Что случилось с секретарём Ким? Книга 2

На следующий день на обратном пути из больницы я попросил водителя отвезти меня в то самое место. Мама была категорически против и пыталась всячески меня отговорить, но я был упрям как никогда.

Всего лишь за какой-то короткий месяц от прежнего района не осталось и следа.

По всему периметру территорию ограждал лишь большой забор с надписями о строительстве парка аттракционов «Юиль Лэнд». А прежний район исчез. Словно и эти три дня, и наша встреча с Ми Со были просто сном.

В эту же ночь я случайно подслушал разговор родителей в кабинете.

– Как ты можешь так просто об этом говорить? Как? Я не могу поверить!

– Я тоже расстроен, но, дорогая… Нам ведь сейчас важнее позаботиться о Сон Хёне. Он пережил такие ужасы, а ведь он ещё совсем ребёнок. Такое потрясение даже взрослый едва бы выдержал. Он никогда не придёт в себя, если Сон Ён будет продолжать устраивать тут такие сцены.

– Врачи же сказали, что это всё из-за слабохарактерности Сон Ёна. Это побочный эффект угрызений совести, которые мучают его из-за того, что он бросил младшего брата в беде. Всё скоро встанет на свои места. С соответствующим лечением и нашей заботой он скоро…

– Ты говорила то же самое две недели назад. Дорогая, ты разве не видела, как Сон Ён вчера бросил в него бейсбольную биту? Мы не можем сидеть и ничего не делать. Надо что-то предпринять! Иначе оба наших ребёнка могут пострадать!

– Я понимаю, мне тоже жалко Сон Хёна. Но мы не можем просто так взять и выставить Сон Ёна психически больным ребёнком!

– Я не говорил, что он болен, ты о чём вообще! Просто я считаю, будет разумнее положить его в больницу, чтобы он мог пройти полноценное лечение.

– Это одно и то же!

– Дорогая!

– А-а-а! – взвыла она. – Ну почему это произошло с нашими детьми? Почему-у-у?

Интересно, как бы изменились наши жизни, если бы в ту ночь я так и не услышал последовавшие за этим слова матери?

– Я знаю, что об этом ужасно говорить, но иногда я даже думаю, что лучше бы слова Сон Ёна были правдой. Лучше бы он был на месте младшего брата, тогда наша ситуация не была бы настолько запутанной и безвыходной. Дорогой, я больше так не могу. Я хочу просто умереть…

Когда люди сильно страдают, они всегда выражают свои чувства через слово «смерть». Скорее всего, это происходит потому запятая что «умереть» приравниваются уже к отсутствию каких-либо чувств. Конец всему. Смерть – абстрактное слово, которое означает, что после этого больше ничего не будет.

Но после того, что я увидел в том доме, смерть перестала быть для меня абстрактностью. У смерти, которую я знал, были и форма, и звуки, и даже запах.

Я испугался, что если ситуация ухудшится, то мама поступит так же, как и та женщина. Я жил в постоянном страхе, что это может произойти и с братом, и с отцом, и с любыми другими людьми в моём окружении. И это было невыносимо.

Тот час же вернувшись в комнату, я закутался в одеяло и всю ночь лежал без сна. Дрожь в теле не покидала меня до самого утра.

Мама была права. Если бы похищенным ребёнком и вправду был мой брат, мы бы сейчас не оказались в такой ситуации. Потому что, даже несмотря на то, что я намного младше, я не настолько слаб духом, как он, чтобы фальсифицировать свою память из-за угрызений совести.

У каждого из нас в руках было по одному кусочку пазла.

Эта ситуация напоминала игру-головоломку с одной лишней деталью. И мне показалось, что если я незаметно спрячу свой кусочек от чужих глаз, то его получилось бы собрать в приятную глазу картинку.

Именно тогда я и начал играть свою роль. Роль человека, потерявшего память.

– Отец, я не знаю в чём дело. Я действительно ничего не помню.

– Я ничего не помню. Хотите сказать, что я бросил брата и убежал? Из-за меня его похитили? Это правда?

– Прости, что заставил брата пережить такие ужасные события, мам.

Когда я отошёл на второй план и брат наконец занял моё место в этой истории, обстановка в семье начала понемногу налаживаться. Словно новый рисунок на белом листе бумаги – жизнь снова заиграла красками.

С журналистами тоже не возникло никаких проблем. Это было время, когда можно было с лёгкостью урегулировать вопросы такого рода. В газетах не появилось ни слова о моём похищении.

Если кто-нибудь спрашивал про шрамы на ногах, то я отвечал, что просто поранился, когда играл с братом на улице.

Так же мне сменили имя, так похожее на имя Сон Ёна. Возможно, это и было одной из причин того, что он принимал себя за меня. Мы устранили все возможные факторы, которые могли даже малейшим способом спровоцировать его сознание.

Ментальное здоровье брата находилось в крайне болезненном состоянии. Он мучился и страдал от боли, но как только я притворился, что ничего не помню, он смог наконец-то найти успокоение в своих ложных воспоминаниях, не имеющих никакого отношения к действительности. Он больше не накидывался на меня с кулаками. А даже наоборот, вёл себя вполне спокойно, изо всех сил стремясь меня простить.

Родители тоже в какой-то мере почувствовали облегчение, когда подумали, что я больше никогда не вспомню о тех жутких событиях и начну жизнь с чистого листа.

Таким образом, мне удалось решить головоломку и собрать пазл воедино. Теперь я с уверенностью мог подписать его «Дом, милый дом» и повесить на стену.

Конечно, кошмары по ночам никуда не пропали. И я по-прежнему ненавидел сталкиваться с молодыми девушками, напоминавшими мне ту женщину. Нейлоновые стяжки для проводов продолжали вызывать у меня панику и рвотный рефлекс. Психологическая травма, нанесённая похищением, продолжала меня преследовать. Но я держался. Я был в порядке.

Я был готов в одиночку нести это бремя.

Я смогу справиться с любой ношей, какой бы тяжкой она ни была. Ведь я самый выдающийся и сильный человек в этом мире. Я в порядке. Правда, в порядке.

– Ммм…

Ён Джун проснулся и, взглянув на красный потолок зала и моргнув пару раз, он медленно осознал, что находится в «Центре Искусств – Юиль». Но странно, музыка уже не звучала, а люди в зрительном зале суетились.

Приподнявшись с кресла, он взглянул на Ми Со, которая сидела сбоку от него, и спросил у неё сонным голосом:

– Почему так шумно?

– Время антракта.

– А, неужели уже закончился второй акт.

Сама же Ми Со сидела, не шелохнувшись, и смотрела прямо в одну точку. Поведение девушки казалось крайне странным.

– Секретарь Ким, что это с тобой?

– А что не так?

Но она всё продолжала смотреть вдаль остолбеневшим взглядом. Возможно, это было игрой воображения, но Ён Джуну показалось, что её глаза и кончик носа выглядели покрасневшими.

– У тебя что-то болит? Что с твоим носом? Ты плакала?

«Что-то не припомню, чтобы “Свадьба Фигаро” была настолько трогательной», – подумал Ён Джун.

Пребывая в лёгком замешательстве, он недовольно покачал головой, а через несколько мгновений Ми Со снова повернулась к нему и, как всегда улыбаясь, ответила:

– Я просто зевнула.