Время библиомантов. Начало пути

Фурия щелчком выбила из ряда букву «Ю», которая прилипла к одной из книг, но та сразу же юркнула обратно на своё место. Остальные дополнили её, и перед Фурией задрожала новая строка:

Эюя была права: Фурия совершенно забыла о всех предостережениях Вэкфорда и вела себя слишком уж свободно. Если она попадётся в лапы плесневику, Эюя просочится в одну из трещин в земле и напишет на её могильной плите, прямо под надписью:

всего два слова:

Справа продолжался основной коридор, но, если Фурия хотела избежать встречи с плесневиком, ей надо было идти в другую сторону, надеясь, что вскоре она сможет повернуть и выйти в правильном направлении.

, – написала Эюя. –

Фурия уже собиралась задвинуть «Фантастико» обратно на место, но вдруг передумала: кто знает, когда теперь ей представится возможность спуститься сюда снова? Несколько минут уже не играют никакой роли. Она сунула книгу за пояс, натянула сверху футболку и побежала что было сил. Свет фонаря бешено перескакивал с книг на пол, и снова на книги, и снова на пол.

За Фурией по пятам следовал хруст буквенной стаи. Эюя снова собралась, и теперь под ногами девочки, слева и справа вдоль полок, поспешно растянулись две муравьиные дорожки.

За спиной что-то зашипело. Фурия на бегу быстро оглянулась, но сзади была лишь кромешная темнота. Чтобы посветить фонарём, нужно было остановиться.

Шипение стало громче, и вдруг девочка почувствовала, как в ноздри ей проникает новый запах – вонь затхлого погреба.

Фурия добежала до перекрёстка и повернула налево. Перед ней предстал новый ход, пройти по которому она могла только боком – настолько тесно стояли здесь стеллажи.

Протиснувшись между полок, она на секунду осветила коридор, из которого попала сюда, и в тот же миг поняла, что совершила ошибку. Картина, представшая перед ней, парализовала её.

Этот плесневик был намного больше того, с которым ей довелось повстречаться в последний раз. Тогда ей было девять и с ней был отец.

Сегодня, шесть лет спустя, искать защиты было не у кого.

Плесневик, похожий на лепёшку, покрытую волосистой плесенью, размером был чуть больше подушки и переливался всеми цветами радуги, словно нефтяная плёнка на воде. Эта мерзкая лепёшка-подушка плыла по коридору прямо к Фурии, края её шевелились, словно водоросли, подхваченные сильным течением.

В передней части страшилища появилась чёрная трещина, которая становилась всё шире и шире, точь-в-точь как раскрывающаяся пасть. Плесневик подплывал к Фурии всё ближе и ближе, и казалось, что она вот-вот угодит в его пасть, будто в раскрытый мешок, накинутый на голову, и он проглотит её живьём.

Фурия дико вскрикнула и протиснулась в узкий ход – по крайней мере, не одной ей придётся туго в такой тесноте. Плесневик вытянулся узким столбиком и последовал за ней, плоский, как камбала. Фурия до сих пор опережала преследователя метров на пять, но это расстояние сокращалось каждую секунду.

Когда вонь от плесени стала невыносимой, Фурия остановилась и резко выхватила с полки первую попавшуюся книгу. Из щели выпорхнуло несколько птичек-оригами. С шелестом они прыгали по рукам и плечам Фурии, перескакивали с полки на полку и пытались как можно скорее вырваться из луча света и укрыться в темноте.

Фурия швырнула книгу прямо в пасть плесневика. Пасть захлопнулась, а чудище остановилось. Наверное, соображало, не посчастливилось ли ему откусить руку или ногу девчонки.

Фурия тем временем пробиралась дальше. Ей на глаза попадались всё новые и новые птички-оригами, летящие в ту же сторону, куда бежала и она. Наконец девочка поняла, почему их так много: пташки спасались от плесневика. Похоже, они прилетели из глубин библиотеки и таким образом заманили сюда своего преследователя.

Кровь в висках Фурии стучала как молот. Может, ей удастся отвлечь его новым броском? Хотя сомнительно. И тогда что-то с силой ударило её в плечо. Фурия сжалась от страха, представляя, как челюсти плесневика сейчас сомкнутся у неё на шее. Но это была всего лишь книга, которую страшилище с силой выплюнуло обратно.

Даже находясь в опасности, Фурия не могла оставить этот разодранный томик вот так, на полу. Библиоманты, не проявлявшие уважения к книгам, теряли свои способности. Если она перестанет любить литературу, её волшебная сила иссякнет. А ведь Фурия ещё даже не успела стать полноправным библиомантом. Капля энергии, которую ей удавалось извлечь из книг, не стоила внимания.

Воспользовалвшись тем, что плесневик замешкался, Фурия ещё немного оторвалась от преследователя. Однако погоня продолжалась. Плесневик не давал птичкам-оригами, метавшимся в панике, отвлечь себя от главной цели. Сейчас ему была нужна Фурия.

Использовать полки с книгами, крепко привинченые к стенам, качестве баррикады не представлялось возможным. Единственное, что ей оставалось, – это бежать ещё быстрее, нырять между рядами ещё проворнее и при этом лихорадочно соображать, какие же из своих скромных знаний библиоманта она могла бы применить в такой ситуации. Но для этого ей требовалось сосредоточиться, а сейчас это казалось совершенно невыполнимым заданием.

Перед ней простирался новый коридор, три ступеньки вели вниз.

Фурия заметила их слишком поздно, когда земля ушла у неё из-под ног. Она грохнулась на пол, больно ударившись коленкой. Фонарь выскользнул из рук и упал чуть впереди, бросив луч света на стену, покрытую книгами, и едва осветив ход, из которого она выбежала.

Плесневик выскользнул оттуда в коридор, снова растянулся вширь и полетел вперёд, оставляя за собой вонючее облако. Фурия видела, как он пролетел над ней, – наверное, на секунду он потерял её след. Вокруг кружили десятки птичек-оригами, их тени походили на угловатых чёрных котов, которые перепрыгивали с полки на полку.

Стая букв ринулась следом за плесневиком, выплеснулась на ступеньки и защитной стеной выросла между Фурией и страшилищем.

Из кишащего роя букв образовалась башня и с силой толкнула плесневика снизу, сбив его с пути. Это, правда, остановило его лишь на секунду, а затем, почувствовав, что удар последовал снизу, он обнаружил стаю Эюя и Фурию. В тот же миг он надулся и, распахнув пасть, ринулся прямо на них.

– Вон! – закричала Фурия скорее не плесневику, а стае букв, которую тот уже втягивал в чёрную дыру.

Буквы в отчаянии пытались зацепиться за ступеньки, шуршали и копошились всё сильнее, но их было слишком мало, чтобы уравновесить шансы. Через несколько минут вся стая могла исчезнуть в жуткой пасти плесневика.

Фурия, шатаясь, встала на ноги. Бедные птички в панике спрыгивали с полок и попадали в поток, безжалостно тащивший их прямо в зияющую пасть.

Эюя, сопротивлявшаяся изо всех сил, в пасти плесневика превратилась в огромный шар из букв, так что страшилище завертелось вокруг своей оси. Но этим она лишь оттягивала своё исчезновение, потому что плесневик сомкнул челюсти и, смачно причмокнув, откусил ещё часть букв.

Стиснув кулаки, Фурия бросилась на плесневика. Руки её по локоть проникли в мягкую грибковую массу. Фурия растопырила пальцы, пытаясь вырвать куски из тела плесневика. Пыльные облака взрывались прямо у неё перед глазами, но даже это, казалось, ни капельки не раздражало страшилище и тем более не обращало его в бегство. Его тело, состоявшее из спор плесени, было прочным и вместе с тем невероятно гибким. Нападение Фурии оставило в нём разве что несколько вмятин.

Фурия попятилась, оступилась о нижнюю ступеньку и чуть не потеряла равновесие. Плесневик плыл теперь прямо у неё перед носом. Ещё несколько секунд он, казалось, переваривал последние буквы, а затем по его плоскому телу пробежала рябь. С омерзительным шипением плесневик, проглотив буквы, снова раскрыл пасть, и Фурия оказалась прямо перед зияющей чёрной дырой, по краям которой прилипли крошки птичек-оригами, а между ними без движения висели буквы, похожие на остатки шоколадной стружки. От ужасной вони у Фурии перехватило дыхание, и она чуть не упала в обморок.

Может, такой исход не так уж и плох. Что, если ей просто потерять сознание, как это делают кисейные барышни из старинных романов? Тогда она не столкнётся лицом к лицу со злым роком и закончит жизнь красиво. Но плесневик имел дело с Фурией Саламандрой Ферфакс, преемницей рода библиомантов и будущей обладательницей сердечной книги. Она-то уж точно не собирается падать на пол без чувств, словно какая-то недотрога.

Фурия пристально поглядела на противника и собрала всё своё мужество, сжав кулаки и из последних сил резко вытянув руки вверх, – как раз в тот момент, когда над ней находилась пасть страшилища.

Когда на долю секунды перед Фурией открылась пропасть и девочка заглянула внутрь плесневика, её кулаки пробили насквозь пористое тело противника. Когда же она снова вытащила руку, страшилище закачалось и грохнулось на каменный пол, расплывшись по нему, словно зловонный ковёр из плесени. Остатки стаи Эюя разбежались в разные стороны.

Фурия запрыгнула на поверженного противника и, прижав его всем своим весом, стала топтать, не обращая внимания на то, что плесневик пытался сбросить её с себя.

Со всех сторон к нему потянулись буквы, они выстроились в ряды как крепкие нити, опутали плесневика, словно сетями, и выжали остатки жизни из его волокон. Тем временем Фурия вырывала из нутра страшилища бело-зелёные клочья. Через несколько минут плесневик перестал сопротивляться. Волокна съёжились, как мокрая вата, и вдруг пропали совсем. На полу осталась лишь мокрая дорожка, пахнувшая гнилью и плесенью.

Фурия в изнеможении опустилась на корточки, зачерпнула пригоршню букв, которые песком просачивались сквозь пальцы, и уставилась пустым взглядом на птичек-оригами – те беспечно порхали вокруг, исполняя странный танец радости.

Глава третья

Фурия Саламандра Ферфакс была книжным лунатиком: она читала книги во время сна. Для этого явления существовал специальный термин – сомнэволизм.

Никто, кроме Фурии, этим недугом не страдал, поэтому слово она выдумала сама.

– «Сомнус» – это по-латыни «сон», а «эволвере» – «чтение», – объяснила она как-то своему брату Пипу, который был на пять лет младше Фурии. – Вот и получается сомнэволизм. Чтение во сне.

Пип читал книги, как все остальные люди, обычным способом – когда бодрствовал, но он знал Фурию слишком хорошо, чтобы ей возражать. Ведь тогда она может, чего доброго, смыть с него клоунский грим, которым он всегда разрисовывал лицо, прежде чем выйти из своей комнаты. Пип боялся клоунов и считал, что в таком виде они примут его за своего.

– Но ведь в нашу резиденцию не заходят клоуны, – говорила ему Фурия, – так что совершенно необязательно целыми днями разгуливать по дому с полным макияжем.

Пип робко улыбался, наверное, потому, что это слово было ему незнакомо. Но сестре конечно же не верил.

– Хотя, знаешь, – лукаво добавила однажды Фурия, – я видела несколько клоунов за изгородью, они бродят по парку. Иногда они прижимаются лицами к окну в кладовой и оставляют на стекле белые отпечатки, похожие на черепа.

С тех пор Пип больше не заходил в кладовую, и все медовые пряники доставались теперь Фурии. Паулина, кухарка Ферфаксов, была большой мастерицей по части пряников, она пекла их круглый год, щедро поливая медовым сиропом, который отец Фурии добывал из слащавых любовных романов.

Тиберий Ферфакс умел совершать и другие чудеса, но Фурию это ничуточки не удивляло, потому что она готовилась однажды унаследовать всю его силу и тоже стать полноправным библиомантом.