Поиск

Поворачиваю голову, обнаруживая рядом с собой солиста, протягивающего мне черный мотоциклетный шлем.

– Эмм, – невнятно бормочу, взяв в руки тяжелый шлем, не понимая, как именно его надевать. Точнее, я знаю, как это должно выглядеть в теории, но точно не на практике.

– Ты что, никогда на байке не ездила? – выгнув бровь спрашивает брюнет. Забрав у меня шлем и надев его мне на голову, закрепляет ремешок под подбородком.

– Нет, – отвечаю, чувствуя, что меня сейчас вырвет от нервозности сегодняшнего вечера. Слишком много всего.

– Успокойся, – положив ладони на плечи, пытается успокоить меня солист. – Все нормально. Довезу тебя живой и здоровой, окей?

– Окей, – киваю головой, смотря, как парень спокойно одевает шлем, перекинув ногу через корпус, садится на байк, а затем выставляет руку вперед в приглашающем жесте. Нерешительно протягиваю ладонь и вкладываю в его. Подойдя ближе, перекидываю ногу через сидение и сажусь позади солиста.

– Обхвати меня руками, – говорит Рейв перед тем, как с ходу завести мотоцикл. От испуга и рывка, с силой вцепляюсь в тело солиста, обхватив его и скрепив руки в замок у него на животе.

Сорвавшись с места, Рейв выезжает из-за угла, и едет по дороге, пока я прячу свое лицо на его плече, для надежности закрыв глаза.

Из-за любимого занятия, – той же работы, – я довольно часто за эти годы видела, как Эдика привозили его соперники на машине, а потом заносили нам в квартиру со сломанной ногой, рукой или челюстью. Честно, зрелище не из приятных. Или когда его привезли истекающего кровью, а на вопрос, почему его нельзя отвезти в больницу, говорили, что он участвовал в незаконных гонках за городом. И если отвезти его в больницу начнутся вопросы, приедет полиция, и Эдика первым посадят за решетку. А у него, между прочим, была рваная рана на боку. Оказалось, что в незаконных гонках такие же способы удаления соперника с дороги. И вот, один из его соперников, видимо настолько сильно хотел победить, что достал из курточки нож и порезал нашего Эдика. Того, соответственно, повезли домой, где мы пытались остановить кровотечение, пока не вспомнили, что у нас медсестра Наташа живет на этаже. В общем, она тогда ему швы наложила без анестезии, заклеила пластырем и сказала, что в следующий раз зашивать никого не будет. Слава Богу, что Эдик после того случая зарекся когда-либо еще участвовать в закрытых незаконных гонках за городом.

– Где именно ты живешь? – вырывает меня из воспоминаний голос солиста. Подняв голову с плеча парня, поднимаю защитный экран шлема, осматриваясь вокруг. Ничего примечательного. Мы остановились в каком-то темном переулке. На заднем фоне слышно, как кричат какие-то парни, смех девушек и проклятия бабулек с первых этажей.

– А где мы? – спрашиваю, с трудом понимая, где именно мы находимся. С первого взгляда этот район кажется мне незнакомым.

– На Университете, – отвечает солист.

Так, если мы на Университете, значит, нам нужно развернуться к Майдану и проехать по Сумской, до моста, а затем вдоль парка, и под мостом.

– Ты ведь знаешь город? – спрашиваю, немного наклоняясь к голове парня.

– Знаю, – подтверждает он кивком.

– На Гагарина.

Закрыв лицо защитным экраном, солист трогается с места. Крепче вцепляюсь в парня, ощущая твердые мышцы пресса под своими пальцами. Господи, спасибо за то, что на мне шлем и экран, и он не может видеть, как покраснели от смущения мои щеки.

– Ну, вот мы и на месте, – оповещает меня солист, тормозя в знакомом дворе. Я не решилась говорить ему какой именно дом мой, но и он решил не спрашивать.

– Спасибо, – благодарю парня, поднявшись с байка, и протягивая ему шлем.

– За что именно? – с усмешкой спрашивает Рейв. – За то что спас от жестоко настроенных блонди или за то, что живой доставил домой?

– За все.

– Тогда, не за что, – кивает парень. – Кстати, раз я тебя спас, плюс поцеловал, не скажешь мне свое имя?

– Зачем оно тебе? – вопросительно выгибаю бровь.

– Ну знаешь, со мной никогда не случалось такого, что бы девушка меня просила о помощи перед группой блондинок-гопников. Так что, когда буду вспоминать, хотелось бы знать имя главной героини этой истории, а то «красивая девушка», как-то не очень звучит.

Усмехнувшись, еще раз осматриваю парня стоящего передо мной. Рейв – парень, которого боготворят многие девушки не только нашего города, но и всей страны. Да что там, во всей Европе, если не мире. И он хочет знать мое имя. Зачем? Что бы смеяться над этой историей? А может, что бы еще раз встретиться? Ведь он знает приблизительный мой адрес, а потом и имя.

При мысли о последнем, в груди начинает скапливаться тепло, вызывая невольную улыбку.

– Я Алина, – отвечаю, протянув ему руку.

– А я… – начинает парень, пожимая мою ладонь, но я его перебиваю:

– Я знаю, как тебя зовут.

– Да, знаешь, – задумчиво говорит Рейв, отпустив мою ладонь, а потом, без слов, заводит мотоцикл и уезжает.

Хм, что именно он имел в виду, собираясь говорить свое имя? Ведь я и так знаю, что его зовут Рейв. Точнее это все знают. Может быть он собирался сказать свое настоящее имя, а я его перебила? Та хотя нет, вряд ли. Что бы Рейв, скрывающий свою личность за десятью замками от всего мира, вдруг сказал какой-то девчонке, которую он спас от расправы от рук блондинок, свое настоящее имя? Это уже похоже на бред.

Пожав плечами, поднимаюсь в свой подъезд. Оказавшись в квартире, тихо крадусь к своей комнате, а затем, скинув куртку, джинсы и лифчик падаю на кровать. Укрывшись, я проваливаюсь в царство Морфея. И перед этим у меня мелькает одна мысль:

Какой тяжелый сегодня вечер…

Глава 16

Проснувшись, к своему собственному удивлению, на рассвете, я тупо уставилась с собственный потолок рассуждая о том, что произошло вчера. А если я правильно все помню, вчера очень много чего произошло.

Итак, начнем не с самого захватывающего и увлекательного. У меня была первая встреча с Максимом. Которая прошла, не так уж плохо, как я думала. Оказалось, что он не такой уж и зануда и ботаник, как кажется на первый взгляд. Для меня вообще было шоком то, что он слушает рок. И как раз тех исполнителей, что слушаю я. Вначале я думала, что мне просто показалось, когда услышала у него на звонке Linkin Park. А на самом деле нет. Не показалось.

Вчера мы с Машкой были на концерте «В огне». Событие, которого я ждала все три года, что слушаю эту группу. И как всегда, нас ожидали проблемы. Точнее, проблемы немного опоздали на сам концерт и не смогли увидеть шикарное огненное шоу и услышать восхитительный голос Рейва. И явились эти самые проблемы в виде готовой рвать и метать Ольки и ее сумасшедших, повернутых на богатстве, всем розовом и блестящем, подружек. И появились они как раз в тот момент, когда парни «В огне» исчезли со сцены в облаке дыма.

Блин, испортить такой вечер, билетами на этот же концерт. Такое могло произойти только с нами. А все из-за чего? Правильно, из-за самих билетов, взятых Машкой у ее сестры. Она же не знала, что даже выкинутые в мусорку билеты, нужны Ольке. Та и вообще, это на нее не похоже. Обычно старшая сестра моей подруги предпочитает слушать попсу и сопливые песни о любви и изменах. А тут у нее появились билеты на рок-концерт. Хотя, если учитывать, что она выкинула билеты с пропуском за кулисы, теперь понятно, почему она явилась под конец концерта с целью разделаться с нами.

И ну, самая последняя новость и самое знаменательное событие вчерашнего вечера. Мы с Машкой, убегая от ее сестры и ее группы поддержки, забежали в первое попавшееся помещение. Вследствие оказавшееся местом отдыха группы.

О Господи.

Они слышали все, что я говорила. Все о чем я думала. Твою кочерыжку. Ну почему все самое позорное всегда случается именно со мной?

Ладно, они не знают, кто я и откуда. Возможно, если я правильно помню, Маша только произносила мое имя, без фамилии. А значит, это как в небо пальцем попасть. Я ведь не одна Алина в городе. Значит, я больше их не увижу.

Твою ж дивизию…

Едва не падаю с кровати от осознания одной детали. Я была в одной комнате с парнями из группы. Сидела рядом с Рейвом. Черт побери, я даже целовалась с ним! Ездила с ним на мотоцикле! Держала его за руку! И даже автографа не взяла! Ну как? Как я могла так… облажаться?

– Малявка? Ты встала? – спрашивает из-за двери уже бодрствующий голос Эдика, пока я положив подушку и прижав ее к лицу, пытаюсь заглушить крики горя и злости на собственную глупость.

– Нет, – отвечаю в подушку.

– Ну что, она встала? – спрашивает у Эдика голос Лизы. И она проснулась. Неужели еще не ушла?

– Что-то мычит, – отвечает тот. – Значит жива.

– Ох, Слава Богу.

Ага, Слава Богу, спасибо Лиза за сочувствие. Я сидела рядом со своей любимой группой, разговаривала с ними, и даже не взяла автограф или сделала селфи на память. Та мне медаль нужно дать – «Лузер года». Или статуэтку – «Лошара века». Сами решайте какую именно мне давать. Никогда раньше такого не было. Никто так не позорился. Так что, я по-любому буду победителем хоть в той рубрике, хоть в другой. Надо будет сказать Машке, что бы она записала нас обоих в свою книгу рекордов, как самых настоящих лузеров, сидевших рядом со своими кумирами, но так и не взявших их автографы. И даже не сделавших селфи. Конечно, я не огромный любитель селфи с губками уточкой, но черт, это же «В огне». Я бы этот снимок до конца жизни хранила, а потом у себя в завещании написала, что бы его похоронили вместе со мной. Но нет, я фото не сделала, так что хранить мне нечего. Разве что собственные воспоминания, которые по-любому сотрутся под влиянием старческого склероза.