Зыбучие леса

– Ничего особенного. Став Магдой Лангер, а потом – Магдой Крамер, вы не преступали законов, или по крайней мере на этом не попадались, и за вас, если что, сегодня встанет не только муж и семья, а весь Роттвейль, если не весь германский анклав. Шантажировать вас далеким прошлым – пустая трата времени, делать этого я не собираюсь. Мне нужно другое: определенная информация об этом самом прошлом.

– Какая именно?

– Что на самом деле такого необычного нашла в западной части хребта Кам экспедиция Адамса, та, которую вел Кеттеринг?

– Абсолютно ничего необычного, насколько мне известно. Я уж не помню, что было записано в журнале экспедиции, если сохранился – там все правда.

– Сохранился. По нему я в итоге на вас и вышел. Настоящая Магда Лангер, я так понял, отравилась все той же озерной рыбой, что и Джейн Сун?

– Давно забыла, как звали ту узкоглазую… – отстраненно говорит Магда. – Да, обеих мы там и похоронили, вместе со всеми нашими.

– Кто, простите, «мы» и «наши»?

– А вот это, Влад, вам знать совершенно незачем, – с глубочайшим убеждением в своих словах произносит она, искренне и честно.

Мне это знать совершенно незачем, отдается эхом в голове.

Незачем.

Совершенно.

Знать.

Это.

Мне?

Мне – незачем, но вот руководству моему такие сведения пригодятся наверняка, всплывает ответное убеждение, и спорить с ним эхо не может.

– Как только передам куда следует, тут же вычеркну из памяти, – обещаю я столь же честно-искренним тоном.

Магда подскакивает чуть ли не вместе с креслом.

– Влад, немедленно забудьте все, что я тут наговорила!

– А вы ничего еще и не сказали – такого, что бы стоило забыть, – открыто усмехаюсь я, оседлав волну. Это в ганфайтинге я не эксперт, а вот методику воздействия на сознание – изучал… и на практике тоже. Когда-то интересовался просто для общего развития, а не так давно возник серьезный стимул поднять сию сферу самому, пока ее не подняли за меня. Теперь не поднимут. В моем случае так точно. Сам воздействовать на других не могу, но от чужих потуг закрыт надежно, разве что Вольф Мессинг пробьется сквозь «программный блок», и то не факт.

Она обессиленно плюхается в кресло, всплеснув руками.

– Да откуда ж вас такого… принесло.

– Потом расскажу, если хотите. Долгая история. Как вам удалось занять место Магды Лангер, теперь понятно, а вот подробности, что было раньше и зачем вообще вся эта подмена личности, с вас.

– Долгая история, как вы говорите. А ночь у нас впереди, возможно, не из простых. Лучше не перегружать подробностями.

– Ночь не из простых, но проще она от умолчания не станет. Как там у классика было, «всех ждет одна и та же ночь»[42 - Квинт Гораций Флакк, «Carmina». В латинском оригинале: «Omnes una manet nox».].

– Согласна, – подумав, кивает фрау Крамер. – Но подробностей и правда слишком много, это завтра. Суть расскажу сейчас, ладно: подмена личности потребовалась, потому что у меня не было обычного орденского документа, а не было, потому что «ворота» я не проходила никогда, здесь и родилась.

Настоящая Магда Лангер – шестьдесят первого года рождения, и визави моя не может быть намного моложе. Между тем первые орденские «ворота», через которые прошел официальный первопроходец Новой Земли, Джек Чамберс по прозвищу Легенда, открылись лишь в семьдесят третьем. Двенадцать лет спустя – ну или восемь, если по местному счету.

Челюсть моя от осознания всей этой математики зримо отвисает. Однако.

Магда ни звуком ни солгала, сказав, что ничего необычного в горах Кам экспедиция Адамса не обнаружила. Она ведь не утверждала, массаракш, что Адамс со товарищи не обнаружили там НИКОГО особенно необычного…

Территория Европейского Союза, г. Роттвейль. Среда, 37/08/22, 07:25

Шесть двухчасовых ночных вахт на шестерых, дежурить по двое. То есть каждому досталось дважды по четыре часа условно спокойного сна и дважды по два часа сидя-лежа на чердаке с ходиболтайкой и биноклем в руках – режим практически комфортный, на сборах резервистов в протекторате Русской Армии гоняют куда как покруче. Фрау Крамер взяла на себя функции координатора и старшего по всем сменам, просыпаться ей пришлось каждые два часа, зато и спать могла подольше.

Сами дежурства прошли также спокойно, рядом с домом Крамеров никаких подозрительных личностей не шаталось, а домашняя рация на общих каналах не сообщала о боестолкновениях ландвера ни с беглой парижской бандой, ни с другими противниками. Когда поднимаются уже все, станция Роттвейля бодро и радостно передает: ландверу – отбой оранжевой тревоги и переход на желтую. А в начале восьмого в канале ходиболтайки объявляется Зепп Крамер и сообщает, что на сегодня лично он домой и отдыхать, а дальше видно будет.

После завтрака, простого, но сытного (колбаски, зелень и зернистый солоноватый творог со сметаной), хозяин дома, как обещал, отправляется дрыхнуть «минуток на четыреста», старший сын, Рольф, уходит на работу (он помощник-на-все-руки на радиостудии), девочки отбывают в школу, а мелкого Магда посылает на огород «от забора и до обеда»: ему в школу идти только с началом мокрого сезона, а безделье новоземельные немцы уважают не больше, чем заленточные. Хуану убалтываю прогуляться по округе уже я, наказав пистолет держать при себе, перевесив кобуру на ремень открыто. Для вида, не более того, в мелких поселениях вроде Роттвейля – по крайней мере в сытых и развитых анклавах, а у немцев он именно такой, – гостю-проезжему надо очень постараться, чтобы влипнуть в неприятности, поскольку уличная преступность близка к нулю. А что филиппиночка не шпрехает на тевтонском, не суть важно, английский что за ленточкой, что здесь знает каждый второй немец, а немцы образованные – даже и получше многих англичан-американцев.

И вот у нас с фрау Крамер образуется достаточно времени для разговора «по душам». Я, признаться, не ожидал, что получится скорее исповедь, да и сама собеседница, наверное, не собиралась вот так сразу раскрывать душу. Видимо, прорвало. И услышав подробности – понимаю, почему.

Тут, массаракш, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять…

Территория Европейского Союза, г. Роттвейль. Среда, 37/08/22, 08:13

– Озеро в горах, на берегу селение – четыре домика из дикого камня. При селении несколько огородиков, обрабатываемых вручную, и луга для выпаса коз. Коз этих, как говорили старшие, они же когда-то и одомашнили; на моей памяти эта скотина, пускай и непослушная, давно привыкла к людям. Из козьих шкур мы шили обувь и верхнюю одежду, а сорочки и белье – из грубой ткани, которую ткали на самодельном станке из волокон крапивы.

Старших в селении осталось двое: доктор Линда Келлер и капитан Курт Грессерхольт. Доктор учила нас всех языкам, литературе и основам медицины; капитан натаскивал по математике, химии и военному делу.

Остальные имен не заслужили. Ни младшие – я, Сорок Четвертый и Сорок Пятая, – ни те, кто принадлежал к «средним»: Гамма, Тета, Каппа и Омикрон родились в прежнем мире, а Двадцатый, Двадцать Восьмой, Двадцать Девятый, Тридцать Пятый и Тридцать Седьмой были, как и мы, здешними уроженцами.

Моя мать, Восьмая, умерла родами. После нее рожать было некому, пока не подросли мы с Сорок Пятой…

О старом мире между собой в селении не говорили. Разве что доктор Келлер на уроках литературы, и то – картина выходила более чем странной. Это уже потом в Веймаре и Роттвейле образовалась городская библиотека, и я там брала почитать много всякого, в том числе новую и новейшую историю Старого Света, тогда только что-то поняла, а в селении у озера… была просто жизнь, странная и с очень неясными перспективами, но другой мы не знали. Я родила троих, от Омикрона, Двадцать Восьмого и Тридцать Пятого; Сорок Шестой, Сорок Восьмой и Сорок Девятая не прожили и двух месяцев, помочь не сумел никто – доктор Келлер тогда уже умерла, а больше врачей, настоящих, не было.

В прежнем мире для мертвых вроде бы выкапывали могилы в земле; у нас долбить каменистые горные склоны в первые года, наверное, не было сил, а потом уже сложилась своеобычная традиция. Покойников на закате сбрасывали с дальнего утеса в разлом, позволяя падальщикам и мхам позаботиться о бренной плоти, а душа уходила к богам по радужному мосту. Однажды мы спросили, как такое может быть, ведь боги остались в прежнем мире – доктор Келлер рассердилась необычайно, она верила, что боги живут везде, где живем мы сами.

Капитан Грессерхольт в богов не верил. Он верил в артиллерию, пикраты и снайперский прицел. Артиллерию мы видели только на картинке; с пикратами для зеленого пороха[43 - Пороха Бружера и Дессиньоля на основе тринитрофенола (пикриновой кислоты), получены в 1860-х гг. Другая пропорция тех же компонентов дает мелинит и шимозу для артиллерийских снарядов. Несколько лет французы экспериментировали с «зеленым порохом» и уже подумывали было заменить им традиционный дымный, однако тут подоспел «белый порох» Вьеля на основе пироксилина, который оказался лучше и дешевле.], чтобы переснаряжать патроны, он возился сам, очень аккуратно, буквально по крупинке, и все равно однажды не уберегся и ушел к тем самым богам… а из трех снайперских винтовок, которые были в селении, одна до сих пор жива, я ее Рольфу подарила на пятнадцатилетие.

Наш мир, наша жизнь начиналась в селении у озера и заканчивалась примерно в одном дневном переходе от него. Дальше мы не заходили – незачем было. Любопытство? Тогда для нас это слово ничего не значило, были вещи и мысли нужные – и пустые, на которые не хватало ни сил, ни времени.

Так что Адамс и его люди для нас стали не незнакомцами.

Они были попросту пришельцами, марсианами, только что без боевого треножника. Марсианам мы удивились бы, наверное, меньше, зачитанная до дыр книга о них осталась от капитана Грессерхольта – и в марсиан мы верили больше, чем в других, незнакомых людей.

Тогда нас оставалось всего четверо: Каппа, Двадцать Восьмой, Тридцать Пятый и я. Адамс сперва, разумеется, решил, что мы просто семья, которая по каким-то своим соображениям подалась из слегка обжитых краев на дальний фронтир. А потом стало поздно.

Мы ничего не знали о других людях. Мы никогда их не видели.

Но о себе, о своих способностях – знали. Доктор Келлер не скрывала, кто мы такие, она верила, что именно в нас боги прежнего мира воплотили образ лучшего, более достойного человечества. И учила нас управлять своим даром, тем самым, за который избрали наших предков, тем самым, который следовало закрепить, развить и оформить в нас, чтобы мы пользовались им так же свободно, как сама доктор Келлер пользовалась речью.

Вы уже поняли, Влад, каков этот дар, верно?

Мы не знали его правильного названия, а что-то похожее я встретила уже потом, сильно потом, когда Зепп затащил меня в видеосалон на «Звездные войны». Других джедайских штучек мы не умели и даже не слышали о таком, но вот этот убеждающий голос Оби-Вана Кеноби «вам незачем смотреть на его документы» – именно такому нас учили. И выучили.