Зыбучие леса

Голос не действует издалека.

Каппа и Тридцать Пятый легко подчинили себе Адамса, его однорукого помощника и обеих девок. Двадцать Восьмой с Тридцать Пятым впервые за последние месяцы дорвались до женского тела – я все никак не могла отойти от смерти последнего ребенка, – и не считали нужным как-то церемониться с «пришельцами-марсианами», а потому принялись сразу воплощать все, о чем, возможно, мечтали, но не могли дать себе волю с Сорок Пятой или со мной, мы ведь были свои, а главное – нужны целыми и максимально здоровыми.

Они слишком поторопились, отводя душу и теша плоть. В самый разгар их развлечения из дозора вернулся разведчик, Кеттеринг, который издалека увидел, что творится, и без долгих размышлений пристрелил обоих. Не знаю, выстоял бы Кеттеринг в снайперской дуэли против капитана Грессерхольта в его лучшие годы, «рейхсгевер» против «маузера» – но обоих насильников, а потом еще и Каппу, разведчик прикончил без труда.

К счастью, Адамс так и не понял, что произошло на самом деле, иначе они бы не обсуждали мое будущее в моем же присутствии. Я смогла внушить им, хоть и была еще слаба телом, что забавы «дикарей с фронтира» стоили жизни не двум их спутницам, а только одной, вторая же вскоре поправится и сможет продолжать путь. Я, Сорок Третья, на Магду Лангер была похожа разве что возрастом и цветом глаз, но внушению это помехой не стало.

Ну а уже потом, когда всех участников инцидента похоронили, сделала дополнительное внушение, чтобы о «дикарях в козьих шкурах» они позабыли окончательно, а гибель той, второй – вы ее, кажется, назвали Джейн Сун? – записали аллергической реакцией на озерную рыбу. Тут даже особенно врать не пришлось, мохнатые желтые водоросли, прокаленные на железной тарелке либо в керамической плошке, служили нам хорошей приправой к вяленому или копченому козьему мясу, однако если их же в сыром виде добавить салатом хоть к рыбе, хоть к тому же мясу – сидение под кустиком на пару-тройку дней обеспечено, и если потом пищеварение вернется в норму, будет хорошо.

В смерти Адамса и того, однорукого, моей вины нет – просто горы взяли свою дань и с них, как прежде нередко брали с нас. Кеттеринг вытащил меня из-под каменной осыпи, а я на правах уже Магды Лангер вела журнал весь остаток пути. Я тогда сказала себе: Сорок Третья мертва, ушла к богам по радужному мосту, как и все остальные участники нашей странной истории – а Магда Лангер будет жить, так, как может. И, видят боги, старалась все эти годы жить сама и не мешать другим.

Кеттеринг не знал ничего, ведь я велела ему забыть все, что его не касалось, и он так и поступил. Мы были и оставались добрыми друзьями, он стал крестником нашего с Зеппом старшего сына, но о том, кто я и что я – не знал. Никто не знал и не знает. Даже Зепп, мы вместе много лет, он – мое настоящее и будущее, сколько там нам обоим еще отведут боги, но и ему не нужно знать о моем подлинном прошлом… о таком прошлом, Влад, вообще никому знать не нужно.

Территория Европейского Союза, г. Роттвейль. Среда, 37/08/22, 09:02

Я работаю с информацией, как правило, бумажной (ну, или электронной, все равно). По характеру интроверт, пусть и не клинический, и с людьми общаться хоть и умею, но не считаю за великое удовольствие. Специализация не моя.

Однако здесь и сейчас понимаю четко: Магда, когда-то бывшая Сорок Третьей, не обманывает, ибо ТАК – не врут.

– От ваших старших, я так понимаю, больше ничего не осталось, и все, что вы самостоятельно вычислили уже потом, в библиотеках, недоказуемо?

– Недоказуемо и непроверяемо, Влад, вы правы. И подробности, как именно всех их занесло в Новую Землю, ушли к богам вместе с ними.

– Но откуда и когда именно занесло – очевидно.

– С точностью до страны и десятилетия – безусловно.

– Я бы сократил сроки «когда» до трех-четырех лет, – задумчиво сообщаю я, – разнообразной мистикой в Германии увлекались и за полвека до того, как она стала Третьим Рейхом, но масштабные эксперименты требовали масштабного же финансирования, да и отбор кандидатур с зачатками нужных способностей требовал масштабной… операции. Плюс сам факт межмирового переноса не то лаборатории, не то корпуса общежития вкупе с частью участников этого эксперимента предполагал проведение по соседству других экспериментов, с высокими энергиями или нечто вроде того – гадать не вижу смысла, потому как принцип работы «ворот» Орден считает государственной тайной категории «перед прочтением сжечь», что в его положении вполне разумно. Опять же – это масштабы и финансирование. Не буду валить все шишки на «Аненербе», имелись и другие организации со схожими занятиями, но было это все там же и тогда же. Германия примерно тысяча девятьсот сорок второго – сорок пятого, да.

– У меня когда-то возникло две версии, Влад: одна, как вы и сказали, случайный перенос при непонятных обстоятельствах, а вот вторая – заброс, вполне целенаправленный. Создание плацдарма для Четвертого Рейха, который был бы населен уже сверхлюдьми со сверхспособностями.

– Возможно, у начальства ваших старших такая стратегия в планах и была, спорить не стану – но судя по вашему, Магда, рассказу, реализовалась не она. В Третьем Рейхе, помешанном на евгенике, не могли не знать про «бутылочное горлышко», знакомы с такой теорией?

– Что-то там с численностью популяции в ареале обитания, подробностей не помню, не интересовалась.

– Почти верно. Критическая численность, если особей меньше и в ареал нет притока свежей крови – популяция физически не выживет дольше скольких-то там поколений. Применимо для всех видов живых существ, в том числе для хомо сапиенс, и по разным методикам оценки размер «бутылочного горлышка» у человеческих племен составляет от четырехсот до тысячи особей. Уж не помню, как развили эту теорию нынешние биологи, встречал разные версии и глубоко не копал, но в тридцатые – шестидесятые года минувшего века в Старом Свете картина была еще такая.

– Понимаю, о чем вы. Для заброса с созданием Четвертого Рейха нас должно было быть никак не сорок человек, а хотя бы полторы – две тысячи.

– В том-то и дело. Картину могли бы изменить ваши сверхспособности, но они, по крайней мере на имеющемся уровне их развития, никак не влияли на здоровье потомства, то есть на его выживаемость… – спохватившись, добавляю: – Простите, что я так грубо и канцеляритом о больном личном вопросе…

Магда отмахивается.

– Пустое. Давно отболело, да и не до церемоний сейчас.

– Ну вот. А кроме того, для заброса группу плановых колонизаторов не могли не снабдить инвентарем и снаряжением, причем речь совершенно не о каких-то высоких технологиях. Вы ведь лишнего шагу в сторону от озера не могли сделать не потому, что там на дне был алтарь тех самых богов, а просто не имели ресурсов на нормальное освоение территории и жили в режиме жесточайшей экономии всего на свете. Не только радио, но и электричества небось не имели, верно? – она кивает. – Ну вот, целенаправленный заброс так не организуют. Разве что где-то в самом начале, когда успела перейти только первая группа переселенцев, базу с аппаратурой перехода разбомбили к чертовой бабушке то ли советские войска, то ли союзники. Такое – допускаю, да. Но раз старшие не оставили никаких материалов – просчитать, которая из наших версий более вероятна, не получится.

Магда задумчиво постукивает пальцами по жесткой кожаной кобуре с «хай-пауэром».

– А знаете, Влад, я ведь соврала. Кое-что от старших остаться могло. Что именно там было и в каком оно состоянии спустя столько лет – без понятия, но готова изобразить схему, где искать.

– Давайте, – тут же соглашаюсь я. Информация бывает неактуальной, бывает недостоверной, бывает лишней для решения конкретной задачи. А вот ненужной – не бывает в принципе. – Если еще сумеете нанести на общую карту само ваше селение, или хоть координаты по сетке назвать…

– Увы, чего не могу, того не могу. Рисунок самой территории вокруг озера – пожалуйста, до сих пор помню все, но привязку к внешнему миру… А от экспедиции Адамса карты его маршрута не осталось?

– Увы, нет. Кроки в журнале кое-где приведены, но больше в стиле «два пальца вправо от кривой березы». Кеттеринг случайно не вел более подробной съемки пути до Рейна на последнем этапе экспедиции, когда вы шли уже вдвоем?

– Нет, да и не до того нам было.

– Жаль. Придется поднимать другие концы.

– Думаете, там действительно будет что-то важное?

Усмехаюсь.

– Уверен на все сто, что все действительно важное вы уже рассказали. Но уверен и в другом: послать в тот район новую экспедицию, чтобы отыскать озеро святой Береники, как назвал его покойный Адамс, и обшарить там все тайники, реальные или гипотетические – можно вполне. Перекапывать долину от и до не будут, конечно, а вот проверить несколько точек – почему нет.

– По одному вашему слову?

– По моему слову плюс одному доказательству, которое у вас все-таки есть и сейчас.

– Какому же?

– Карабин Рольфа, вы ведь сказали, что он тоже от старших остался. Как по-вашему, ваш сын согласится его продать?

– Очень сомневаюсь, Влад. Мой подарок, да плюс это первое его настоящее оружие.

– А обменять на винтовку получше?

– Сами спросите. На такое может и пойти – оружие хорошее, точное, но сейчас делают и более качественное. Да и не такой уж карабин уникальный сам по себе, кое у кого я видела подобные.

– Не в том дело, Магда. Сам по себе карабин Фуррера не редкость. Но швейцарцы – народ не менее дотошный, чем немцы, у них всякий произведенный ствол непременно записан в четырех местах. Только у немцев изрядную часть довоенных записей уничтожили бомбежки с реквизициями, а в Швейцарии до сих пор все как часы. Запрос за ленточку, и какое-то время спустя мы будем знать известную там историю этого конкретного карабина, который, держу пари, в начале-середине сороковых годов «пропал без вести», и имеется последний его адрес. Нетрудно проверить и то, что через орденские арсеналы ствол не проходил, там тоже ведется учет. На полное доказательство не потянет, конечно, обычный переселенец мог «неучтенкой» провезти с собой не то что старую винтовку, а полгрузовика любой легкой стрелковки, ее по орденским правилам нигде не требуется декларировать; однако именно в сочетании с моим словом и вашей схемой такое дает основания порыться, «а вдруг».

А кроме того, но этого я Магде уже не озвучиваю, главным результатом такой вот экспедиции станет не то, что она откопает реально: доказательное подтверждение любой из двух выдвинутых версий будет иметь ценность сугубо историческую, и то для очень узких специалистов. Практической пользы тут – нуль, это могу предсказать я уже сейчас, и вряд ли мое начальство увидит что-то большее, а именно от него и зависит вопрос отправки экспедиции.

Зато, и это я тоже готов предсказать уже сейчас, и начальство с моим выводом наверняка согласится – очень даже немалую пользу можно будет извлечь из разных… телодвижений вокруг отправленной экспедиции. Когда на сторону уйдет информация о том, что они вообще пошли искать. А информация уйдет непременно, нужным людям и в нужном ключе.

Нет, конечно же, они не поверят. Сочтут бредом или, в лучшем случае, попыткой дезинформации.

Но не заинтересоваться – не смогут, и ровно сидеть на пятой точке, терпеливо ожидая реальных данных похода к озеру святой Береники в горах Кси-Кам – тоже скорее всего не смогут. Великие бизнесмены, массаракш, они же в детстве все слушали Красную Королеву, а потом еще и проверяли ее слова на практике, так что они точно знают: «Здесь надо бежать, чтобы остаться на месте, а чтобы еще и попасть куда-то – придется бежать вдвое быстрее»[44 - Л. Кэрролл, «Алиса в Зазеркалье». Точная цитата: «…здесь, знаешь ли, приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте! Если же хочешь попасть в другое место, тогда нужно бежать по меньшей мере вдвое быстрее!» В классическом переводе Н.М. Демуровой Королева сменила цвет и стала Черной, поскольку в романе речь о шахматах, а у британцев в этой игре имеет место противостояние не «белых и черных», как у нас, а «белых и красных» фигур. Забавные параллели как с нашей Гражданской, так и с английской Войной Роз, которые, кстати, тоже Белая и Красная, а вовсе не Алая…]. Вот эти-то попытки куда-то бежать, с обычной скоростью или вдвое быстрее, – и будут еще одним элементом Большой игры. Зря, что ли, у нашего ГосСтата негласный покровитель – святой Майкрофт?

Почему негласный? Так секрет ведь.

Шутка для внутреннего пользования.

Да и святой из сэра Майкрофта Холмса, «скромного чиновника при британском правительстве, который подчас и есть это самое правительство»[45 - Неточная цитата из «Чертежей Брюса-Партингтона» А.К. Дойла.] – прямо скажем, специфический.

Впрочем, нисколько не более специфический, чем из кнежа Яремы[46 - Ярема Михал Вишневецкий (1612-1651) – князь герба Корибут, воевода русский (т.е. военачальник коронного войска Речи Посполитой) во времена восстания Хмельницкого. В официальной польской историографии – герой и защитник отечества, в официальной украинской – соответственно палач и душитель свободы. Личность в любой трактовке незаурядная.], которому поляки из краковской общины посвятили строящийся вот уже больше десяти лет собор святого Иеремии… Ладно бы я, нехристь, которому религии Книги глубоко параллельны хоть все скопом, хоть по отдельности, – а они-то всерьез. Во что с такими, с позволения сказать, святыми, сиречь духовно-нравственными ориентирами, превратится новоземельное христианство спустя пару поколений, я даже гадать боюсь.