Чего желает джентльмен

– Так всегда бывает. Со стороны – одно, на самом деле… Но Дэвид написал нам, что вы исключительно разумная женщина, отличная пара для Маркуса! Герцог привык поступать по-своему и думает, что весь мир должен подчиняться его желаниям. Вам придется быть сильной и не давать ему спуску. Именно это ему на самом деле и нужно!

Исключительно разумная женщина? Ханна грустно улыбнулась. Будь у нее хоть капля разума, она бы раскусила ложь Дэвида и не угодила бы в ловушку. Но в одном Розалинда права: она не даст спуску этому грубияну герцогу. Пусть не надеется.

Маркус смотрел, как облаченная в тускло-серое платье фигурка пронеслась мимо него вверх по лестнице. Харпер стоял неподалеку, дожидаясь приказаний, которые герцог отдавать не спешил.

Чертов Дэвид. Одно дело, бросить ему на колени вдову викария, да еще с ребенком – какая трогательная подробность! И совсем другое – выставить дураком перед лондонским высшим светом. Более того, он должен поведать мачехе и сестре историю, в которую они ни за что не поверят.

И где, скажите на милость, удалось Дэвиду подцепить эту жену викария? Маркус был готов поклясться, что брат на пушечный выстрел не приблизится к женщине такого сорта. Но вот она здесь, собственной персоной, и хочет, чтобы он сказал правду. К несчастью, эта правда разобьет сердце людям, которых он искренне любит, а этого Маркус допустить не мог.

И он отдал Харперу приказание – ворчливым тоном, против своей воли. Герцог не любил делать что-то наперекор себе, поэтому, когда дворецкий торопливо удалился, стал обдумывать: нельзя ли создавшееся положение обратить в свою пользу?

Если миссис Престон останется, ему придется признать ее своей супругой, обеспечивать, одевать и обращаться к ней соответственно. Розалинда потратит на нее целое состояние. Еще у вдовы викария есть дочь, которая вполне может оказаться Селии сестрой. Маркус предвидел, как порадуются сплетники такой ситуации. Три женщины в доме, да еще ребенок – большая забота, и это еще мягко сказано. Но можно пореже бывать дома. Это пойдет на пользу его расследованию и позволит избежать их раздражающего присутствия.

Если же миссис Престон уедет, ему придется объясняться с Селией и Розалиндой. И судя по той сцене, которую он только что наблюдал, объяснение будет исключительно трудным. Если вдова викария правильно разыграет свои карты, у нее вскоре появятся две преданные союзницы в его семействе.

Маркус нахмурился. Не лучше ли позволить ей остаться, даже если ему этого не хочется? Она займет внимание Розалинды; отвлечет на себя немалую энергию мачехи.

Герцог вздохнул. Ирония заключалась в том, что было проще солгать сестре и мачехе и скрыть тот факт, что Дэвид притащил миссис Престон в Лондон лишь для того, чтобы выставить брата дураком. По крайней мере, пока не уляжется шум вокруг его неожиданной женитьбы. Потом можно будет потихоньку отправить эту женщину, как говорят, с глаз долой – из сердца вон. К тому времени удастся поговорить с Розалиндой и решить вопрос с Дэвидом. А это сейчас самое важное, напомнил он себе, даже если задача спасти брата от виселицы с каждым днем становится все более трудной.

Маркус пошел наверх, в свои комнаты. За соседней дверью весело щебетали женские голоса, что было очень непривычно. Предварительно постучав, он вошел. К нему повернулись три женщины. Девчушка скакала на кровати, но и без того задерганная мать тут же подхватила ее на руки.

Воспользовавшись моментом, Маркус начал разглядывать женщину, которой собирался позволить остаться в своем доме и играть роль его жены. На фоне бледно-голубого сияния стен ее серое платье не казалось столь уж тусклым. И все же, какое оно безобразное, наглухо застегнутое до горла, с длинными облегающими рукавами. Завитки черных волос выбились из прически, обрамляя лицо и спускаясь на шею. Взгляд менее настороженный, на лице растерянное выражение.

– Прошу, дайте нам знать, если понадобится наша помощь, – сказала Розалинда, направляясь к двери.

За ней последовала Селия, и Маркус отметил, каким восторженным взглядом проводила ее девочка. В дверях сестра обернулась.

– Ханна, позвольте мне взять с собой Молли – пусть посмотрит дом! Совсем ненадолго.

Не дожидаясь разрешения матери, Молли побежала за Селией, которая просияла счастливой улыбкой. Ханна заметно напряглась, когда дочь схватила сестру герцога за руку, но лишь ободряюще улыбнулась.

– Пока, мама! – Малышка оглянулась и помахала рукой.

Вскоре дверь за ними закрылась. Оставшись наконец наедине с невесть откуда взявшейся женой, Маркус смотрел, как вымученная улыбка исчезает с ее лица. Расправив плечи, женщина решительно повернулась к нему.

– Долго ли вы предполагаете разыгрывать эту комедию? – воскликнула она с досадой. – Скажи вы им правду сразу – с неприятностями было бы давно покончено, а я была бы на пути домой.

Он ничего не ответил, просто стоял в дверях. Ханна устала и проголодалась, да еще неожиданный уход Молли застал ее врасплох. Она чувствовала, что не может больше терпеть этого герцога – он повел себя грубо, несмотря на аристократические замашки. Она ведь прилагала все усилия, чтобы рассказать правду, но он ничем не помог ей, хотя открыть правду было и в его интересах.

– Наверняка вам хочется, чтобы я оказалась за сотню миль отсюда, но вы, к прискорбию, совсем не пытаетесь исправить положение!

– Мне пришло в голову, что ваше пребывание в Лондоне сулит мне определенную выгоду. – Маркус отошел от двери и встал у окна, заложив руки за спину. – Прежде всего, это избавит нас обоих от унижения и позора. Не возражайте. Лучше подумайте: как это будет выглядеть, если вы вернетесь в свою старомодную деревушку всего через две недели – одна и снова незамужняя? Поделом, если Дэвида заклеймят как последнего негодяя, но я не сомневаюсь, что дурная слава коснется и вас.

Признаюсь, для меня предпочтительнее обзавестись непрошенной супругой, нежели назвать родного брата негодяем и лжецом, который обманул женщину лишь ради того, чтобы поставить меня в глупое положение. К сожалению, Дэвид умеет подражать моим манерам, подделывать мой почерк… Правда, давненько он не вытворял ничего подобного. Поэтому не всех получится убедить, что во всем виноват мой брат. Кто-то сочтет, будто я из эгоистических соображений пытаюсь освободиться от брачных уз, заключенных не слишком обдуманно.

– Неужели вы всерьез полагаете, что подобная ложь сойдет вам с рук? – изумилась Ханна.

Он невесело рассмеялся.

– Обещаю, это ненадолго. Месяц или два. Потом я с радостью провожу вас туда, откуда вы явились.

– Боюсь, что не совсем понимаю вас, сэр, – ледяным тоном сказала Ханна. – Зачем ждать месяц? Я с удовольствием уеду прямо сегодня.

Он отвернулся от окна.

– Я не намерен объявлять наш брак недействительным.

– Не было никакого брака! – выкрикнула она со злостью. – Вы не можете удерживать меня!

Герцог смотрел на нее, едва скрывая ухмылку.

– Я не стану помогать вам с отъездом.

Ханна поджала губы. Ему не нужно было договаривать: и никто не станет ей помогать, поскольку всем известно, что она – его жена.

– Хватит пары часов, чтобы все догадались, что мы не женаты.

Он пожал плечами.

– Я всем сказал, что мы женаты. С чего бы им сомневаться?

– Да потому что мы совсем не знаем друг друга! – воскликнула она. – И это обязательно заметят…

– Дэвид все предусмотрел. – Герцог сделал шаг в ее сторону – Ханна попятилась. – Он написал Розалинде и Селии, будто у нас с вами брак по любви с первого взгляда. Разве за неделю-другую можно узнать человека? Заметить-то они могут, но не удивятся.

– Вы сумасшедший, – сказала Ханна, не веря собственным ушам. – Разве не проще рассказать правду?

Сцепив руки за спиной, он холодно смотрел на нее.

– Я не стану говорить правду своим родным.

– Знаю, это неприятно, и все же…

– Они обожают Дэвида, – перебил герцог. – Он умеет быть любимчиком дам. Сомнительный талант, однако я не хочу разбивать им сердца.

Ханна задумалась. С таким доводом трудно было спорить. Ей не верилось, что этот джентльмен может питать нежные чувства хоть к кому-то. Но ведь только что в холле он был очень ласков с сестрой. Она сама была готова полюбить и Селию, и Розалинду и понимала, каким ударом будет для них узнать, что Дэвид повел себя как последний негодяй.

– Тогда я возьму вину на себя, – предложила Ханна, чуть смягчившись. – Я скажу им, что тоскую по дому. Или что я разлюбила вас. В общем, придумаю что-нибудь! Я не виню вас за то, что вы хотите уберечь от правды своих родных, но не смогу притворяться целый месяц!

– А я – смогу. – Он направился к двери.

– Каким образом это пощадит их чувства?

Ханна бросилась за герцогом вдогонку. Теперь она была в ярости. Как она могла пусть на миг проникнуться к нему симпатией? Конечно, он уважал своих родных. Но ее чувства и мнение были ему совершенно безразличны.

– По-вашему, пусть думают, что жена сбежала от вас потому, что вы сухарь и грубиян, лишь бы не узнали, как душка Дэвид обманул нас обоих?..

Он холодно улыбнулся.