Папа для потеряшек

Бью по оконному стеклу, дергаю ручку двери, нажимаю на всевозможные кнопки, до которых только могу дотянуться. Все бесполезно.

Опускаю голову, упираюсь лбом в спинку переднего сидения, закрываю себя руками от внешнего мира, сжимаюсь в комок. Дышу.

Мне снова становится плохо, и я банально не знаю, что с этим делать. Врачи обследовали меня вдоль и поперек и развели руками. Никто ничего так и не смог сказать.

Благо с наступлением беременности приступы прекратились, и я смогла нормально и спокойно жить. До сегодняшнего вечера.

Тело охватывает дрожь, холодный пот липкими щупальцами скользит по коже. Страшно до невозможности, успокоиться не удалось.

Закрываю глаза, заставляю себя думать о дочках. Они дома, в безопасности. Делаю мучительно медленный и глубокий вдох.

Панических атак у меня не было уже очень давно, но как действовать во время приступа, я помню прекрасно. Такое не забывается. Увы.

Фокусирую сознание на мыслях о девочках, заставляю себя вспомнить их расписание. Я как раз хотела проанализировать и понять, потянем ли мы с ними еще пару кружков.

Дышу. Не позволяю страху прорваться сквозь выстроенную мной оборону.

Вдруг начинаю тихонечко петь.

Атака медленно, но отступает. Каждый новый вдох дается свободнее и проще, боль в груди уменьшается, сердце, наконец, находит свой ритм.

Рядом со мной открывается дверь. Поворачиваю голову в сторону.

– Выходи! – рычит Мак.

Смотрю на него пустым, безликим взглядом. После приступа у меня не осталось эмоций, я опустошена.

– Зачем? – спрашиваю, а сама тем временем принимаюсь разглядывать мужчину. Не хочу принимать его гнев на себя.

Мне одного короткого взгляда достаточно, чтобы увидеть. Мак взвинчен до предела. Ипполит чем-то Маковецкого достал.

– Выходи, я сказал! – рявкает еще сильнее и громче.

Мда. Макар зол настолько, что не может сдержать себя.

Не спеша вылезаю из салона автомобиля, встаю перед мужчиной. Молчу.

Я веду себя как бездушная кукла. Скажет поднять руку—подниму.

Мне сейчас на Маковецкого по барабану. Пусть хоть топает ногами иорет с пеной у рта.

Ипполит уехал. Звонки прекратились.

Мда.

Вот и появился уважительный повод избежать ненужной свадьбы. На этот раз моя интуиция оказалась права, когда противилась отношениям с мужчиной.

Только на Маковецкого это не распространяется, блин! Стоит Макару появиться рядом, и внутри все начинает парить от счастья, я испытываю трепет и небывалую легкость.

Подобного не было ни с кем другим.

– Где мои дочери?! – напирает.

– А кто сказал, что ты их отец? – вопросительно выгибаю бровь. Между нами была лишь одна ночь. Он мой первый и единственный мужчина. И посмел об этом забыть! – Может, у меня помимо тебя была куча любовников? Сразу после тебя я еще с десятком мужиков переспала!

– Ты что несешь? – Мака трясет. Он вне себя от злости.

В глубине всегда внимательных глаз появляется лед.

– Мои дочери не от тебя! – заявляю не моргнув и глазом. – Ты никто, и нечего тут командовать. Ясно? Я уже взрослая и со своей жизнью могу разобраться САМА!

– Можешь втирать это кому угодно.– Маковецкий опасно щурит глаза. От его взгляда мурашки по телу. – Тебе меня не обмануть. Я их отец! Я знаю правду!

Мак дергает меня на себя, упираюсь руками в мощную грудь. За моей спиной захлопывается дверца машины.

– Говори! Кто отец твоих дочерей?! – Ярость Мака настолько сильна, что воздух вокруг нас вибрирует. Я вместе с ним начинаю дрожать.

– Это не ты! – стою на своем. – У тебя проблемы с зачатием. Твоя погибшая жена еще при жизни рассказала мне об этом, – применяю запрещенный прием. И тут же жалею об этом.

Макар делает резкий и глубокий вдох, крепко сжимает кулаки, желваки ходят ходуном на скулах мужчины.

– Она не могла тебе об этом сказать.– Его взгляд пылает.

– Почему же? – вопросительно выгибаю бровь.

Если идти, то до конца. Так ведь?

– Твоя жена очень о многом мне говорила. Поверь, – вспоминаю те беседы и горько ухмыляюсь.

Маковецкая была стервой еще той. Быстро догадалась, что я по уши влюблена в ее мужа, и отлично на этом играла.

Ой, чего только Аля мне не рассказывала… В какие подробности не посвящала…

А я верила. Слушала, тайно вздыхала, а потом плакала ночами в подушку. Потому что понимала: Макар никогда не полюбит меня.

Мак смотрит на меня таким взглядом, что дурно становится. Если бы можно было сжечь, то сжег бы давно.

– Раз ты решительно отказываешься от моего отцовства, то я это выясню иным способом, – заявляет безапелляционно. Мне становится дурно.

Мак хватает меня за руку и тащит к подъезду. Упираюсь, как могу, но по сравнению с ним я слишком слаба.

Он сейчас заставит меня подняться в квартиру, а там девочки. Стоит Маку их увидеть, так все. Он тут же убедится в своей правоте.

Мои дочери очень на своего папу похожи.

Блин! Что ж делать-то, а?

Глава 11. Оля