Дьявольское воскрешение

Катрина провожает взглядом движения моих рук под столом и удаляется в спальню, которая когда-то принадлежала нам двоим. Сейчас я на ее территории.

Зачарованно смотрю ей вслед, прекрасно понимая намек. Поднимаюсь со стула и, входя в комнату, произношу:

– Все, что захочешь ты, захочу и я.

Я размещаюсь на кровати и смотрю на ее красивый силуэт возле окна. Катрина разворачивается и подходит ко мне. Она скрещивает наши ладони и взбирается сверху. Теперь, когда Хеймсон возвышается надо мной, садится на мои колени и упоено начинает двигаться бедрами, я понимаю, что все в прошлом. Наши ссоры, недопонимания, скандалы. Катрина дает мне шанс все исправить. Сладкие ягодицы вырисовывают круги, сидя на мне верхом. Я зачарованно смотрю на нее и не могу поверить, что она на расстоянии ладони.

– Демиен, – склонившись шепчет на ухо Хеймсон, – я соскучилась.

Я сглатываю, слыша бархатный голос любимой девочки. Когда солнце заходило за горизонт в моей одиночной камере, я молился об этой ночи. Кажется, Бог услышат все мои прошения, обращенные к нему. Руки Катрины ложатся на мои плечи, она неспеша начинает делать мне массаж и вместе с тем не прекращает поступательные движения задом. Моя голова отключается, я не могу вымолвить из себя и слова.

– Не потеряй меня в этот раз. Я даю тебе последний шанс, Каррас. – Озвучивает Хеймсон то, о чем я думал минуту назад.

«Я не облажаюсь, детка», – мысленно отвечаю я.

– Скажи хоть что-нибудь, Каррас. Тебе не нравится то, что я делаю?

Черт!

– Я не прикасался к любимой женщине шесть месяцев, полгода, сто восемьдесят два дня. Мне трудно говорить и мне нравится все, что ты делаешь. – Робею перед ней я.

К чертям собачьим летит моя самоуверенность, наглость и желание быть главным. Сказать, что я уязвим в данную секунду – это ничего не сказать. Потерять остатки мозга рядом с этой женщиной – плевое дело.

– Пообещай мне вернуть того наглеца, в которого я влюбилась. – Светло-карие глаза сахарка смотрят в мои, а за ее улыбкой скрывается смешок, который она так и пытается сдержать.

– Робкие мальчишки тебя не заводят?

Я грубо притягиваю ее к себе и шлепаю по упругому заду. От такой неожиданности Катрина ахает и запрокидывает голову назад в то время, как мой язык начинает скользить по шее, пахнущей цветочным сбором.

– Меня не заводят мальчишки. Меня заводит лишь мужчина. – Она делает паузу, а затем продолжает свой монолог. – Меня заводит мой мужчина – Демиен Каррас. А робкий он, наглый, самоуверенный, в плохом настроении или хорошем – это неважно.

На моем лице красуется ухмылка.

– Чего ты хочешь сегодня, детка? – хрипло произношу я, едва касаясь ее пухлых губ.

– Тебя. Я хочу тебя, Демиен.

Моя ладонь опускается на колено Хеймсон и движется вверх, проскальзывая под белоснежное платье из кружева. Пальцы Катрины ныряют в мои волосы, а красные губы утопают в моем требовательном поцелуе. Ухмылка девушки во время поцелуя дает понять, что что-то здесь нечисто. Я останавливаюсь, когда замечаю, что на ней нет трусиков.

– Кто-то готовился к нашей встречи. – Констатирую я очевидный факт. – Да, сахарок? Ты была уверена, что меня выпустят?

Она подмигивает мне и с улыбкой произносит:

– Женщине стоит лишь захотеть.

– И, что это значит?

– Может займешь мной, а не разговорами, Каррас? Я ведь могу и расхотеть…

Я касаюсь бретелек на ее платье и спускаю тряпку немного вниз. Хеймсон откидывается назад и проводит рукой по кудрявым волосам, настойчиво прижимаясь к моему паху. Одной рукой я удерживаю ее за талию, а другой трогаю набухшую грудь. Она идеальна.

– Демиен, – вскрикивает Катрина, когда я прошу ее слезть с меня и ставлю раком.

– Обещаю, – шепчу я, обхватывая ее запястья, – тебе понравится. Но сначала нам нужно кое-что обсудить.

Ее поцелуи с привкусом головокружащей любви отравляюще действуют на меня. Я не смогу долго сопротивляться ее чарам, но нам нужно кое-что прояснить. Хеймсон поворачивается ко мне лицом, не желая стоять в такой позе.

– Демиен, я прошу тебя, – прерывисто шепчет на ухо девушка.

– До меня дошли слухи, детка…

Хеймсон смотрит на меня сквозь дымку тотального непонимания. Она скучала. Я скучал. Но это не повод набрасывать на Асма в мое отсутствие и позволять себе распущенность.

Я собираю копну кудрявых волос и наматываю тьму на свой кулак. Затем широко раздвигаю ноги Катрины коленями и обездвиживаю крошку, прижимая запястьями к кровати. Она тихо стонет от боли, ноющей внизу. Придется потерпеть.

– Прежде, чем я трахну тебя, мне придется провести допрос. – С зловещей улыбкой произношу я.

Злюсь ли я на то, что они с Асмом вытворяли в мое отсутствие? Ни капли, но думаю Хеймсон стоит немного проучить. Катрина хихикает и извивается, когда я наваливаюсь на нее сверху.

– Кажется, вернулся тот хулиган, который привлек мое внимание три года назад на светском рауте.

– Ты изменяла мне, сахарок? – С козырей начинаю я, не желая с ней церемониться.

– Если только с вибратором, детка.

Широкая улыбка так и просится наружу, но я стараюсь держать образ рассерженного любовника. Катрина знает, как вывести меня на эмоции. Иногда в мою голову даже закрадываются подозрения, что в нее заложен чип, связанный со мной. Звучит глупо, но может каждому человеку на этой планете принадлежит другой человек? И ты заведомо с рождения знаешь приемы, которые работают с твоей половинкой? Фу, я стал чертовски чувственным и в каком-то смысле романтичным, милым. Шесть месяцев без нее заставили задуматься о многом.

– У нас с Асмом ничего не было. Иногда мы прикасались друг к другу и… – Она делает длинные, мучительные паузы, играя со мной. Недосказанность сидящей внутри нее сучки выводит из себя.

– И? – Я сильнее сжимаю запястья над головой Хеймсон и вижу, как она морщится от боли.

– Демиен. Отпусти.

Я смеюсь ей в лицо и ослабляю хватку, не желая устраивать пытки. А затем она серьезным тоном выдает то, чего я никак не ожидаю:

– Трахни меня. Назло Асму, Каррас. На твоем месте всегда мог быть он.

Поджимаю губы, вспоминая, как лучший друг проявлял интерес к Хеймсон на том приеме. Асмодей поставил условия, что Катрина поедет в одной тачке с ним, расспрашивал меня о ней в клубе. Он всегда первый заводил разговоры о моей девочке. И да, на моем месте всегда мог быть Сатклифф.

От этой мысли теряю самообладание. Я до боли впиваюсь пальцами в бедра сахарка и часто дышу. Моя грудная клетка вздымается от одной мысли о том, что Хеймсон могла принадлежать кому-то, помимо меня.

– А ты была бы с ним? – Без шуток, на полном серьезе рычу ей в губы и сжимаю свои руки в кулаки.

Я ужасно взбешен, целую ее так, словно мне мало всего мира. Словно ее поцелуй спасет меня от распаляющей тело злости. И он спасает. Катрина всегда спасает.

– Конечно. Я бы определенно была с Асмодеем, если бы не одно «но». – Прерывая мои настойчивые поцелуи, шепчет она с размазанной помадой на губах.

Я отхожу назад и качаю головой. На прикроватном столике замечаю салфетки. Хеймсон нужно поправить помаду. Я достаю из тумбы салфетку и касаюсь красных губ Катрины. Она улыбается и, наверное, думает о том, какой джентльмен ей достался. Только это слово совсем не подходит под описание Дема Карраса.