Пролетарские байкеры. Книга 2

– Так, пустяки… Тут другое. Я о другом хотел тебе сказать, Алёнка. Нам с тобой дальше нельзя быть вместе…

– Ты бросаешь меня? – с исказившимся от ужаса и неожиданности лицом всплеснула руками Лагуткина.

– Я не могу тебя бросить… Но нам дальше нельзя так. Я притягиваю несчастья, словно магнит. У меня сейчас большие неприятности, и я не хочу, чтоб они коснулись тебя. "Бита" говорит, что я, наверное, проклят. Я погублю тебя, понимаешь? Хотя, что ты можешь понимать? Ты ж ничего не знаешь… В общем, для твоего же блага, ты должна бросить меня…

– Да расскажи ты толком, что у тебя произошло? Какие ещё неприятности? Мы вместе все преодолеем, Сергей! – с мольбой протянула Алёнка, глядя на него блестящими и полными слез глазами.

– И не проси. Я в это не хочу тебя впутывать. Если я решу свои проблемы, быть может, расскажу тебе о них потом. А если у меня не выйдет, то скоро ты сама обо всем узнаешь…

– Да что я узнаю-то? – разрыдавшись, и не в силах больше сдерживаться вскрикнула Алена, – Что за загадки? Я вижу только одну причину всему этому. Другая девушка! Меня не было с тобой один вечер, и ты уже спутался с кем-то. А теперь тебе и самому стыдно признаться в этом… Катись ты к чёрту! – со злобой воскликнула она, заскочила в сени и резко захлопнула дверь у Харламова перед носом с такой силой, что сквозняком закинуло назад все волосы на его голове. Звук хлопнувшей двери оглушил и эхом раздавался в его голове. Он не успел ни слова сказать Алёнке в своё оправдание, хотя в ту минуту готов был уже все рассказать ей. Её слезы, как огнем обожгли ему сердце. Но её понесло, словно каток с горы, и она уже не смогла остановиться. В эту минуту она рыдала, лёжа на кровати и уткнувшись лицом в подушку, корила себя за свою вспыльчивость, а он, покачиваясь, будто пьяный, и уставившись в одну точку, шагал к калитке. В груди болело и тряслось, будто внутри него разорвалась одна из тех бомбочек, которые он так любил мастерить. По лицу периодически пробегала спазма. Он сел на свой старый мотороллер, завёл его, и, смахнув рукавом белой рубашки набежавшую слезу, вывернул гашетку газа до громкого и дикого рёва. Мотороллер, выбрасывая дерн и землю задним колесом, рванул вперёд, стремительно оставляя позади дом, в котором осталась его первая настоящая любовь. В одном из окон дома отдернулась занавеска, и показалось её заплаканное грустное лицо с поплывшей по щекам тушью. Ей вдруг непреодолимо захотелось ещё разок увидеть его, посмотреть ему в след на прощание.

Сергей же без оглядки летел вперёд по дороге. Он уже не испытывал страха попасть в аварию. У него пылало нутро, и он гнал на полную катушку свой мотороллер. Вдоль дороги на обочине мелькали фонарные столбы, и Харламов поймал себя на мысли, что это и есть выход из всех его проблем. Влететь в один из них на полном ходу и разом все кончить. Но вспомнилась сестра и родители. Его смерть сейчас означала бы неминуемую гибель и для них. И это было бы подлостью с его стороны. За свою жизнь в данный момент «Сапёр» не дал бы и ломаного гроша, но ради спасения своих родных он должен был жить. Жить и сделать все, чтобы избежать самого страшного исхода. Даже ценой собственной жизни, если потребуется такая цена.

В гараже Укрытцева было душно. Стоял запах дорожной пыли и бензина. Пыль тонким слоем покрывала в гараже каждый предмет, придавая ему сероватый оттенок. Она была мелкая и просачивалась в помещение через микроскопические щели, поэтому избавиться от неё не было никакой возможности. Лишь только вытрешь её с поверхности, как через несколько минут на ней вновь появляется тончайший серый налёт. Она клубилась в прямых лучах солнца, падающих в гараж сквозь распахнутую калитку, и её частички сверкали в них словно иней в морозном воздухе. Пыль резала глаза и щекотала нос. Её привкус постоянно ощущался на языке.

В гараже звучал медленный печальный рок. Его негромко играл магнитофон, в который сверху была воткнута большая отвёртка с чёрной рукоятью. Клавиша воспроизведения в последнее время стала барахлить и отщелкиваться, поэтому Павел зафиксировал её остриём плоской отвёртки, загнав его в зазор между кнопками.

К гаражу друг за другом подъезжали мотоциклы тех, кого "Паук" решил собрать этим вечером. Они выстраивались в ряд перед воротами Укрытцева, а их наездники глушили моторы и заходили внутрь. Сергей весь день после встречи с Лагуткиной провёл, как в забытьи. Он был задумчив и раздражителен. Его мучали постоянные сомнения: правильно ли он поступил, разорвав с Аленой. Временами ему хотелось все отыграть назад, и избежать того неприятного разговора, но это было, увы, невозможно. Он настолько углубился в свои неприятные мысли, что вечерняя встреча совсем вылетела у него из головы, и он вспомнил о ней в последний момент. К гаражу Укрытцева "Сапер" прикатил последним. Его мотороллер неспешно проехал стройные ряды припаркованных мотоциклов и занял свое место в самом конце, рядом с запорожцем "Пельменя".

Он вошел в гараж, когда беседа о восстановлении "шмелёвской" шестерки была уже в самом разгаре. Попытавшись перешагнуть высокий порог, не сгибая коленей, он споткнулся и едва не упал. Услышав шум, все сидевшие вокруг "Паука" парни, прервали свою беседу и повернули лица к Харламову, а Павел соскочил с мотоцикла и метнулся к воротам, чтобы помочь ему войти. Сергей же ухватился рукой за стальной уголок, обрамлявший вход, тем самым избежав падения, и вошел внутрь без посторонней помощи. Он протянул руку Павлу, подскочившему на помощь. Тот пожал её, с сочувствием проникновенно глядя в усталые не выспавшиеся глаза "Сапера".

Вид его внушал жалость не только "Пауку", он поразил всех собравшихся. Бессонные ночи последней недели и переживания, которые Сергей испытал в минувшие сутки, изменили его до неузнаваемости. Он осунулся и побледнел. Красные глаза его смотрели на окружающих отрешенно и бессмысленно. На его лице, которое прежде всегда было живым и отражало постоянный мыслительный процесс, было теперь лишь выражение безразличия ко всему. Дополняла картину сильная хромота, которая издали бросалась в глаза.

Ошеломленный болезным видом своего друга, Укрытцев, как остолбеневший замер на месте и молча провожал взглядом Сергея, когда он медленно прошел к толпе, и стал здороваться с остальными.

«Мамонт» привстал с перевернутого ведра, на котором сидел, учтиво наклонил голову и слегка сжал руку Харламова, хотя обычно делал это до характерного хруста. «Друппи», сидевший в самом дальнем и темном углу в черной мотоциклетной люльке, не дожидаясь своей очереди, сам вскочил с места и подбежал к "Саперу" поздороваться. Он обхватил своей маленькой детской ручонкой с отстриженными до мяса ногтями горячую ладонь Сергея и заискивающе взглянул на него. Но увидев глаза Харламова, Храмцов немного отпрянул назад. Что-то испугало его в лице "Сапера". Оно было настолько бледным, что напомнило ему лицо покойника. "Друппи" увидел обреченность в белом неживом лике Сергея. Какой-то Злой рок отразился в нем, будто сама смерть прикоснулась к его образу и оставила на нём свой отпечаток. Испуганный рыжий паренек, поздоровавшись, поспешил вернуться в свой угол и во весь оставшийся вечер старался больше на Сергея не смотреть.

Следом за ним "Сапера" поприветствовал "Шмель". Он привстал с собранной наспех из всякого хлама скамейки всем своим тучным телом, протянул пухлую ладонь с короткими пальцами, похожими на сосиски и сел обратно, особо Сергея не разглядывая. Вид он и сам имел не важный. Он был угрюм и напряжён. И видимо собственные проблемы тяготили его в тот момент больше, чем проблемы остальных.

Далее посыпались приветствия сидевших на противоположной стороне от мотоцикла ребят. Первым его поприветствовал «Пельмень», который с сочувствием осмотрел "Сапера" с ног до головы перед рукопожатием… Из-за мотоцикла блеснула его голова, и удивительно холодная рука с силой сжала кисть Харламова. Затем его поприветствовал "Филин". Он буднично хлопнул своей ладонью о ладонь Сергея и повернул лицо к "Пауку". Видимо Харламов своим приходом оборвал разговор на чем-то интересном и "Филину" не терпелось дослушать его и сказать что-то важное от себя.

Бок о бок с ним сидел "Бита". Он был одет в больничную одежду, в которой Сергей видел его утром, и обут в домашние тапочки. Он пришел к "Пауку" пешком, покинув больничную палату. Сергею он в знак приветствия быстро махнул правой рукой, и с улыбкой сказал: "Здоровались утром…"

– Ты из больницы ушёл? – изумился Харламов.

Дробилин лишь довольно кивнул в ответ.

– А тебя не хватятся?

– Нет, вечерний обход уже был, а бабке вахтёрше – до фонаря. Мимо нее все ходят туда-сюда. Она то спит, то вяжет носки, то читает книжку про "Чапаева", – ответил Антон, помогая другу усесться рядом.

– Так на чём я остановился? – усаживаясь верхом на мягкое кожаное сидение своего мотоцикла, уточнил Павел.

– На автосервисе, – напомнил "Филин" ни на секунду не спускавший с Павла своих ввалившихся глаз.

– А, точно! Автосервис… У "Пельменя", есть друг в автосервисе, который красил "Сапёру" мотоцикл. Ты не разговаривал с ним, Санёк?

Пельмень задумчиво почесал затылок и привстал с места. Глаза его бегали, переводя взгляд то на Укрытцева, то на «Шмеля».

– Газговаривал… Он готов помочь. Может сделать все аккугатно и в сжатые сгоки. Батя твой не заметит ничего. За габоту свою возьмет символически… Можно уболтать его вообще за бесплатно. Потом сочтемся с ним как-нибудь. Но есть одна загвоздка…

– Какая? – заерзал в нетерпении "Шмель".

– Я описал ему состояние твоей "Шахи" и он сказал, что нужны запчасти. Кгылья, капот, фагы, гешетка и бампег – это по-любому. Помимо этого возможно гадиатог и что-то ещё. Запчасти стоят денег и бесплатно он их достать не сможет…

«Шмель» сморщился и, склонив голову, потер лоб правой ладонью. Он был нервозен, и весь вечер теребил в руках одноразовую зажигалку, ерзал на скамейке и облизывал высохшие запыленные губы.

– В том-то и беда Санек, что у меня их нет. Денег-то. Может ещё какой-то выход есть?

"Пельмень" опустил глаза и пожал плечами.

– У тебя, "Паук" барыги вроде знакомые есть, которые перекупкой запчастей занимаются. Может они смогут продать все необходимое? По дешевке, и, возможно, в рассрочку.

– Должен тебя огорчить, "Шмель", – вздохнул Укрытцев, – но мои барыги специализируются чисто по мотоциклам. Вот если б ты мотоцикл разбил, то – без проблем. Да я бы тебе сам любую зап. часть нашел. А по машинам работают люди более высокого полета… И у меня таких знакомых нет.

– Плохо, плохо, – пробормотал Никифоров и облизал высохшие губы, – А сколько денег нужно примерно?

– По самым скгомным оценкам, не меньше 8 – 10 тысяч. А то и больше… Точно можно будет сказать после того, как тачку пгигонишь посмотгеть… – ответил "Пельмень".

– Плохо, плохо… – повторил "Шмель", раскачивая от волнения своё тучное тело вперёд – назад, – Столько мне не найти в такой короткий срок… Даже если мотоцикл продам, не хватит. Неужели никакого выхода нет? Хоть в петлю лезь! – с отчаянием протянул он и закрыл лицо ладонями.

– Нам бы твои проблемы! – внезапно огласил гараж Харламов, и в голосе его прозвенели нотки презрения.

– А у вас что стряслось? – изумился Укрытцев, который в двух словах слышал о произошедшей аварии из уст "Друппи". В ответ Сергей и Антон наперебой принялись рассказывать всем окружающим о постигшей их беде. Харламов рассказал подробно об обстоятельствах аварии и первом разговоре с двумя громилами, а Дробилин описал утренний визит "Гасана" и "Пластилина" и второй разговор с ними. Укрытцев тихо закурил сигарету, сделал пару глубоких затяжек и назидательно сказал:

– Не летайте быстрее, чем ваш ангел-хранитель, пацаны. Вам ещё повезло, что так всё обошлось… Всё могло бы быть ещё хуже…

– Куда уж хуже? Мы на такие бабки попали! – возмутился Дробилин.

– Ну, вы живы, здоровы, с руками и ногами!

– Боюсь, что в данном контексте это ненадолго… – заметил Харламов, – Слушай, "пельмень", а знакомый твой с автосервиса джипами не занимается? Может он нашим громилам дверь по дешевке подлатает. А то десять тысяч баксов за это, на мой взгляд, – слишком жирно…

– Нет, Сегёга. Они – кустаги. Иномагками не занимаются. Латают только наши отечественные тачки. К тому же с "Гасаном" и "Пластилином" вгяд ли кто-то из местных станет иметь дела. Здесь каждая собака наслышана об их нгавах. Они на всю голову отмогоженные…

– А как принцесса твоя отнеслась к аварии и всему произошедшему? – Обратился Укрытцев к "Сапёру".

– Я ей не сказал. Мы расстались…

– Как расстались? – опешил "Паук" – Почему расстались?

– Да потому что не хочу, чтоб у неё проблемы были из-за меня. А то мало того, что своей головы не сношу, так еще и ее убьют из-за меня…

– Ну, это уж совсем паршиво. Столько добивался её и вот так сдал без боя! Я уверяю тебя, что Тараканов теперь свой шанс не упустит… И потом: рановато ты себя хоронишь брат. Ты живой и полон сил. Бороться нужно за выживание, барахтаться, а не опускать руки и превращаться в барана, которого ведут на убой.

– Что сделано, то сделано… – вздохнув, отрезал Харламов.

– А ты сам какой выход видишь из нашего положения? – поинтересовался "Бита".