Пролетарские байкеры. Книга 2

Погрузив раму в коляску, друзья обвязали её для надёжности тросом, поблагодарили "Кощея", и, простившись с ним, отправились в обратный путь. Отъезжая, Сергей бросил последний взгляд на Аленку, не зная доведется ли увидеть её снова. Она по-прежнему не смотрела в его сторону и о чем-то шепталась с Вершининой. Так и не увидел ее глаз напоследок. С тяжелым чувством возвращался он в гараж. Прежде он жил надеждой, что приведет свои дела в порядок, а там может и с Аленкой примирится. Теперь же он понял, что пропасть между ними растет. И даже при самом удачном разрешении тех проблем, которые обрушились на него, восстановить отношения с Лагуткиной будет непросто…

В гараже полным ходом кипела работа. Парни с серьёзными и сосредоточенными лицами шустро орудовали гаечными ключами, оглашая гараж легким металлическим позвякиванием. С мотоцикла одна за другой исчезали детали, оголяя черные трубы искривленной и покореженной рамы. К моменту, когда Павел с Сергеем вернулись с привезённой из Куликово ношей, ребят в гараже было уже четверо. К ним присоединился проезжавший мимо «Друппи». Он как мог, помогал им. В основном относил и раскладывал на застланный газетами пол мелкие детали и болты. Серьезную работу доверять ему не стали.

Увидев подъехавших "Паука" и "Сапёра" Храмцов выскочил на улицу, и, сияя белозубой улыбкой, пожал руку обоим друзьям.

– Приехал вот помочь вам… А ты чего такой грустный Сергей?

Харламов в ответ лишь махнул рукой и, не говоря ни слова, принялся отвязывать трос, удерживающий привезённую раму. "Друппи" с недоумением посмотрел на Укрытцева.

– Не бери в голову, Лёха, – с улыбкой сказал Павел, – Любовные терзания. Будешь постарше – поймёшь… Пойдём-ка лучше движок поглядим!

Демонтированный двигатель лежал на полу. Из трещины, в алюминиевом корпусе, вытекло все масло, оставив на нём темные подтеки, на которые уже успела налипнуть пыль. Укрытцев склонился над ним, присев на корточки, и внимательно осмотрел его со всех сторон. Соображая что-то в уме, Павел откинул в рабочее положение заводной рычаг, и легким движением руки нажал его. Послышались приглушенные хлопки вытолкнутого поршнями воздуха.

– Совсем нет компрессии! – задумчиво подытожил "Паук".

– Мда… – согласился, заглядывающий через его плечо, "Друппи". Он стоял за его спиной, согнувшись под прямым углом, и с умным видом следил за действиями Павла. Помолчав с полминуты, Алексей добавил: – И где же мы её возьмём?

Серьёзное и сосредоточенное лицо Укрытцева расплылось в лукавой улыбке. Он встал, неспешно обошел весь гараж, внимательно заглядывая в каждый угол в поисках необходимой тары, и, увидев старое железное ведро, с грохотом подхватил его, и протянул Храмцову:

– А вот ты и займись этим! Пробегись по гаражам, поспрашивай у мужиков. Может, кто-то поделится… Компрессия – штука распространенная, попроси ведро наполнить доверху. Неоценимую помощь окажешь…

– Да тут ведра много… – с трудом сдерживая смех, включился в разговор "Мамонт", услышавший разговор, – На этот движок надо-то литра два…

– Да, ты прав. Хватит и двух литров… – улыбаясь и подавляя приступы смеха, согласился "Паук".

Не говоря больше ни слова, "Друппи" подхватил протянутое ему ведро, и, размахивая им вперёд-назад, неспешно побрел вдоль ряда в сторону ближайшего открытого гаража. Когда он отошел на достаточное расстояние, парни, которые были внутри, прыснули громким хохотом и один за другим высыпали наружу, понаблюдать: что будет дальше.

– Чего это вам так весело? – спросил исподлобья "Сапёр", вытаскивая раму из бокового прицепа, у Укрытцева, подоспевшего ему на помощь. Он не слышал их разговора с "Друппи", так как все это время провозился с тросом на улице и весь был погружен в свои невеселые мысли.

– Да вон рыжего за компрессией отправили… – ухмыльнулся Укрытцев.

– Как? Это же давление внутри двигателя… – удивился Харламов.

– Похоже, что "Друппи" этого не знает…

Они вдвоем занесли раму в гараж, и поставили её рядом с полуразобранным мотоциклом Сергея, а затем вернулись к остальным. Харламову тоже стало любопытно, чем закончится поход за компрессией. Он понемногу отвлекся от тоскливых измышлений и даже начал немного улыбаться.

"Друппи" прогулочным шагом добрел до первого распахнутого гаража, окликнул хозяина и, показывая на ведро, что-то оживленно затараторил. Хозяин, здоровый мужик сурового вида в сером рабочем фартуке, вышел наружу, внимательно выслушал Храмцова, отирая руки от мазута какой-то серой тряпицей, и отрицательно закачал головой. Алексей вздохнул. Он сделал это так сильно и глубоко, что издали было видно, как приподнялись его щуплые плечи. Понурив голову, и продолжая размахивать старым дребезжащим ведром, он отправился к следующему гаражу.

Его хозяин оказался более отзывчивым. Маленький пожилой мужичок с глубокой залысиной и седыми волосами, в черной рабочей рубахе и старых поношенных джинсах, улыбаясь и хитро прищуриваясь, внимательно выслушал повествование "Друппи", после чего ни слова не говоря, выхватил ведро из его рук и скрылся с ним в своем гараже. Уже через пару минут счастливый Храмцов с самодовольной улыбкой что-то бережно нес в ведре в гараж "Сапера". А за его спиной из гаража вышел довольный старый мужик и с усмешкой показал толпе наблюдавших за всем парней большой палец правой руки. Он видимо обладал хорошим чувством юмора и по достоинству оценил эту старую шутку над своим неожиданным гостем.

"Компрессией", которую принес "Друппи" оказались 2 литра солярки. Понюхав содержимое ведра, Укрытцев громко расхохотался, и вскоре его смех потонул в зычном хохоте всех окружающих. Все искренне и от души залились безудержным смехом, и лишь сконфуженный Храмцов, недоумевая, вопросительно взглядывал на всех:

– Обманул он меня что ли? Не компрессию подсунул?

Павел, отсмеявшись, объяснил ему суть розыгрыша и потом еще долго подтрунивал над ним по этому поводу, а солярка им все-таки пригодилась. Она оказалась незаменима при промывке частей двигателя от почерневшего масла и выработки с изношенных деталей. Павел заботливо распотрошил мотор и внимательно сортировал каждую деталь, ополоснув ее в принесенной "Друппи" солярке. То, что нуждалось в замене, складывал в одну сторону, то, что было в хорошем состоянии – в другую. Детали приобретали яркий блеск, а солярка тем временем превращалась в черную грязную жижу.

Остальные в это время сгрудились над остовом мотоцикла. Сергей снял с бокового прицепа колесо, и закрепил его на передней вилке привезенной рамы. Переднее колесо, которое стояло на его мотоцикле, от удара сильно деформировалось, и пришло в негодность, поэтому переставлять его "Сапер" не стал. Затем ребята скрупулезно переместили на погоревшую раму электропроводку и все сопутствующие элементы. Очень быстро скелет мотоцикла начал обрастать "мясом" и приобретать свой привычный вид.

Укрытцев, закончив с разборкой двигателя, оценил необходимое количество запчастей, и отправился за ними в гараж. С мотором все оказалось не так плохо, как предполагал Харламов. В замене нуждалось лишь несколько расшатанных подшипников, резиновые сальники, которые порвало от сильного удара и одна половина двигателя, в которой появилась трещина. Кроме того сердобольный "Паук" привез Сергею новый руль, приборную панель, переднюю фару и поворотники.

Крест, подаренный Алёнкой, со старой приборной панели Сергей отклеил и положил его в свой карман. Ему жалко было его выбрасывать вместе с разбитой приборной панелью, и он решил оставить его себе на память. В то же время на новую панель приклеить его он не решился. Во-первых, они расстались с Лагуткиной, и гордиться теперь ее подарками, выставляя их напоказ, уже не имело смысла. "Вряд ли она оценит это" – думал он после их сегодняшней встречи, и не хотел выглядеть в ее глазах посмешищем. Во-вторых, уверовав в глубине души в спасительную силу этого крестика, Сергей решил для себя, что он должен всегда находиться при нем и оберегать его, а не только тогда, когда он находится на мотоцикле. Кроме того, он твердо уяснил, что этот крест останется с ним при любом исходе, до самого конца. Не важно, возьмет ли он его с собой в тюрьму, или заберет в могилу, но частичка Алениного труда и ее души, которые она вложила в этот предмет, навсегда останется с ним.

Сборка мотоцикла продолжалась до вечера, и к удивлению Сергея, им почти все удалось успеть. Искореженные во время аварии детали были вывезены на свалку за гаражи, а восстановленный, но слегка потертый, мотоцикл Сергея стоял на центральной подставке, как ни в чем не бывало, на своем привычном месте. Лишь собранный двигатель с не прикрученными крышками лежал на полу, и ждал своего часа.

Харламов сидел за рулем и нажимал на педаль и рычаг переднего тормоза, проверяя натяжение тросов. Все его друзья, усталые, но довольные проделанной работой, обступив с двух сторон мотоцикл, смотрели на Харламова и его воскресающий "Иж".

– Когда будем заводить его, Паш? – обтирая ветошью грязные и разбитые руки, поинтересовался Сергей.

– Через сутки. Раньше не желательно, если хочешь, чтоб он долго служил тебе верой и правдой. Завтра к вечеру герметик подсохнет, зальем масло, установим движок и попробуем запустить…

– Так, а как же ехать за стволами тогда? – удивился Сергей.

– Я подъеду к твоему дому без десяти час. Постарайся не опаздывать. А теперь давайте разъезжаться, а то у меня от голода уже желудок к позвоночнику прилип.

ГЛАВА 6

Оставшись один, Сергей, словно в густой трясине, увяз в своих тяжелых размышлениях. Он почти не разговаривал со своими родителями за последние сутки и не выходил из комнаты после ужина. Он был напряжен и угрюм, даже не смотря на практически законченный ремонт мотоцикла. Его душила тоска по Аленке и обида от сегодняшней встречи с ней. Но еще сильнее были переживания о приближающемся вечернем мероприятии. Грядущей ночью Харламову предстояло ступить на скользкую дорожку, возврата с которой уже не будет. То, что они затеяли с "Пауком" было серьезным преступлением, за которое всем им грозил реальный тюремный срок. Все что Сергей делал прежде (драки, погони с милицией и нарушение ПДД) было лишь детской шалостью. Ему сегодня предстояло переступить черту, шагнуть в беззаконие, против которого он всегда восставал, и поступиться принципами, в которые он свято верил. Но выбор был сделан им, и отыграть назад уже ничего нельзя, поэтому Сергею лишь оставалось покорно ждать своей участи.

Солнце провалилось за горизонт на западе и унесло с собой остатки света и изнуряющей жары. В комнате стало темно и из распахнутого окна повеяло вечерней прохладой. Сестра тихонько сопела на втором ярусе кровати над ним, и, по всей видимости, уже давно видела сны. Из-за двери долго слышалась возня. Родители не спали. Но вскоре усталость, накопленная за рабочую неделю, сморила и их. Все стихло. Сергей долго лежал в полночной тишине, отдавшись своим мыслям, пока к реальности его не вернул мерный стук оппозитного двигателя за окном. Он нарастал издалека и Харламов понял, что это мотоцикл "Паука", и ему пора собираться. Стянув с себя легкое махровое одеяло, "Сапер" беззвучно оделся и кошкой прошмыгнул на кухню мимо спящих родителей. Он распахнул шкафчик под раковиной, и нащупал в темноте край пакета, в который во время ужина украдкой сложил еду. Стараясь не шуршать целлофаном, Сергей скатал его в плотный свёрток, и, сунув под мышку, прокрался в коридор. Наощупь обув ботинки, "Сапер" аккуратно открыл дверной замок и очень медленно, чтобы не скрипнули петли, распахнул дверь своей квартиры.

В мерцающем электрическом свете подъездной лампы кое-как попал дрожащим ключом в замок, и тихо закрыв его, охваченный волнением, спустился во двор. Улицу сковала ночная прохлада, и ветер трепал разлапистые ветви деревьев. В глухой тиши раздавался мерный приглушенный звук работы мотоциклетного двигателя на холостом ходу. Сергей поспешил к источнику звука, и обнаружил за домом Укрытцева, сидящего на заведенном мотоцикле. Лицо его было напряжено и сосредоточено. Во тьме ярко выделялся свет двух противотуманных фар и слегка блестел глянец черной краски его "Днепра".

– Что-то ты долго… – недовольно причмокнул "Паук", – Харчи не забыл?

– Вот они, – взмахнув пакетом, ответил Харламов, – родители не спали долго, еле удалось выскользнуть…

– Ладно, падай скорее. Остальные нас уже заждались…

Сергей, звякнув стеклом домашних банок, уложил пакет в боковой прицеп, и устроился в седле позади Укрытцева. Павел вложил в него две бутылки самогона и, взявшись руками за руль, слегка повернул гашетку газа. Мотоцикл прибавил обороты и, выплюнув из выхлопных труб облако сизого дыма, растворился во мгле спящего полночного двора.

Сергей за ужином долго размышлял, что собрать из еды для Никифорова – старшего. А потом рассудил так: в армии питание довольно скудное и солдатам приходится есть всякую гадость, а значит, Никифоров будет рад любой даже самой простой еде. Осознав это, Харламов решил не изгаляться, и наложил в пакет все, чем обычно питалась его семья. Он набрал в двухлитровую банку пельменей из кастрюли вместе с бульоном, завернул в целлофан несколько отварных картофелин и яиц, приготовленных матерью для окрошки. Сунул туда запечатанную полуторалитровую банку с солеными огурцами и помидорами, палку колбасы и полкило сосисок. Сверху обильно присыпал все яблоками. Больше в пакет ничего не уместилось.

За школой в кромешной мгле, под крышей беседки из которой впервые Сергей увидел Лагуткину, мелькали человеческие силуэты и яркие огоньки сигарет. Иногда редкие порывы ветра срывали с них одинокие искры и уносили вглубь школьного двора, где искры быстро затухали, растворяясь в темноте не освещенного сквера. Тишину внезапно нарушил рокот двигателя. К воротам снаружи подкатил черный мотоцикл, разрезав тьму лучами своих фар, и вскоре все стихло. Через забор ловко переметнулись две молодецких фигуры и, воровато озираясь по сторонам, пересекли школьный сквер и присоединились к курящим в беседке.

– Что-то вы долго… – обиженно промычал "Мамонт", втягивая в себя табачный дым, – Мы уже хотели начинать без вас…

– Ну, теперь все, кроме "Биты" в сборе, пожалуй, можно и начинать… – заключил "Паук", прихвативший с собой большую спортивную сумку, и толпа из пяти человек высыпала из беседки наружу.

Сгрудившись в небольшую тесную кучку, парни тихо повернули за угол школы, пытаясь найти способ проникнуть внутрь. Во всех окнах был потушен свет, кроме холла на первом этаже, где на вахте сидела бойкая старушка с газетой в руках и пила горячий чай. Через окно было отчетливо видно, как она, возмущенная написанным, поминутно чертыхается и качает головой. Надежды "Паука" на то, что вахтерша будет спать, к сожалению, не оправдались, а пройти через главный вход и проскочить мимо неё, было не возможно.

– Да, плохо дело… – задумчиво полушепотом пробормотал "Паук", – через парадный не пройти…

– И что теперь делать? – сведя брови на страдальческом лице, спросил из темноты "Филин".

– А может?.. – с надеждой предложил кровожадный "Мамонт", и провел указательным пальцем невидимую линию у своего горла.

– Нет! Ты что офонарел? – изумился "Паук" переходя от возмущения с шепота на обычный голос, – Должен быть другой путь. Нужно осмотреть здание…