Падший ангел

Обнимая дочь, Кармен улыбнулась:

– Я снова становлюсь собой, и это замечательно, но ты! Ты! Мой ребеночек стал женщиной, ты просто светишься, Тори. Джекоб, – она протянула руки к обоим, – у вас обоих счастливый вид.

– Так и есть, мамачита, – уверил ее Джейк.

– Мы чудесно провели время в Новом Орлеане, но как хорошо снова оказаться дома! – воскликнула Тори и добавила: – Мы скучали по тебе, мамочка.

Кармен очень обрадовалась этому признанию.

– Я только надеюсь, вы не слишком обо мне беспокоились, – сказала она. – Роза, Мегэн и Хосефа так прекрасно обо мне заботились, что совсем избаловали, а маленькая Алита просто чудный ангелочек. – Глаза Кармен остановились на животе Тори. – Она заставляет меня с нетерпением ждать моего внука.

– Что ж, теперь, раз мы снова дома, будем вместе шить детскую одежду, – промолвила Тори, сначала успокоив ее, что с ребенком все в порядке.

– О, пока ты отсутствовала, мы уже немного повозились с детским приданым, – вставила Мегэн. – Это давало Кармен занятие для выздоровления. Никогда не видела женщины, которая бы так рвалась убирать дом. Мы чуть с ума не сошли, стараясь ее удержать.

В этот момент в холле раздалось звонкое клацание, похожее на стук кастаньет. Секундой позже в залу ворвался олененок, а за ним Роза, размахивающая тряпкой.

– Ах ты змееныш! Посмотри, что ты наделал g моими полами.

– Роза! Бархат! – Тори никак не могла сообразить, с кем ей первым поздороваться. Олененок, который уже вырос до размеров маленького пони, сделал выбор за нее. Кинувшись к Тори, он уперся в нее головкой и, мекая, стал лихорадочно тереться об нее, весь дрожа от возбуждения. Тори рассмеялась. Опустившись на колени, она обвила его руками за шею.

– Бархат, негодник! Ты все еще терроризируешь Розу, – а в сторону, Джейку, добавила: – Посмотри, каким он стал большим, Джекоб, но у него все еще сохранились пятнышки! Разве он не хорош?!

Джейк только широко улыбался и кивал, а Роза возмущенно шмыгала носом:

– Вон какой беспорядок он устроил с моими полами! А посмотрите, что он сотворил с задней дверью, пытаясь ворваться сюда, чтоб с вами поздороваться! Тогда он вам таким миленьким не покажется!

Главная хозяйская спальня была полностью закончена и ждала, чтобы в ней поселились. Стены были вымыты и заново оштукатурены, на окна повешены новые занавески, разноцветные коврики украшали сверкающий пол. Мебель была перенесена на время из старой спальни, пока Джейк и Тори заменят ее мебелью, которую выберут на свой вкус. Все выглядело чисто, нарядно и гостеприимно, ничто не напоминало о несчастье, произошедшем здесь несколько месяцев назад. Даже их кровать была поставлена совсем не на то место, где стояла кровать Роя, и за это Джейк был очень благодарен.

Позднее, когда Тори лежала, свернувшись клубочком, рядом с ним, он сказал:

– Нам надо достать большую кровать, такую громадную, чтобы дети могли по утрам приходить к нам играть или их можно было бы взять к себе ночью, если они проснутся и заплачут.

Тори сонно улыбнулась.

– Это Мегэн наболтала, а? – она зевнула. – Небось, донесла, что я хочу иметь от тебя по крайней мере шестерых детей?

– Шестерых! – фыркнул Джейк. – А когда, по-твоему, мне заниматься ранчо, если я буду занят с тобой деланием шестерых детей, женщина?

– О, я уверена, ты найдешь время, – ответила Тори с одобрительным смешком. – Кроме того, когда мальчики подрастут, они будут помогать тебе по ранчо, и это освободит тебе достаточно времени, чтобы дать мне парочку дочерей.

– А-а, значит, сначала я получу себе сыновей? – дразнился Джейк.

– Ну, по крайней мере этого одного.

– А почему ты так уверена, что это будет мальчик?

– Так сказала мадам Лаво. Разве не помнишь? Джейк недоверчиво фыркнул.

– Брось, дорогая, ты ведь не веришь в то, что наговорила тебе эта старая ведьма?

Он почувствовал, как Тори покачала головой.

– Смейся, если хочешь, Джекоб, но было в ней что-то такое… Что-то странное – и всесильное, и всезнающее. Да, я верю ей. Я просто не могу заставить себя ей не верить.

Осенний загон скота был отложен до возвращения Джейка, и теперь все ранчо гудело от бурной деятельности. Даже при том, что большая часть земли была огорожена для защиты соседних фермерских посевов, скот мог свободно пастись и забредать в холмах к северу и востоку. Вот его и предстояло собрать и перегнать с летних пастбищ в низины. Проверялись клейма, скот тщательно пересчитывали и отделяли животных, предназначенных для продажи, от тех, что Джейк хотел сохранить. Когда все это будет сделано, отобранный скот погонят к загонам у железной дороги в нескольких милях к югу от Санта-Фе. Там его оставят до отправки на рынки Восточного побережья.

Это было очень хлопотное время для всех. Блейк Монтгомери задержался, чтобы помочь со скотом, тем более, что они не вполне закончили паковать имущество Хосефы и еще не закрыли теткин дома. В любом случае с оставшейся частью работы лучше управятся женщины. Сортировка и упаковка мелких предметов – не мужское дело, он только путался бы под ногами, нарушая сложившийся порядок.

Пока он помогал Джейку, Мегэн помогала Хо-сефе. Тори была по горло занята собственным домом. Еще ей требовалось присматривать за готовкой большого количества еды для работников ранчо, так как на время загона скота их число увеличивалось. Все же дважды в неделю, по утрам, Блейк выполнял свое обещание, честно возил ее в монастырскую школу, где Тори возобновила обучение детей-сирот. Джейк согласился – хотя и неохотно, – чтобы Мегэн встречала Тори после этих уроков, и обе жещины шли потом в дом Хосефы и там уже дожидались, пока он или Блейк не проводят их обратно на ранчо.

Тори соскучилась по своим сиротам больше, чем предполагала. В первый же день по возвращении она собрала их вокруг себя и, слушая их восторженные вопли, едва удержалась от слез. Ее класс с радостью отказался от уроков, чтобы послушать рассказы о Новом Орлеане. Никто из детишек никогда не видел большого города; широко открыв глаза и затаив дыхание, слушали они, как Тори рассказывает об уличных торговцах и великолепных соборах, доках, где строятся корабли, и зданиях, поднимающихся над землей на четыре этажа.

Жизнь вошла в привычную колею, все собирались вместе за ужином, чтобы обменяться дневными новостями. Иногда в оживленный разговор вступала и Кармен.

– Сегодня снова приезжал сеньор Эдвар^дс. Я сказала ему, что он может больше не беспокоиться, что Джекоб прекрасно со всем управляется, но он утверждает, что ему нравится разговаривать со мной. – Тут Кармен сморщила нос. – По-моему, этот человек настолько одинок, что ему интерсно поговорить даже со мной.

– Но ты же очень интересный человек, мама, – запротестовала Тори. – Почему ты решила, что нет?

Кармен смущенно пожала плечами.

– Возможно, потому, что с той ночи, как случился пожар, я не выезжала с ранчо. Я стараюсь быть в курсе событий, расспрашиваю друзей, когда они навещают меня, но это не одно и то же. В моей жизни сейчас мало происходит такого, что может заинтересовать человека наподобие сеньора Эдвардса, и все-таки он всегда расспрашивает обо всех и хочет знать обо всем, что делается на ранчо. Я мало что могу рассказать, но он все равно интересуется.

Джейк обменялся через стол взглядом со своим другом. Они договорились держать неприятности в секрете от Кармен, особенно теперь, когда Эдвардс вынюхивает все вокруг.

– А какого рода вопросы он задает, мамачита? – поинтересовался Джейк, стараясь говорить небрежно.

– О, он спрашивает, как проходит осмотр скота, не нужна ли нам подмога. Кстати, Джекоб, я забыла упомянуть об этом раньше, но он предложил в помощь своих людей, если тебе понадобится. Он уверял меня, что может обойтись без нескольких человек сейчас, когда сам он уже управился со своим скотом.

При этих словах брови Джейка слегка приподнялись:

– В следующий раз, когда увидишь его, поблагодари за предложение, но скажи, что у нас людей хватает и больше не нужно.

– О чем еще он с тобой разговаривает, мама? – хотела знать Тори.

– О всяких мелочах. Говорит о своем ранчо, о том, каким пустым кажется ему дом теперь, когда его дочь переехала с мужем на Восток. Иногда я посылаю его домоправительнице рецепты некоторых кушаний. Какая жалость, что его жена так рано умерла, и о нем некому заботиться. По-моему, он тоскует по ней и по дочери. Он расспрашивал меня и о тебе, Тори, да так жадно, как будто хочет услышать о своей дочери. Я показала ему твой портрет, который ты привезла из Нового Орлеана, и должна признаться, что хвасталась вами обоими ужасно. Он, кажется, был рад узнать, что ты продолжаешь учить детей в сиротском приюте и что вы с Джейком уже ждете первого ребенка. Он тоже надеется, что когда-нибудь станет дедом.

Спустя два дня, когда Тори и Мегэн уже собрались было ехать своим привычным маршрутом из приюта к дому Хосефы, через школьный двор перелетела яркая тряпка и испугала лошадей. Мегэн, которая как раз залезла на козлы, была сброшена на землю в ту же секунду, как лошади рванули. Несмотря на свое погрузневшее тело, она сумела откатиться из-под колес повозки. Но Тори, уже ожидавшая подругу на сиденье, вдруг оказалась в экипаже, бешено мчавшемся напрямик по полю, прилегавшему к монастырю. Она едва успела вцепиться в поручень. Позади она слышала отчаянные крики Мегэн, но не могла разобрать ни слова из-за безумного скрипа и треска деревянных частей повозки и бешеного топота копыт.

Тори так швырнуло на сиденье, что чуть дух не вышибло. Несколько секунд она не могла одолеть головокружение, от которого потеряла способность соображать, она только отчаянно цеплялась за поручень и все время молилась, чтобы ее не выбросило на землю. Крик вырвался из ее груди, когда, подняв голову, она увидела, с какой ужасной скоростью мелькает все мимо. Повозка подскакивала и тряслась, ее бросало из стороны в сторону, лошади продолжали нестись в своем диком полете.

Надо было попытаться как-то их остановить, и Тори сделала попытку добраться до хлопающих поводьев. Держась изо всех сил, она переползла через подставку для ног и, вытянувшись во всю длину, постаралась схватить их там, где они болтались, – под повозкой. Но дотянуться не смогла. Очередной толчок отшвырнул ее назад, на плоское короткое днище экипажа, и Тори вскрикнула. А затем, по мере того, как кузов повозки продолжало подбрасывать и швырять из стороны в сторону, она почувствовала, что скатывается к его открытому заднему концу. Отчаянно пыталась она уцепиться за поручень, но только больно ободрала себе руки и вогнала в них длинные занозы. А потом ее швырнуло о бортик повозки с такой силой, что даже застонали доски.

Почти ничего не соображая от испуга, она все-таки сумела ухватиться за доску и не скатиться на землю. Медленно подтянулась она на руках и стала на колени. Бросив случайно взгляд вперед, она ахнула от ужаса. Кони, набирая скорость, неслись прямо к глубокому оврагу за полем. Глаза ее налились слезами при мысли о Джекобе и их нерожденном ребенке, ребенке, которого она уже никогда не родит!

– Нет, нет! – дико закричала она. – Не может все так кончиться! Нет!

И как будто Бог услышал ее и сотворил чудо: повозка слегка свернула в сторону. Впереди все так же маячил овраг, но теперь между ним и мчащимися лошадьми оказался большой стог сена, один из монастырских, припасенный для прокорма монастырского скота во время зимы…