной и отвесом засовываются стодолларовые бумажки. Сколько влезет бумажек – столько и вычитается потом из вознаграждения несчастных украинских строителей. Поэтому они теперь если слышат про выравнивание стен, сразу начинают конвульсивно подергиваться и говорят, что возьмутся за работу только при условии, что на стены пойдут немецкие флизелиновые обои под покраску, и обязательно с крупными пупырями. Под пупыри можно выводить не так скрупулезно. Пупыри, они скрывают. Во всех приличных офисах так клеят, с пупырями. Клеят и красят, клеят и красят.

Но вообще, надо признаться, строители стали просто сказочные. Раньше-то это был страшный сон, ужасно страшный. Строители имелись двух видов. Одни говорили только одно слово «гы», вредили всеми доступными способами, потом выманивали аванс и уходили в запой навсегда. Другие, наоборот, сразу давали понять, что у них несколько дипломов о высшем образовании, практически написана кандидатская и за мастерок они взялись только из соображений выживания. Если те на все говорили «Гы!», то эти на все говорили «Надо подумать». И только когда ваша ванная приобретала вид кабинета трудотерапии в желтом доме, до вас доходило, что именно означает это «Надо подумать». А означало это то, что так называемый мастер-ремонтник-высшего-класса-работа-под-ключ устанавливает какой-нибудь там полотенцесушитель впервые в жизни и понятия не имеет, куда его приставлять и к чему подключать.

А сейчас-то волшебно. Я со своим мастером пообщалась минуты три, так он спросил: «Я не понял, какой у вас здесь будет стиль?» «Эклектичный», – говорю, и уж было спохватилась, но он сразу: «Понятно.

Везде все разное». А моя соседка за прораба своих югославов вообще вышла замуж, живут счастливо. Он и выглядит как голливудский актер второго плана. Только жалуется, как у нас холодно в Москве, тем более из их стеклопакетов так чудовищно дует, что приходится дополнительно завешивать окна одеялами. Но это ничего, скоро они все переделают.

Общаться со строителями, которые не говорят ни «Гы!», ни «Надо подумать!», ужасно приятно. Особенно если у тебя ремонт за последние годы третий или четвертый и тебе уже многое открыто. Зачеканивание труб, выведение стен. Укрывистость водоэмульсионки. Простые уютные шутки: «Не половая доска, Катерина. Надо говорить – доска для пола». Так поощряют учеников, посвящают в профессию.

Неприятно только бывает, когда скажешь: «Никаких круглых арок не делаем, все проемы прямоугольные. Паркет кладем не елочкой, а в разбежку. Обои будут бумажные, цветные». А они: «Понятно, понятно. Прямоугольные, в разбежку, цветные. Сейчас все так делают». Сразу как-то чувствуешь себя униженно. Но что делать? Все вместе тараканимся в общеевропейский этот самый дом, все вместе.

Естественное предназначение

Антитеза: «естественное – искусственное». При этом «искусственное» эпитет негативный; искусственное всегда подозрительно, опасно и как бы нечисто. Естественное же – суть природное, чистое и светлое, Божески предопределенное. Известная поговорка: что естественно, то не позорно… Проблема в том, что ни одна область умственных представлений не содержит столько путаницы и противоречий, как эта: что, собственно, является естественным, а что – вовсе нет.

Знаменитый «естественный образ жизни». Косить траву, много рожать, кормить грудью, жить в деревне, есть свои овощи с грядки, носить порты и рубахи из натуральных волокон. Существует, разумеется, масса вариаций на эту тему, а также масса мотиваций: от религиозных и возвышенно-альтруистических до совершенно эгоистических и даже вполне параноидальных. Общее одно: никто из поборников «естественности» не призывает, все же, пойти до конца. Частично отказаться от благ/зол современной цивилизации – да. Отказаться от цивилизованности совсем?.. Даже от каменного топора?..

Интересно, что в поисках примера «естественной жизни» обращаются чаще не к Руссо, а к «Робинзону Крузо». Хотя там пафос прямо противоположный: только добившись возможности соблюдать некое подобие цивилизованного ритуала (брать пищу не руками, а вилкой и ложкой), Робинзон чувствует себя как раз более или менее естественно. То есть – как человек, разумное создание Божие.

В системе ценностей Робинзона, который за время жизни на острове из бездумного грешника становится философом и христианином, между понятиями «естественность» и «цивилизованность» фактически стоит знак равенства.

Или вот. Я работала на радио и делала блиц-опросы на улицах: двадцать – тридцать человек отвечали на какой-нибудь один вопрос, иногда политически актуальный, а иногда – довольно странный. Однажды решила опросить только женщин: нравятся ли им, когда мужчины носят бороду и усы? Оказалось: почти все были против бород. При этом ни одна не призналась, что борода щекочется, или там царапается, или нехорошо, когда в ней застревает капуста из щей. Но раз пять прозвучало слово, которое поставило меня в настоящий тупик. «Борода, – заявляли они, – это неестественно». А одна еще добавила: «Неестественно и некультурно».

То есть, если не умничать, а рассуждать на бытовом уровне, естественно = привычно.

Но самые дивные логические финты происходят, когда в пылу пропаганды каких-то идей начинают ссылаться на социальное поведение самых вообще естественных существ. То есть – животных.

Между прочим, это происходит постоянно.

Я была, например, на одном «круглом столе», посвященном вопросам участия российских женщин в политике (скорее, как известно, неучастия), и там, как водится, оказался дядя, который примерно полчаса говорил о петухах и курах. В том смысле, что если курицы начнут сидеть на заборах и кричать, а петухи – пытаться высиживать яйца, то все пойдет кувырком, цыплята передохнут и курятник развалится.

Этот пример – с курятником – любимейший довод сторонников патриархата; они его приводят постоянно. Между тем пример удивительный. Поскольку он предполагает, что:

– социальное устройство курятника идеально само по себе;

– социальное устройство курятника является эталоном по отношению к человеческой семье и человеческому обществу;

– биологический вид «курица домашняя» должно являться для биологического вида «человек разумный» бесспорным образцом для подражания.

Согласиться с этими утверждениями, честно говоря, довольно трудно. И не потому, что высиживать цыплят якобы скучно, а орать на заборе увлекательно. А потому, что «кура домашняя» (как, впрочем, и домашний петух) – случай какой-то уж очень незавидный. Ни мозгов, ни крыльев. Отвратительное сексуальное рабство в этом самом курятнике. А на птицеферме? И вовсе макабр.

А если копнуть чуть глубже, выясняются и вовсе удивительные вещи. Предками наших домашних кур были дикие курицы, которых называют навозными – они устраивают кладки яиц в теплом перегное. Это очень разумно: получается такой природный инкубатор. Но только надо следить, чтобы температура была ровной, чтобы яйца невзначай не сварились бы, но и не замерзли. Поэтому их надо то закапывать поглубже, то, наоборот, давать слегка проветриться… Всей этой кропотливой работой занимается самец, петух. Самочка навещает его нечасто. Живет какой-то своей жизнью: гуляет с подружками, тусуется, пьет коктейли. В роли интеллектуала я, конечно, против всяких неаккуратных и спекулятивных аналогий с миром животных, но иногда эти аналогии бывают довольно приятными.

Ёлка

«У вас будет настоящая или искусственная?» – весь декабрь этот вопрос приходится слышать по десять раз в день. «А вы уже нарядили?» «А встречать дома будете?» «А 31-го работаете?»

Ёлка – главный ньюсмейкер среди деревьев. Как декабрь, так скудеющие выпуски новостей норовят оживить с помощью еловых сюжетов. Где самая высокая. (Раньше было всегда понятно где – на Красной площади. Увенчанный пятиконечной звездой идеально симметричный зеленый конус так чудесно рифмовался со Спасской башней, что Кремлевская Ёлка воспринималась как полновесный и непременный атрибут советской государственности. И не могло быть ни малейших сомнений, что именно символизирует эта звезда на ёлке – конечно же, солидарность пролетариев пяти континентов!) Дальше: сколько ёлок вырастили, сколько привезли на продажу, сколько нарядили. В прошлом году вот стало известно, что в Москве ёлочных базаров в два раза меньше обычного, и сразу стали говорить: это мэр Лужков лоббирует интересы жены своей Батуриной, пластмассовой королевны. Будет меньше живых ёлок – больше продастся искусственных. И огромные ели, которые красуются на площадях и главных улицах, тоже теперь искусственные, а не привезенные ритуально из Сибири, как это делали раньше. Хотя не думаю, что это спасет сибирские леса.

Вообще ель – не самое ценное дерево. Еловые леса мрачные, темные. Растут елки быстро и часто, как крапива, и, если за этим не следить, норовят вытеснить другие деревья. Красивыми бывают только ёлочки, которым повезло вырасти на просторе, остальные выглядят как ободранные мочалки. Еловые иголки слишком мелкие и твердые, шишки тоже не особо хороши, и смола слишком липкая. Зато необыкновенно звонкое имя. «Ель» – это очень красиво, и «ёлка» тоже. Я знаю по меньшей мере трех Елен, которые предпочитают, чтобы их называли Ёлками, Ёлочками. И еще есть Женя Войцеховская, которая в детстве на вопрос «Как тебя зовут?» всегда отвечала: «Леночка Зайчикова», а если возникали сомнения, поправлялась: «Ладно, по правде Катя Ёлкина».

Дедушкой Ёлкиным звали первого президента России. В этом было много снисходительности, но и очень много теплоты. Ёлка, дедушка. Зайчик. Говорю же: у ёлки малоценная древесина, но необыкновенно богатая мифология. Причем мифология чисто русская. Ёлки много где растут, но только по-русски они называются ёлками. А тут в одной первой букве сказано больше, чем во всех плачах по белой березе, вместе взятых. К тому же миф белой березы – это искусственный, поэтический миф, причем сравнительно недавний. Уважали дуб, стройную сосну, плакучую иву, всякие романтические кипарисы. До конца девятнадцатого века о березах никто не думал, их даже официально не считали белыми. У Рылеева стволы берез сумрачно чернеют, а у Мережковского даже «чернеют как уголь». Поклонение Белой Берёзе идет главным образом от Есенина. А миф Прекрасной Ели – он детский, совсем наивный и популярный, из отрывных календарей. В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла. Плутишка зайчик серенький под ёлочкой скакал, принесли его домой – оказался он живой; срубили нашу ёлочку, зеленую подружку, под самый корешок, а она нарядная на праздник к нам пришла и много-много радости детишкам принесла… Так вот, все-таки: искусственную или живую? Вопрос на самом деле принципиальный, стилеобразующий, почти идеологический.

Аккуратное дерево, украшенное одинаковыми китайскими шарами или бантиками, с претензией на элегантность, – или кривобокая леспромхозовская красавица, убранная несвежими снегурками, облупленными пингвинами и стеклянными фигуристками из бабушкиной коробки. Два мира, две системы. Причем недостатки есть у обоих вариантов.

Под тяжестью елочной морально-этической дилеммы многие гнутся, но не ломаются. Покупают у бабушек сосновые ветки, прилаженные к дощечкам на манер куста, – и хвоей пахнет, и не жалко. Хоть и не живое, но как бы одухотворенное. Я лично в прошлом году наряжала живую араукарию – это было великолепно. Пока я не выставила ее подышать на балкон – несчастная на морозе скончалась.

Искусственная хвоя – ну, с этим понятно. Это все равно что электрический самовар (чтобы не употреблять более жестких сравнений). Химия, суррогат, дурновкусие. Но и с настоящей не всё хорошо: мусору, знаете ли, очень много, суеты, иголки повсюду. А главное – неприятно смотреть, как она постепенно сохнет и умирает, бедная жертва веселого праздничка. И на помойку нести неохота, и что делать с ней – непонятно.

Рис. 19 Ёлка и ёж

Жаворонок

Время, как известно, приятно убивать. Часто его приходится тянуть, но не советуется торопить. Время плохо эталонизируется: это серьезная научная проблема. Время – вечный соблазн фантастов. Время – деньги, и оно лечит.

Лучший способ обмануть время – путешествия. Летнее время ощутимо замедленней зимнего, потому что дни гораздо насыщенней. И все равно: лето пролетает и зима тянется бесконечно…

Время – категория абсолютно относительная. Мышь живет три года, черепаха – триста, и то, что для одной – вечность, для другой – сущее мгновенье.

Женское время медленней мужского. Самое медленное – детское время. Пять минут – приличный срок. Два часа – огромный срок. У детей нет этого вялотекущего обдумывания прошлого, и поэтому они часто скучают…

Сложно контактировать бывает людям, чьи индивидуальные ритмы не совпадают. Особенно явно это проявляется в момент, который можно назвать так: первая утренняя встреча жаворонка и совы. Это все равно как в воду налить масло. Или в манную кашу – ртуть, и поджечь.

Вот – сова. Я, например. Я уже встала, но еще не проснулась. В тумане еле брезжит пара слабеньких мыслишек. «Если я выпью чаю, то, возможно, приду в себя». «Не надо было ложиться так поздно. Завтра постараюсь лечь в нормальное время. Не позже двух.»

И вот – жаворонок. Например, мой муж. Он проснулся так давно, передумал уже такое количество мыслей, что уже успел даже устать. Он не может обсуждать их со мной, потому что, во-первых, сам нашел ответы на все вопросы, а во-вторых, понимает, что я еще пару часов буду практически невменяема.

Или еще пуще – моя свекровь. Она вообще жаворонок из жаворонков: ложится с курами, встает с петухами. В гармонии с природой. Она уже сварила кашу на два дня и еду собаке дня на четыре, пересыпала соль из пакета в стеклянную банку, нарезала винегрет, провела ревизию двух морозилок, погладила полотенца, прокипятила тряпки и перелила масло из магазинной бутылки в свою, пониже, которая уместится в кухонную полку.

Я все это знаю, потому что все свои планы она записывает на бумажку, которую оставляет на кухонном столе. Рядом лежат газеты, которые она собирается читать в ближайшее время. И кроссворды, которые собирается решать. Да, еще она наверняка сделала зарядку, она ее каждый день делает (я – еще ни разу в жизни).