Жаркое свидание в Лондоне

Это привело его на путь разрушения. Лэнс упивался разочарованием отца вплоть до его смерти. Даже сейчас, когда тот тлел в семейном склепе, Лэнс надеялся, что его душа не нашла покоя. После того, что он сделал с Викторией и ее жизнью. Превратив подающую надежды молодую женщину в ожесточившегося человека.

Гнев, кипящий глубоко внутри, никогда не покидал Лэнса. Эта страна вернула его к мрачным мыслям. Правда, и подарила луч света – златовласого ангела, который был словно создан для его объятий. Лэнс никогда не любил танцевать – до вчерашнего приема. Он наслаждался телом Сары, легким прикосновением ее ладони к его плечу, тонкой талией и тем, как идеально они двигались вместе. Время, которое он провел с ней, было на удивление волнительным, более чувственным, чем просто близость.

Вожделение смыло его горечь и гнев. Будь Сара кем-то другим, он мог бы остаться, разыскать ее и отдаться обжигающему непреодолимому влечению. Он знал, что она тоже это чувствовала, – по ее расширенным зрачкам и прерывистому дыханию, когда он обнимал ее мягкое податливое тело. Все это говорило о волнительном ожидании. Предвкушении… Но она была слишком невинна и абсолютно не для него. Она заслужила рыцаря в сияющих доспехах. А не мерзавца. С одним таким она уже была помолвлена.

Лэнс вышел из закоулков на яркий осенний свет главной площади с изумрудной травой, цветниками и фонтанами и направился к отелю «Гранд Моренбург», роскошный фасад которого возвышался над округой. Тут в кармане завибрировал телефон. Звонок был от его давнего и, можно сказать, многострадального дворецкого.

– Какие-то проблемы, Джордж?

Большую часть времени его дела шли гладко, доверенные сотрудники точно знали, что ему нужно, и беспрекословно выполняли его пожелания.

– Сэр, у семьи Сноу есть задолженность по аренде. Ваш агент говорит о выселении. Я думал, вы захотите это знать.

Лэнс прошел в фойе отеля через стеклянные двери, которые открыл перед ним швейцар в перчатках.

– Мистеру Сноу снова нездоровится?

Эта семья уже много поколений жила в деревне, они были гордыми людьми, которые не просили о помощи, даже когда нуждались в ней.

– Да, сэр. Он в больнице.

– Семье нужно снизить арендную плату, а не выселять. Убедитесь, что мои пожелания выражены ясно. Если агенту это не нравится, осторожно наведите справки о поиске нового.

– Конечно. Вы завтра возвращаетесь в Лондон?

– Да. Меня здесь ничто не держит.

Лэнс повесил трубку. Отель не изменился с тех пор, как он впервые вошел в него подростком. Все тот же сияющий мрамор с золотыми прожилками и массивные урны с цветами в фойе – тихая роскошь окутывала каждого, кто был достаточно привилегирован, чтобы попасть сюда. Время здесь остановилось, как и в большей части страны.

Он направился к лифтам. Еще один день, и он исчезнет. Оставив Рэйфа его богатству и власти, а Сару Конрад в целости и сохранности.

Возле лифтов Лэнс заметил тень, притаившуюся за одной из пышных пальм в горшках, стратегически расставленных по периметру вестибюля, создавая иллюзию оазиса. Маленькая фигурка, вся в черном. Золотистые кудри выбились из-под черной шляпы, низко надвинутой на лицо… Его сердце учащенно забилось, а ноги понесли к пальмам быстрее, чем обычно.

– Сара?

Она резко обернулась – ее лицо было бледным, а глаза широко раскрыты – и пошатнулась. Лэнс схватил ее за локоть, чтобы поддержать.

– Что вы здесь делаете?

Она вся сжалась и отступила к стене.

– Мне… мне нужно поговорить с вами.

Он все время получал предложения, причем не только деловые, от самоуверенных людей, таких же измученных и голодных, как он сам. Они всегда чего-то искали. Сара была не такой, но в глубине души он одновременно надеялся и боялся, что то, чего она хотела, было таким же грязным, как его мысли.

Что она хотела его.

– Конечно. – Он указал на французские двери, которые вели во всемирно известное кафе. – Мы можем пойти в…

– Нет!

Он не думал, что она способна побледнеть еще сильнее, но ей это удалось. Одной рукой Сара прижимала к себе огромную сумку, другая была сжата в кулак.

– Наедине. Пожалуйста.

Он увидел страх в ее бледно-голубых глазах. Натянутая улыбка предназначалась не ему, а всему миру. В этом месте негде было поговорить наедине, а то, что она пряталась за растением, означало, что она не хочет, чтобы ее видели. На самом деле был только один вариант. Даже если это вызвало пульсацию в его теле, которую он отчаянно пытался игнорировать.