Неоновые боги

– В башне Додона была скучнейшая вечеринка. Мы рано отчалили.

Дионис стоит, сунув голову в мой холодильник, и становится ясно, что он уже пьян, или под кайфом, или залил в себя смесь и того, и другого.

– У тебя самые вкусные закуски, – говорит он, не отвлекаясь от набега на мою еду.

– Сейчас неподходящее время.

Гермес хлопает глазами за стеклами огромных очков в желтой оправе.

– Ну Аид.

Женщина на моем плече вздрагивает, будто ее ударило током.

– Аид?

Гермес вновь моргает и смахивает с лица облако черных кудрей.

– Это я так сильно пьяна, или у тебя на плече и правда лежит Персефона Димитриу, будто вы собрались устроить сексуальную ролевую игру про ограбление?

– Быть этого не может. – Дионис наконец выглядывает с пирогом, который моя домработница оставила в холодильнике. Ест прямо из контейнера. Хоть бы вилку взял. В бороде у него крошки, а усы завиты только с одной стороны, будто он разгладил их рукой. Он хмуро смотрит на меня. – Ладно, наверное, может. Или в травку, которую я перед выходом курил во дворе с Еленой, было что-то подсыпано.

Даже если бы они не сказали, что приехали прямиком с вечеринки, их одежда говорила сама за себя. На Гермес короткое платье, которое могло бы с успехом заменить диско-шар, отражая маленькие искорки от ее темной кожи. Дионис, вероятно, начал вечер в костюме, но теперь остался в белой футболке с треугольным вырезом, а на моем кухонном столе сейчас лежит груда одежды, явно состоящая из его пиджака и рубашки.

Персефона замирает у меня на плече. Даже не уверен, дышит ли она. Во мне зарождается идея развернуться и уйти, но по прежнему опыту я знаю, что эти двое попросту пойдут за мной и будут засыпать вопросами, пока я не разозлюсь и не сорвусь на них.

Лучше сразу с этим покончить.

Сажаю Персефону на край стола и придерживаю рукой за плечо, чтобы она не упала. Она смотрит на меня, хлопая своими большими карими глазами, и ее тело сотрясает легкая дрожь.

– Она назвала тебя Аидом.

– Это мое имя. – Я замолкаю. – Персефона.

Гермес смеется и с громким звоном ставит бутылки с вином на стол. Затем указывает на себя.

– Гермес. – Показывает на него: – Дионис. – Смеется снова. – Хотя это ты и так знаешь.

Она прислоняется к моему плечу и громко шепчет:

– Персефона скоро выйдет замуж за Зевса.

Я медленно поворачиваюсь и смотрю на Гермес.

– Что? – Я знал, что она наверняка важна Зевсу, раз он отправил за ней своих людей, но брак? Это означает, что в моих руках следующая Гера.

– Ага. – Гермес вынимает пробку из бутылки и делает щедрый глоток прямо из горла. – Сегодня объявили об этом. Ты только что выкрал невесту самого могущественного человека в Олимпе. Хорошо, что они еще не женаты, иначе ты бы похитил одну из Тринадцати. – Она хихикает. – Вот так коварство, Аид. Не знала, что ты на такое способен.

– А я знал. – Дионис пытается съесть еще один кусок пирога, но никак не может донести вилку до рта, она все время путается в его в бороде. Он моргает, глядя на прибор, будто тот во всем виноват. – Он же призрак, в конце концов. Такую репутацию не заработаешь, не обладая хоть каплей коварства.

– Хватит об этом. – Я достаю телефон из кармана. Нужно осмотреть Персефону, а я не могу сделать это, пока обдумываю ответы на лавину вопросов, которую задают эти двое.

– Аид! – хнычет Гермес. – Не выгоняй нас. Мы только пришли.

– Я вас не приглашал. – Хоть это не мешает им пересекать реку, когда заблагорассудится. Отчасти дело в Гермес, которая в силу своего положения может идти, куда пожелает и когда пожелает. У Диониса формально действует постоянное приглашение, но оно предназначалось только для деловых целей.

– Ты никогда нас не приглашаешь. – Она надувает губы, накрашенные красной помадой, которую умудрилась не размазать. – Можно подумать, что мы тебе не нравимся.

Я отвечаю ей взглядом, какого заслуживает это утверждение, и набираю Харона. Он уже должен вернуться. И, конечно, он быстро отвечает.

– Да?

– Здесь Гермес с Дионисом. Пришли кого-нибудь проводить их в комнаты.

Я мог бы бросить их в машину и отправить домой, но с этими двумя нет никакой гарантии, что им не взбредет в голову вернуться или принять какое-нибудь еще более сомнительное решение. В последний раз, когда я отправил их домой, они отпустили моего водителя и попытались устроить пьяный заплыв по реке Стикс. Если они останутся под моей крышей, я хотя бы смогу приглядывать за ними, пока не протрезвеют.

Я осознаю, что Персефона смотрит на меня так, будто я отрастил рога, но позаботиться об этой паре идиотов – моя первостепенная задача. Приходят двое моих людей и уводят их прочь, и то только после напряженных переговоров, после чего они забирают с собой пирог и вино.

Как только за ними закрывается дверь, я вздыхаю.

– Это вино по тысяче долларов за бутылку. Она так пьяна, что даже вкуса не разберет.

Персефона издает странный икающий звук и, сбросив пальто, которое успела расстегнуть, пока я отвлекся, дает деру. Я так удивлен, что просто стою и смотрю, как она пытается доковылять до двери. Она хромает.

Красное пятно, растекающееся по полу вслед за ней, выводит меня из оцепенения.

– Какого черта ты творишь?

– Ты не можешь держать меня здесь!

Я хватаю ее за талию, несу обратно к кухонному островку и сажаю на столешницу.

– Ведешь себя как бестолочь.

Большие карие глаза сердито смотрят на меня.

– Ты похитил меня. Пытаться сбежать – весьма разумное решение.

Обхватив рукой лодыжку, я приподнимаю ее ногу, чтобы хорошенько осмотреть. И только когда Персефона пытается придержать платье на месте, я понимаю, что, наверное, мог бы сделать все иначе. Ну ладно. Осторожно касаюсь ее ступни и показываю ей окровавленный палец.

– У тебя кровь.

На ступне виднеется несколько глубоких порезов, но я не могу сказать, нужно ли накладывать швы.

– Тогда дай мне поехать в больницу, и я с этим разберусь.

Она и впрямь настойчива. Я сильнее сжимаю ее лодыжку. Девушка все еще дрожит. Черт возьми, у меня нет времени на споры.

– Допустим, я так и сделаю.