Любить (НЕ) страшно

Население было лишено денежных сбережений не только в мгновенно обесценившихся наличных деньгах, но и на депозитах в сберегательных кассах, гарантом которых было государство.

Ветин отец потерял все свои сбережения. Итого семь тысяч советских рублей. Вообразите, в четверг вы могли купить полторы машины и ездить по городу как король. А в пятницу, которая так и называется «черная пятница», за эти деньги можно было только сходить в магазин и купить продуктов на неделю. Это была несчастливая зима для отца Веты. После этого папа, конечно, не мог много покупать и баловать ее как прежде. Вета, ничего не понимая, просто замечала, что отец стал каким-то грустным, как будто на его плечи легла вся тяжесть мира. Он не был злым, как многие. Он был просто понурый. Но он все равно оставался самым добрым человеком в мире.

Тем временем люди в стране полностью потеряли доверие к правительству и банку. Наличные деньги правили бал. Весь мир недоумевает, почему русские всегда loaded with cash, упакованы налом, причем в долларах. Люди больше не доверяли банкам и предпочитали иметь наличные доллары, надежную конвертируемую валюту. Потому что миллионы и миллионы людей обанкротились в том злополучном 1991-ом. Они больше не доверяли ни государству, ни рублю ? «деревянному», как его начали презрительно называть. Хотя и отцу Веты, и всем остальным взрослым советским было тяжело и страшно, но нужно было искать новые способы выживания.

В тот год она многого и не просила. Ее голова была занята другими мыслями ? мальчики!

Не сказочная реальность

Летние лагеря в то время были отдушиной и для детей и для родителей. У родителей появлялось свободное время, а дети получали возможность побыть на природе в обществе своих сверстников. Когда Лизе было одиннадцать лет, ее отправили в летний лагерь на несколько смен. Стоимость путевок была невысокой, а для малоимущих семей и работающих матерей-одиночек, таких, как мать Лизы, они были и вовсе бесплатными. Первые пара дней для детей, в том числе и для Лизы, всегда были шоком. Как будто тебя вырвали из привычного окружения и не хотят тебя видеть. Но обычно где-то через неделю дети успокаивались и привыкали. Так и Лиза в прекрасном саду лагеря возле озера стала забывать о своей дрожи, робости, как это всегда случалось вдали от матери. Она становилась счастливой, веселой, свободной духом. Лиза завела новых друзей. Дни проходили за веселыми летними мероприятиями ? зарница, походы, спортивные игры, занятия в кружках, прогулки по тенистым аллеям с белыми статуями горнистов, барабанщиков и пионерок. А по ночам, лежа в постели, девочки рассказывали друг другу страшные истории и вслух мечтали о мальчиках и о будущем. Иногда они бросали одеяла и подушки на пол и сидели в кругу, разговаривая при выключенном свете, вызывая духов или пиковую даму. А иногда, крайне редко, да и то с позволения пионервожатой, поздно вечером они прокрадывались в комнаты мальчиков и мазали их, спящих, зубной пастой.

Случалось, днем, улучив момент, когда никто их не видит, новые летние подруги тайком перелезали через забор в укромных местах и выходили «за территорию». Убегали в лес, это было целое запрещенное приключение. Они собирали ягоды, ели кислую заячью капустку и наслаждались природой и опасной свободой ? подобные побеги и выход за пределы лагеря сурово карались, вплоть до вызова родителей и отчисления. Это было прекрасное время, три недели счастья. С одной стороны, время шло очень медленно, терялся счет дням в беззаботном веселье лагеря. Но оно также шло с невероятной скоростью, когда Лиза думала о приближающемся возвращении домой.

Единственное, что ей не нравилось, это выходные. По выходным к другим детям всегда приезжали родители, привозили им угощение. Лиза завидовала своим подругам, наблюдая, как их увозили на пикники и они пропадали там целый день. Ее мать появлялась только пару раз, разделяя посещения с отцом, и в эти приезды у нее постоянно было плохое настроение. Лиза могла предсказать это, только увидев мать, выходящую из автобуса. По ее взгляду издалека Лиза уже знала, каким будет день.

Однажды, пропустив несколько выходных, мама приехала на машине с каким-то незнакомым мужчиной. «Познакомься, это дядя Сергей, ? сказала она, ? мы тебя заберем и поедем в деревню, в магазин, я куплю тебе что-нибудь вкусное». Лиза обрадовалась. Она неловко оглянулась назад, чтобы посмотреть, заметили ли другие ребята, что ее тоже забирают.

На пути в соседнюю деревню, во время двадцатиминутной поездки, мать проявляла нарочитую, неестественную, несвойственную ей заботу. У Лизы возникло ощущение, что она лишь хочет произвести впечатление на этого незнакомого дядю, показать, какая она хорошая заботливая мать. «Ну как у тебя дела, Лизонька? ? слащавым голосом спрашивала она. ? Сейчас мы пойдем в магазин, что тебе купить?» ? «Я хочу клубнику, если можно, пожалуйста», ? отвечала Лиза.

Дядя припарковал машину возле местного гастронома, мать сказала: «Ты посиди здесь, мы сейчас вернемся». Лиза осталась сидеть в машине на заднем сиденье, смотря прямо перед собой. Время шло медленно. Для ребенка время всегда идет иначе, чем для взрослого. Они не возвращались. Долго. Через какое-то время у Лизы началась паника. Первая паника в ее жизни. Такого еще с ней не было. «Они меня бросили, ? в страхе думала Лиза, ? зачем я ей теперь нужна, если у нее есть этот дядя? Может быть, они за мной вообще не вернутся!» Паника, охватившая девочку, испуг, беспомощность в чужой машине и в незнакомом месте, парализовали ее. «Что бы делала Вета на моем месте?» ? судорожно думала Лиза.

– Да ты чего, успокойся, сейчас придут, ? услышала она голос Веты в своей голове.

– Ну да, наверное, точно придут, они же машину не оставят! ? подумала Лиза. ? Вот буду я здесь сидеть, дай-ка я запру двери, за машиной они точно придут… Это же Волга! ? успокоилась девочка.

Мама с дядей вернулись через полчаса с двумя большими сумками продуктов, из которых, сев в машину, мать достала только пакетик с клубникой и отдала его Лизе. «Кушай, моя доченька», ? сказала она.

Как-то летом, кажется 1989 года, точно не помню, в конце августа, прямо перед началом школы, когда Лизу забрали после очередной смены в пионерском лагере, ее мать на даче упала с дерева, собирая вишню для варенья. Русский народ знаменит своими закатками, закрутками и разносолами. Одно плодовое дерево могло кормить семью всю зиму. Хотя, к концу 80-х сварить это варенье тоже стало непросто. Сначала нужно было отстоять очередь за сахаром, а продавали его только по 2 килограмма в одни руки. В стране был введен «сухой закон», и правительство боялось, что люди сами начнут делать алкоголь из ягод и сахара, так называемую брагу и самогон. Многие советские семьи имели приусадебный участок, который все называли «дача» или «сад». Обычно эти участки выделялись от предприятий, где работали люди. Так и у Лизиного дедушки была четверть акра земли недалеко от города.

Дача ? это место, где люди должны отдыхать от городского стресса, набираться энергии на лоне природы, наслаждаться свежим воздухом и пейзажем. Но многие проводили отпуск в садах и на дачах, копаясь в огородах и у них не было времени отдыхать. Что вырастили ? то и поели. Что не могли съесть ? закручивали в банки на зиму. Существенное подспорье в продуктовом дефиците. Женщины закатывали огурцы, помидоры, перец, джемы, варенье. Это была бесконечная постоянная работа.

Взрослые всегда брали с собой детей, потому что дети были свободной рабочей силой. Начиная с трех лет и до бесконечности. Если вы хотели заготовить на зиму или приготовить и поесть сейчас грибы или ягоды ? чернику, землянику ? то с раннего утра вся семья шла в лес, обычно на пять-шесть часов, собирая грибы и ягоды в большие ведра. Не было времени насладиться ароматом леса, красотой природы, травой и цветами летом и красочными листьями осенью. Все, что вы делали ? работали. Согнувшись в три погибели или на корточках, все дружно шарили по кустам и в траве, искали-собирали синявки-сыроежки, маслята, подосиновики, волнушки, лисички, грузди, опята, и, если повезет, белые грибы.

Лиза очень любила свежие ягоды. Не в силах удержаться перед их соблазнительным ароматом, она пряталась и ела то, что собирала, пока это не заметили. «Какая ты эгоистка! Как тебе не стыдно! Мы все собираем, а ты ешь», ? ругалась на нее мать.

Ну так вот. Для приготовления вишневого джема мать залезла на высокое дерево и поскользнулась на ступеньке старой деревянной лестницы. Ее нога застряла в пролете и лодыжка была сломана в нескольких местах. Дедушка был хозяином единственной в семье машины и этого летнего домика рабства. Он отвез ее в больницу, где ей предстояло несколько серьезных операций. Лиза была приговорена к тому, чтобы жить с бабушкой и дедушкой следующие несколько месяцев.

Их квартира находилась на другом конце города. В Советском Союзе не было школьных автобусов, дети добирались на общественном транспорте, наравне со взрослыми. Чтобы вовремя успеть в школу, уже двенадцатилетней Лизе нужно было выйти из дома в шесть утра. Каждое утро бабушка кормила ее противной овсяной кашей.

За эти несколько месяцев Лиза узнала, что такое настоящая армия. Каждый день с дедами был расписан по минутам. Тут тоже не было ни улыбок, ни объятий, ни приятных слов.

Все начиналось с шести утра, когда ее заставляли есть жесткую грубую овсяную кашу с медом. Неужели нельзя придумать какой-то вкусный завтрак? После этого ? бесконечная автобусная поездка в школу и обратно.

С трех часов начинались домашние обязанности, расписанные поминутно ? уборка, утюжка формы, пионерского галстука и так далее. В пять часов, за час до ужина ? домашние уроки.

После ужина, с 19:30 ? тренировка скорости чтения. Дед смотрел фильм или передачу, в конце программы он подзывал Лизу, она должна была бежать с маленьким стульчиком и начинала читать титры, а дед с важным видом смотрел на секундомер. Она возненавидела этот телевизор, и стульчик, и секундомер, и деда. Строка титров быстро бежала вверх, исчезая за границей экрана, набегала следующая. Запинаясь и путаясь, она пыталась вспомнить предыдущую, а уже нужно читать новую… Лизу начинала охватывать паника, она чувствовала, что не успевает, а буквы двоились и расплывались из-за застилающих глаза слез. Некоторые и без того дурацкие и сложнопроизносимые фамилии в титрах становились и вовсе нечитаемыми. Это была ужасная унизительная бессмысленная ежедневная пытка, которая вызывала в ней только ненависть и отвращение к чтению.

Ровно в 20:30 ? в кровать. В кровати нельзя было ни кашлять, ни ворочаться, ни елозить.

У них в доме были свои правила, которые претили Лизе. И эти правила вообще не обсуждались. Существовал строгий запрет на косметику, даже своей жене дед не разрешал пользоваться помадой, не говоря уже о двенадцатилетней внучке. Однажды, увидев тональный крем, неловко нанесенный Лизой, он затащил ее в ванную и размазал косметику по лицу. «Чтобы смыла это дерьмо с лица немедленно!» ? потребовал он. Бабушка никогда не приходила к ней на помощь. Она просто стояла там и издалека смотрела презрительным взглядом, как будто Лиза была какой-то шлюхой.

Ей исполнилось уже двенадцать лет. Это драгоценное время в жизни каждой девочки важно для самопознания и воспитания любви к себе, для признания изменений в своем теле и становления себя в мире. Лиза никогда этого не испытала, так как все это было под запретом в доме деда. Ни у кого не было времени на этот бред.

Грудь Лизы все еще была плоской, но она знала, что будет. У некоторых ее подруг уже намечались небольшие изменения в этой области, которыми они так гордились. Их растущая грудь делала их популярными среди мальчиков в школе.

То, что произошло дальше, Лиза никогда не забудет. Она действительно была высокой и красивой девочкой. У нее были длинные пепельно-каштановые густые волосы.

В один из редких моментов, в какой-то выходной день, бабушка решила расчесать Лизе волосы. Это был ее редкий жест любви. Прошла всего пара недель после летнего лагеря и, конечно, благодаря «удаче» Лизы, бабушка нашла вшей. Это случилось прямо перед тем, как они собирались в больницу навестить мать, чтобы привезти ей домашний ужин и свежий выпуск журнала «Новый Мир», в котором часто печаталась ранее запрещенная в СССР, а теперь ставшая доступной литература. Мать собирала их, вырезала главы из журнала и переплетала в сборники. Мама любила читать, а Лиза ненавидела. Лиза и бабушка ездили туда каждый день. Бабушка всегда готовила отдельный обед для дочери. Когда они прибыли в больницу, бабушка прошептала что-то матери на ухо. Мать позвала медсестру и потребовала пересадить ее в инвалидное кресло.

«Что же бабушка такое сказала? ? грудь Лизы сдавило от тревожных предчувствий. ? Наверное, жаловалась, но я ведь так стараюсь быть хорошей».

«Следуй за мной», ? приказала мать. Они вдвоем направились к посту медсестер, мать попросила ножницы.

Лиза не могла даже дышать. «Зачем ей ножницы?» ? ее охватила паника. Неоновый блестящий белый свет и холодные стены больницы усугубляли чувство страха, как в фильме ужасов. Они пошли в общую ванную комнату.

«Встань на колени передо мной, я не могу достать до твоей головы, ? сказала мать, ? чем ты занималась в этом лагере, что у тебя голова полна вшей?» Лиза не могла даже ответить, ее трясло. Девочка опустилась на колени перед креслом, и мать начала резкими движениями состригать ее волосы. Она обрезала все. Все, почти до кожи. Она оставила два сантиметра волос, за пять минут превратив Лизу в мальчика, похитив ее женственность и еще не утвердившееся девичье достоинство. Лиза начала плакать, и в голове у нее звучал голос Веты: «Ничего, отрастет, тебе очень идет. Ты теперь не такая как все, и это хорошо!» ? «Но я хочу быть такая как все. Я хочу быть как ты, а у тебя длинные красивые волосы», ? отвечала Лиза. Стоять на коленях на больничном полу перед этой женщиной было унизительно. Еще более омерзительным было то, что кто-то вообще имеет над тобой такую полную власть.

Когда Лиза посмотрела в грязное потрескавшееся зеркало, висевшее над раковиной, она уже даже не могла плакать. Просто стояла там тихо и смотрела на себя. Мать небрежно рявкнула: «Не вой. Твои волосы отрастут к тому времени, как вырастут сиськи. Выглядишь как мальчик, а я всегда хотела иметь сына. Я думаю, моя жизнь была бы намного проще, если бы у меня был мальчик». Потом, все-таки слегка притормозив, мать добавила: «Ну ладно, не плачь, иди сюда, я тебя обниму». Лиза склонилась над матерью, чтобы получить объятие, о котором она когда-то мечтала.

Лиза знала, что показывать свой гнев и боль от унижения маме или бабушке только доставит ей неприятности. Вместо этого она несколько раз ударила кулаком по раковине. В то время взрослые даже не задумывались о том, что у детей могут быть их собственные, пусть даже детские, эмоции.

На обратном пути пешком до автобусной остановки резко пошел сильный дождь. У бабушки не было зонта, поэтому она надела на голову пластиковый пакет. Второго пакета у нее не было. Лиза чувствовала каждую каплю дождя на своем почти голом черепе, голова, легкая как воздушный шарик, казалось, взлетит. Капли дождя катились по ее щекам, смешиваясь со слезами. Бабушка глянула на нее с небольшим проблеском жалости, но ничего не сказала. Лиза не могла и не умела осознавать свои чувства. Что такое вообще чувства? Кому они нужны? Чувства следует подавлять, чтобы выжить.

На следующий день, после школы, Вета тоже остригла свои волосы.

– Я никогда не отращу длинные волосы, ? сказала она. ? Чтобы никто никогда не мог меня так унизить, ? ее душил гнев, ? и тебе советую!

– Хорошо, ? ответила Лиза.

В те времена не только Лиза жила у дедов. Вета тоже жила то у бабки с дедом, то у тети с дядей. «Все же лучше, чем у дедов», ? думала Лиза.

Лиза прожила у дедов почти девять месяцев. Мама перенесла множество операций и возвращалась домой на неделю каждые двадцать дней.

Тогда очень часто родители отдавали детей старикам, потому что в то время, после развала Советского Союза, с громким названием «Перестройка» все в стране начало перестраиваться. Построится оно или не построится, но изменения всегда вносят сумятицу, необходимость приспособления и выживания в новой жизни. Старая социальная и экономическая система ломалась, и на ее месте зарождалась новая. И рождение это не было легким. Многие родители теряли работу и были вынуждены искать новые способы выживания.

Это было начало зарождения частного предпринимательства. Родители уезжали на заработки в большие города или же начинали торговать, ездили в Турцию, в Польшу, в другие страны за различными товарами – турецкие дешевые вареные джинсы, ангоровые свитера и поддельные спортивные костюмы, обувь, кожаные куртки, плащи и шубы из натурального меха. Такие поездки отнимали по несколько суток в пропотевших грязных автобусах, многочасовые очереди на пограничном контроле, зачастую это было сопряжено даже с риском для жизни.

Люди очень быстро научились выживать, предавать, спекулировать, воруя это время у своих детей.

Гламурное эхо

Пол и я познакомились через три дня после моего возвращения из Минска.

Успешно сдав весной все экзамены, я, довольная собой, на всю катушку отметила день рождения в родном городе, сняв целиком ресторан на Минском Море, куда и пригласила всех своих давних друзей, которых я не видела уже несколько лет. Это был замечательный день. Июль месяц! Все мои друзья, родственники и, конечно, мой отец целый день купались и загорали. Ближе к вечеру, переодевшись к ужину, уселись к праздничной трапезе за длинными столами на свежем воздухе. Тосты и спиртное лились рекой. Шашлыки, разнообразные закуски, красавицы-официантки, веселые разговоры после долгой разлуки с друзьями. Потом были танцы. Танцевали все. В кругу, хороводом и по парам. Плясали всю ночь. Что это была за ночь, незабываемая!

Когда я вернулась в Америку, моя подруга Тесса пригласила меня к каким-то ее друзьям на яхту. Я с удовольствием приняла приглашение, и через три дня после моего прилета Тесса, еще одна ее подруга и я, направились в Чикаго, где на берегу озера Мичиган находится множество яхт-клубов и причалов. Я никогда раньше там не была. Все это казалось таким гламурным ? голубая вода озера, белоснежные яхты, холеные лица ? обаяние больших денег Чикаго. Ко всему этому я тогда еще не привыкла, только недавно выбравшись из массажного салона. Все это произвело на меня неизгладимое впечатление. Хозяин яхты задерживался. Мы устроили легкий пикник в парке возле бухты. Я испытывала какую-то легкую дрожь предвкушения в преддверии удивительного приключения, где я на белой яхте уношусь за горизонт.

Хозяин яхты и двое его друзей появились через полчаса. Подойдя вальяжной походкой, с улыбкой на лицах и каким-то грандиозным обаянием, они представились нам, и мы все вшестером с важным видом прошествовали по причалу. Мы прошли мимо всех огромных яхт и остановились возле белоснежной лодки среднего размера. Хозяин, Пол, галантно помог дамам взойти на палубу. Для разрядки обстановки всем сразу же были предложены прохладительные спиртные напитки в высоких пластиковых стаканах. Слово за слово, глоток за глотком, знакомство перетекло в ненавязчивые легкие беседы, хихиканье, улыбки, веселье. Мы, девочки, упивающиеся этим шиком, начали фотографироваться, чтобы запечатлеть момент и похвастаться перед подругами. Нас мягко, но настойчиво попросили, чтобы эти фотографии не выставлялись в фейсбуке и прочих социальных сетях. Без проблем! ? даже не задумавшись о причинах такого намека, мы продолжали снимать себя и друг друга. Вот я сижу на яхте, вот ныряю, вот пью, смеюсь… Вот я стою на корме на фоне этого великолепного знаменитого города ветров, и мои волосы развеваются…