Ha горных уступах (сборник)

– Ты отодвинься! Где я лежала, там и лежу!

– Неправда! Мне холодно!

– Подбрось дров!

– Сама подбрось!

Замолчали.

– Эх! Как толкну я тебя! – говорит через минуту Рузя.

– А я тебя! – отвечает Улька.

Снова замолчали. Сопели, сопели; наконец, Викте показалось, что они заснули. Вздремнула и она. Вдруг, что то толкнуло ее в лицо. Открывает, глаза, – смотрит: Улька наклонилась над охотником, почти лежит на нем, руки на нем держит.

Какое-то бешенство охватило Викту. Она вскочила на колени:

– Что ты делаешь, Улька?!

В ту же минуту проснулась Рузя и тоже вскочила с земли. Улька не успела отнять рук от охотника, – смотрят друг на друга.

– Улька! – грозно окликнула Рузя.

– Ну!? – отвечает Улька, а голос её дрожит от волнения.

– Ты?!

– Ну?!

– Оставишь?!

– А ты что?!

– Чего ты хочешь?!

– А ты?!

– Я его схватила!?

– А я его вязала!

– Может быть, ты его развязать хотела?!

– А ты чего бы хотела?! А если бы я его и развязала, так что?!

– Мой он!

– Такой же, как и мой!

– Твой?!

– Попробуй взять его у меня!

– Если захочу!

– Или если я захочу!

– Ты?!

– А, может быть, ты?!

Пододвинули лица друг к другу. Викте казалось, что они зубами друг другу грозят, так близко они были одна от другой.

– Уйди! – крикнула Рузя и схватила охотника за плечи.

– Ты уйди! – крикнула на нее Улька, обнимая его за поясницу.

При свете огня Викта увидела какой-то дьявольский, бешеный гнев на лице Рузи. Она вскочила на ноги, толкнула Ульку ногой так, что та пошатнулась, схватила охотника под мышки и подняла над землей, словно хотела его оттащить. Викте казалось, что Улька бросится на Рузю, но должно быть, она её испугалась; только оттолкнула Викту изо всей силы. Викта присела от удара и вскочила в бешенстве на ноги. Улька схватила охотника за ноги у колен, чтобы не дать Рузе тянуть его, а Викта, сама почти не зная, что делает, в каком-то слепом порыве обняла его под ляжками. И начали они тянуть его, рвать каждая в себе. Из завязанного рта охотника слышалось хрипенье, сначала он хотел кричать, потом застонал. Улька, самая сильная, тащила его к себе за ноги; Викта невольно ей помогала. они уже оттянули к себе Рузю на шаг, другой, третий.

– Кому же он достанется? – простонала Улька.

Рузя хотела опереться ногой о камень, но не успела. Сестры еще потянули ее к себе на два шага. Тогда она крикнула:

– Ну, так берите его себе! – рванула тело к себе изо всех сил и со всего размаха ударила охотника головой о камень. Страшный стон вырвался из-под тряпки на губах. Из головы брызнула кровь и мозг.

Упав из рук Рузи, охотник вывалился и из рук Викты и Ульки. они опустили его в ужасе.

– Ты убила его! – крикнула Викта.

– Убила! – повторила Улька.

– Убила! – ответила Рузя. – Теперь он ваш!

Она оперлась о скалу спиной, готовясь к борьбе.

Викта стала на колени перед неподвижным охотником, сняла у него повязку со рта. Он застонал, но слабо, едва слышно; должно быть, это был последний вздох. Улька бросилась за ножом, разрезала веревки, которыми он был связан. Он еще раз пошевельнулся. И, должно быть, помер.

– Убила она его! – шепнула Улька.

– Убила! – повторила Викта.

Они стояли перед ним на коленях, одна с повязкой в руке, другая – с ножом, обе в крови.

Рузя отвернулась, минуту постояла неподвижно, а потом начала какой-то палкой разбрасывать костер. Остались только тлевшие, перегоревшие дрова и угли. Стало темно.

В эту минуту неподалеку раздался голос Кубы Водяного:

– Гей! гей!..