Ворожея

Женщина кивнула и отвела сына в сторонку, дабы тот больше не смог никому сотворить худого. Ей не пришлось долго волноваться. Народ быстро откликнулся на зов: не поспело облако скрыться за лесом, как люд уже толпился близ вещательной бочки, откуда староста пересчитывал прибывших. В ожидании, когда самый важный человек на деревне возьмет слово, селяне негромко обменивались страшными вестями. Те, кому впервой довелось услыхать, что сотворилось с обозом, в ужасе хлопали глазами и прижимали к себе детей. Не досчитавшись всего нескольких человек, Череда звучно прочистил горло и начал говорить:

– Соседи! Мыслю, что дурная весть уже поспела облететь все село. Но, как велит порядок, поведаю обо всем. Ночью какой-то лиходей напал на торговый обоз и перебил всех людей, что на нем ехали.

– Не просто перебил, а разорвал на куски! – для пущего впечатления не к месту влез один из близнецов-кожевенников.

Бабы ахнули. Мужики заговорили наперебой. Староста укоризненно поглядел на любителя красного словца – тот вмиг стал ярче самой спелой боровки[10 - Боровка – устаревшее название брусники.] и с преувеличенным интересом уставился в землю.

– Покамест страшиться нечего, – поднял руку Череда, призывая люд успокоиться. Гул немного стих. – Но дабы души и тела усопших обрели покой, следует возвратиться к стойбищу и проводить погибших в последний путь до наступления ночи.

Селяне боязливо закивали.

– Потому, мужики, не мешкайте. Седлайте коней – поедем. Бабам велю оставаться в хатах и на всякий случай запереться до возвращения мужей, – староста уже хотел спрыгнуть с бочки, как испуганная Домна, прижимая к юбке улыбающегося Гедку (юродивый, видать, один не уразумел, что случилось), решилась вслух задать вопрос, коий терзал головы всех селян:

– И кто ж такое сотворить-то мог?

– Может, волки задрали? – предположил кто-то из мужиков.

– Да где это видано, чтоб волк посреди лета на людей нападал?! – замотал головой мельник.

– Тогда медведь?

– Чушь! – отмахнулся Вит.

– Какой медведь! Какие волки! Тут дело явно нечисто! Без темной ворожбы не обошлось! – высказала догадки Доморадовна, по обыкновению сжимая под мышкой петуха и не сводя внимательного взгляда со старосты. Стоявший в сторонке лекарь Рафал только ниже склонил голову.

– Неужто Черная Кукоба? – неуверенно спросила какая-то из баб.

– Как же она людей загрызла? У нее и зубов-то почти не осталось, – пожала плечами другая.

– Какая Кукоба?! Она ж со своей хаты невесть сколько не выходит! – опровергла домыслы третья.

– А ей, чай, и не надобно выходить! – высказал догадку местный пьянчуга, вытерев грязным рукавом синеватый нос.

– А что, ежели помимо Кукобы умелицы имеются?

– О чем это ты, Доморадовна? – недоверчиво спросила Домна. Десятки пар глаз устремились к бабке.

– Неужто никто из вас не ведает? – с притворной неосведомленностью спросила та. Люд замотал головами. Хохлатый снова стал биться и вырываться из цепких морщинистых рук. Бабка дождалась, покуда не останется ни одного селянина, который глядел бы куда-нибудь кроме нее, и с победоносным видом пояснила: – Так у нее ж внучка имеется! Вчерась к нам в деревню пожаловала!

Люд ахнул в едином порыве и принялся чертить в воздухе защитные знаки да шептать молитвы. Кто-то даже сделал несколько шагов назад, точно пред ним предстала невидимая внучка Черной Кукобы.

– Ну почему ты решила, что это она? – спросил доселе хранивший молчание староста. – Разве можно человека просто так обвинять?

Народ притих – не привык он первому человеку на селе перечить. Но и Доморадовне, которая уже запамятовала, когда свою пятидесятую весну справила, не доверять виделось оплошностью.

– Просто так? Я сейчас все, что знаю, скажу! А люд пускай сам решает – права я иль нет! – громко возвестила Доморадовна и притопнула, точно бросила вызов Череде. Птица заливисто заорала, но хозяйка только стиснула ей клюв. Селяне не сводили глаз, ожидая, что же такого им поведает бабка. Та и не мыслила отступать. – Вот приметил ли прибывшую девку хоть кто-нибудь у священного купальского костра?

Люд замотал головами. Староста закатил глаза.

Вит хмыкнул:

– Вон Домны с Гедкой тоже не было. Так неужто и они ей подсобляли?

Домна побледнела и теснее прижала сына. Селяне же недоверчиво зацокали, уже всецело поверив в невиновность незнакомой девки.

– Погодьте, я еще не все открыла! – взвизгнула бабуся. – А как кошка к огню подбегала все памятуют?

Народ кивнул.

– Лапу ей каменюкой перебили – было такое?

Снова десятки голов подтвердили подлинность сказанного.

– А не по этой ли причине она поутру вдруг захромала, тогда как еще вчерась вечером прыгала на зависть лягухам?

Народ загудел.

– Ну, это еще ничего не значит. Авось простое совпадение, – Череда изо всех сил старался сохранять невозмутимость, хотя злоба на бабусю, смущавшую простой люд, росла с каждым мигом.

– Да с чего ты вообще взяла, что девка эта с черной силой братается? – спросил Вит.

– Да уже одно родство с Кукобой само за себя сказывает! – с легкостью отразила натиск Доморадовна. – Тем паче разве станет добрая девица без спросу в чужом хлеву ночь коротать, поутру лик не мыть? Как пить дать, ведьмарка!

– Ведьмарка! Ведьмарка! Мы тоже видели! Мы тоже ведаем! – внезапно кинулись на подмогу Доморадовне две девицы-подружки: одна темноволосая да лопоухая, другая с волосами точно молодой месяц и длинным носом-морковиной.

Селяне тут же обратили на них все свое внимание.

– И что ж вы видели, пригожуньки? – хмыкнул пьянчуга.

Девицы наперебой стали рассказывать: