Натюрморт с персиками

Натюрморт с персиками
Кай Арбеков

Для не обремененного мужчины самым ярким воспоминанием о полутора годах жизни и работы в далекой экзотической стране будут женщины, чью сладость он вкушает, словно мякоть спелых персиков, смакуя каждый кусочек. Так случилось с Эриком, эмигрировавшим в Эквадор в поисках профессионального роста и любви. О его приключениях и эротических похождениях и повествует эта книга – занимательное чтиво со свежими нотками романтики и иронии познакомит вас с внутренним миром героя и окунет на время чтения в атмосферу латиноамериканских вечеринок и страстей, свиданий и поисков своего места под солнцем. Для лиц, достигших 18 лет.

Один.

Она заехала за мной ровно в полдевятого, как мы и договаривались. Я только что вышел из подъезда, достал сигарету, прикурил. Уже через минуту ее машина резко затормозила прямо передо мной, ослепляя светом фар. Пришлось выбросить окурок на асфальт, поблескивавший под фонарем желтовато-оранжевыми бликами, и забраться на переднее сидение. Двигатель с урчанием, сдерживаемым звукоизоляцией, понес автомобиль вперед по узким улицам.

– Ну что, ты готов? – спросила Кармен.

Я коротко ухмыльнулся, пристегиваясь ремнем безопасности. Мы тронулись.

– Всегда готов.

– Веди себя естественно, ладно? Не приставай ко мне прилюдно и не пытайся поцеловать. Моя сестра и кузен не знают, что мы встречаемся. Ты – просто мой друг, которого я пригласила, потому что не хотела идти одна.

– Ладно. Ты это уже говорила.

На ней было дымчато-серое платье с косой юбкой чуть выше колен, довольно облегающее и смелое. В меру глубокий вырез подчеркивал ее высокую грудь: плотные полукружия лишь давали о себе знать, лаская взор, но не смотрелись вызывающе. Она выглядела потрясно, а скромно-похотливая улыбка так и манила прикоснуться к губам. Я решил проверить, как там поживает ее киска, и сперва положил руку ей на колено. Потом, погладив немного бедро, поднялся выше, и рассчитанным до сантиметра движением пролез под кружево тонких трусиков, нащупав розовую кнопку включения ее желания. Она моментально стала влажной и под ней, отдавая тепло, запульсировало что-то глубокое и мокрое, начав поддаваться моей настойчивости.

– Воот черт! – выдохнула она, подавшись назад и прижавшись сильнее к спинке кресла. – Ты специально это делаешь?

Вместо ответа я задвигал средним пальцем вниз и вверх, стараясь действовать как можно бережнее и в то же время воспламеняюще. Свет фар выхватывал из темноты стены домов, мощеную брусчаткой мостовую и лица редких прохожих, передвигавшихся по узкому тротуару вдоль дороги. Из динамиков тихо бормотал голос диджея на радио. Кармен сдержанно застонала, скривив губы и словно пытаясь отодвинуться от панели управления, выпрямив руки. Когда руль внезапно дрогнул, я отнял руку и поднес палец, на котором остались следы ее соков, ко рту, и облизнул его. Она довольно усмехнулась.

– Понял. Я просто друг.

– Черта-с два ты просто друг. Оставил меня мокрой, – она шутливо ударила меня по плечу.

– Ничего, милая, завтра мы все исправим…

Незадолго до нашей поездки тем же вечером мне позвонил Ланс узнать, каковы планы. Я сказал, что не знаю, и тогда он предложил выбраться из своих нор выпить чего-нибудь горячительного. Едва мы успели договориться о встрече, как мобильник запиликал вновь, высвечивая на экране имя Кармен. Она тоже была не прочь оторваться на какой-нибудь вечеринке, и звала с собой. Ей не терпелось увидеться, но совершенно некстати компанию ей составляли какие-то близкие родственники, совсем незнакомые мне, и вести себя было положено благопристойно, так как о наших отношениях еще никому не довелось узнать. Я не возражал. В тот момент я не стал перезванивать Лансу и объяснять ему все, а решил оставить все как есть.

Ночной Кито переливался хромированным асфальтом и стремился ослепить: светили огни главных улиц, гостеприимно пораскрывали двери сувенирные лавки, пивные, ресторанчики и забегаловки всех мастей; толпы туристов, смешанные с местными жителями, выползли из отелей и окрестных домов, заполонив даже проезжую часть; движение плотным потоком двигалось среди снующих людей, мы ехали медленно, и отовсюду доносилась музыка разных стилей, от электронной до меренге: я обожал этот город. Пост-колониальная архитектура La Zona, куда мы прибыли, и где прошлое смешивалось с настоящим, в ночное время суток создавала атмосферу праздности и отчаянного веселия, сверкая и выбрасывая в зрачки мельтешение красок, и все эти лампочки и вывески, и люди, и запахи еды, десертов, вина и бензина щекотали ноздри, а в уши врывался вихрь из обрывков чужих разговоров, перемешанных с мелодиями песен и приятным на слух бряцаньем посуды, доносящимся с веранд кафе.

Мы кое-как втиснулись в платную парковку под большим отелем, и оставили машину под землей. Пока мы поднимались на лифте, я сказал Кармен:

– Слушай, мне тут надо с другом встретиться, и мы потом к вам присоединимся. Ты пока иди в “Bungalow”, а мы подойдем чуть позже, ага?

– С другом? – она удивленно приподняла брови и наклонила вбок голову – так она делала почти всегда, когда услышанное не соотносилось с происходящим в ее голове.

– Ну да. Должен же я как-то отбиваться от твоей сестры и кузена. Сам я невысокого класса оратор, вот друг мне и поможет.

– Они и не собираются на тебя нападать, или что ты там подумал… – ее пальцы коснулись воротника моей рубашки и погладили мне шею. Лифт звякнул, пора было выходить.

– Знаю. Он позвонил мне прямо перед выходом и сказал, что тоже будет бродить по La Zona. Он отличный парень и уж точно не помешает.

– Хорошо, как скажешь. Увидимся.

Она смешалась с толпой, цокая высокими каблуками по плиткам пола. Я проводил ее взглядом и повернул налево, пересек улицу, и зашел в темный подвальчик бара без названия, но с огромным плечистым негром у входа, ощупывающим всех подряд, чтобы не пронесли оружие. Я дождался своей очереди и вошел, и в ту же секунду едва не оглох от шума: в глубине помещения громко играло гитарное соло из песни популярного в конце прошлого века рок-коллектива. Находящиеся тут же люди, наперебой болтая друг с другом, пытались перекричать бас-гитару. Ланс сидел недалеко от барной стойки на высоком стуле за круглым столом, держа в руке стакан, наполовину состоящий из люминисцирующих кубиков льда, а на другую половину из какой-то темной мутноватой жидкости. Он поднял его вверх, приветствуя меня. Мы обменялись рукопожатиями.

– Возьми себе выпить, мой друг, – почти скомандовал он довольно серьезным тоном.

Мне не оставалось ничего иного, кроме как подчиниться. Я отправился к барной стойке и, изучив быстрым взглядом меню, выложенное на виниловой пластинке, заказал виски. Толстый молодой бармен принялся наливать, откидывая голову, чтобы блестящие в тусклом освещении смоляные волосы не заслоняли взор. Сбоку расхохотались. Я повернул взгляд и увидел двух девушек, пытавшихся сфотографировать себя на основную камеру мобильного телефона. У них явно ничего не получалось, поэтому я знаком предложил свою помощь. Одна из них, та, что в очках, протянула мне телефон, игриво сверкая глазками. Я посоветовал им встать напротив кислотного постера с потным Джимми Хендриксом в состоянии творческого экстаза, девчонки обнялись и заулыбались на камеру.

– Чиииз! – протянул я, делая кадр.

Они изучили на экране результат, поблагодарили и уселись обратно, а я вернулся к Лансу. Мы обменялись несколькими традиционными для встречи фразами и принялись разглядывать этих самых девчонок. Они продолжали щелкать друг друга, потом опять обнялись и стали фотографироваться теперь на фронтальную камеру.

– Мне кажется, они лесбиянки, – сказал задумчиво Ланс.

– Ты так считаешь? – промычал я. – Может быть.

– Ага. Какие сиськи у этой, с каштановыми волосами. Люблю большие сиськи.

– А мне больше нравится другая, в очках.

Ланс покачал головой. Тем вечером он одел коричневую кожаную куртку, под ней черная футболка, на ногах черные же брюки. Ланс качался в спортзале, и его тело излучало грубую физическую силу; от холостяцкой жизни он здорово поправился в последнее время, и, судя по всему, не отказался бы от любой возможности потрахаться. Его глаза прямо сканировали каждый живой организм в пределах досягаемости на предмет наличия первичных женских половых признаков.

Это и подобные ему места сильно отличались от роскошных фэшн-клубов и баров, куда меня водил босс. Здесь обитали женщины раскрепощенные и необремененные, всегда готовые к новым отношениям. Я не так давно жил в Кито и еще не успел познакомиться со всеми злачными местами в городе. В дневное время La Zona представляла из себя непримечательное зрелище с заурядными одинаковыми домами с исписанными граффити стенами, с разнообразными лозунгами на помоечных баках, и многие заведения, работавшие по ночам, были неузнаваемо скрыты от посетителей ролл-ставнями, и даже вывески не виднелись за металлическими перегородками, и только бесчисленные сувенирные лавки оживляли переулки. Сейчас же все расцвело пороком и жаждой новизны. Под окном нашего бара остановился зловещего вида черный дискотечный автобус. Даже сюда долетали отголоски бешеной музыки в нем, и сквозь тонированные под цвет кузова окна было видно, как внутри возле стриптизерского шеста крутится под мечущимися пятнами от зеркального шара молодая женщина в откровенном серебристом платье, а к ней непрестанно липнет какой-то горячий аргентинский мачо.

Мы с Лансом опустошили стаканы, я оплатил выпивку. Мы вышли на улицу, закурили по сигарете. Мимо сновали пары, компании мужиков, ищущих приключения, девчонки: темнокожие, азиатки, смуглые латинские чики. Бедные продавцы с лотками на шее торговали куревом и шоколадками. Так мы бродили по тротуары и сами не заметили, как выбрались на небольшую площадь Foch, очутившуюся на нашем пути, и обнаружили там чрезвычайное оживление: народу было столько, что яблоку некуда упасть; под ногами разбросаны горы пивных бутылок и мусора, на смонтированной на краю площади сцене начиналось какое-то шоу, и взгляды всех людей устремились на нее.

– О, я совсем забыл, тут сегодня ночь геев! – воскликнул Ланс.

– Геев?

– Ага. Назовем их настоящим именем. Пидоры.

Я огляделся. Действительно, на площади было полно молодых людей явно нетрадиционной ориентации. Замысловатые прически на головах. Нескромные объятия, противоестественные сплетения рук. Некоторые таращились на меня, симпатичного, будто пытаясь зацепиться за мой ответный взгляд. Мы остановились на минуту возле сцены. Заиграла незнакомая музыка. Сцену осветили несколько разноцветных софитов: мы увидели четверых парней с зачесанными наверх волосами, с обнаженными торсами и в кожаных жилетах с блестящими клепками. Они принялись синхронно извиваться и крутиться, выбрасывая вперед руки и сгибая в ритм колени под ударную молодецкую композицию, потом, когда вступление закончилось, на сцену вышел солист-альбинос, весь в белом, с обесцвеченными волосами, покрытыми блестками, с густо накрашенными накладными ресницами, с прикрепленным к шее золотистым микрофоном, и после возникшей среди песни паузы он запел сладчайшим голосом, двигаясь одновременно с танцорами, чьи движения нарочито выдавали в них гомосексуалистов.

Ланс подтолкнул меня.

– Пойдем. Это не для нас. Мы не такие.

Я хмыкнул и кивнул. Мы быстрыми шагами продирались сквозь толпу. Парни продолжали глазеть на меня, поблескивая пирсингами на губах и сережками в мочках ушей. Пахло марихуаной и пролитым пивом. Где-то над нами, под пухом облаков, почти незаметно перемигивались крошечные звездочки. Повеяло ночной прохладой…

Уже через несколько минут мы добрались до диско-бара «Bungalow», который занял все три этажа раскрашенного в разные цвета старого здания из потертого камня. На первом этаже вытянулась длинная стойка, занимающая всю стену и угол комнаты, несколько столиков для сидячих посетителей и главный танцпол; на втором находились несколько помещений для более тихого отдыха, со столами и диванчиками, а также открытая терраса для курильщиков, куда музыка даже не долетала. На третьем этаже, под косой крышей, среди вертикальных деревянных балок располагались несколько зеленых столов бильярдного клуба.

Когда мы вошли, первый этаж почти пустовал. Очень странно. Ручные часы показывали полдесятого. Я огляделся по сторонам, разыскивая Кармен и ее спутников, и они оказались за столиком прямо позади меня. Она помахала мне рукой, предлагая подойти ближе.

– Это Ланс, мой друг, – махнул я рукой в сторону своего накачанного приятеля. – Я Эрик.

Последовали поцелуйчики в щеку с сестрой Кармен, которую звали Сесилия, и рукопожатия с кузеном, назвавшимся Харольдом. На голове он носил короткую стрижку, а на переносице сидели овальные очки в тонкой оправе.

Потом мы начали перебрасываться ничего не значащими фразами, свойственными началу знакомства, а Кармен не прекращала болтать. Подошла официантка, дородная полная женщина в сером переднике. Мы с Лансом заказали по бокалу виски. Остальные пили пиво.

– Как-то здесь пустовато, вы не находите? – вставил я, наконец, и свою реплику. – Рановато мы все явились сюда.

– Да, – подтвердил Ланс. – Основная публика начнет собираться тут часов в двенадцать. Когда мы с друзьями выбирались в такие места, то выходили из дома только часов в одиннадцать.