Единственная моя

Опустив голову, он шел по кирпичному тротуару. Глаза его увлажнились от холода и тумана, мысли буквально жгли мозг.

Черт бы побрал его брата Дэмиена. Без сомнения, любезный граф Уорвик сыграл далеко не последнюю роль в этом возмутительном спектакле. Как только Дейм мог подумать, что он падет настолько низко, чтобы даже помыслить о женитьбе на какой-то развратной старой деве! Которая к тому же родила ребенка, не имея мужа, плясала с цыганами и с ног до головы покрыта татуировками!

Фигура в плаще с накинутым на голову капюшоном возникла так внезапно, что Майлз успел лишь слегка повернуться на каблуках, надеясь избежать столкновения. Но они все равно столкнулись. Женщина отскочила от него, попятилась назад и, заскользив подошвами по обледенелому тротуару, с легким вскриком приземлилась на зад.

– Вы болван! – закричала она.

– Надо смотреть, куда идете, – резко ответил Майлз.

– Скажите пожалуйста! – Глаза незнакомки, которые он едва мог разглядеть под мешковатым капюшоном, гневно сверкнули. – Я не привыкла терпеть оскорбления от незнакомцев в собственном доме!

Женщина протянула ему руку, но он оставил ее жест без внимания. С возгласом негодования и раздражения она с трудом поднялась, скользя, покачиваясь и изо всех сил стараясь устоять на ногах.

Наконец, выпрямившись, она встретилась с ним взглядом. Глаза ее сощурились, а затем удивленно распахнулись, когда она узнала его.

– Вы?

Это не было вопросом. Не было это и простым замечанием. Это прозвучало, скорее как гнусная инсинуация.

– А вы, – произнес Майлз с равным презрением, откидывая с нее капюшон, – должно быть, Оливия? Похоже, у всех Девонширов манеры Аттилы[2 - Аттила – король племени гуннов – азиатского народа, появившегося в IV веке в Европе и вызвавший великое переселение народов. Известен своей воинственностью.].

Девушка попятилась. Она снова натянула на голову капюшон, закрывая верхнюю часть лица, но Майлз успел заметить прядь густых, красновато-каштановых волос. Волосы были слегка растрепаны, как если бы она во время этой одинокой прогулки часто снимала капюшон и подставляла лицо ветру. Эффект оказался поразительным. Несколько прядей упали на лоб и виски, отчего ее большие глаза казались еще больше. Их сине-зеленый оттенок выгодно оттенялся яркими пятнами негодования на щеках – или, быть может, причиной румянца был лишь холод. Ее скулы так и пылали. Внезапное осознание врезалось в Майлза, как холодный северный ветер: если это действительно Оливия Девоншир, то она совсем не безобразна. Отнюдь.

– Что вы здесь делаете? – негодующе воскликнула она.

– Замерзаю, – ответил Майлз, пряча руки в карманы.

– Что вы здесь делаете? – повторила девушка.

– Я предполагал, что пришел повидаться с вашей сестрой, однако…

– И вы видели ее? Да? Видели? Отвечайте же, черт возьми! – Она нетерпеливо топнула ногой.

Майлз нахмурился, теперь уже ни капли не сомневаясь в том, что не холод – причина краски у нее на щеках. Глаза девушки полыхали огнем под черными дугообразными бровями, усиливающими гримасу раздражения. Он пересмотрел свое прежнее мнение. Боже милостивый, похоже, что девица так же взбалмошна и сумасбродна, как и вся их семейка.

– Да, – бросил он. – Я ее видел.

Руки, покрасневшие от холода, стиснули накидку, кровь отхлынула от лица девушки, она побледнела.

– Мальчик… – Слова замерли у нее на губах, но взгляд остался прикованным к нему.

Майлз вскинул бровь.

– Ах, да… мальчишка. – Он наградил ее своей прославленной, или, скорее, бесславной, улыбкой Уорвиков холодной, расчетливой и презрительной. – Я видел и его. Легкие, как кузнечные мехи. Судя по всему у него темперамент его мамочки. Или папочки… Вы знаете, кто отец ребенка, мисс Девоншир?

Женщина промолчала.

– Впрочем, если вдуматься, в нем, действительно, есть что-то цыганское – черные волосы, буйный нрав.

Ни один мускул не дрогнул на ее лице. И тем не менее, стоя вот так, лицом к лицу с безмолвной женщиной, Майлз чувствовал, какая неистовая страсть клокочет в ее душе. Он видел такой же жестко сжатый рот, такой же стеклянный, немигающий взгляд неверия на лице матери. Он знал, что внутри у нее все дрожит.

Наконец, не сказав больше ни слова, она отвернулась и, ровно держа спину, зашагала по обледенелому тротуару с грацией канатоходца.

Заносчивая маленькая шлюшка. Задирает нос, будто, она лучше него.

– Мисс Девоншир! – крикнул Майлз.

Девушка приостановилась и оглянулась с плохо скрываемой досадой.

– А сколько у вас татуировок?

Подбородок девушки обиженно дернулся вверх, плечи подались назад. Подхватив юбки красными от холода пальцами, она бросилась к дому, не удостоив его даже бранного слова в ответ. На крыльце стоял дрожащий дворецкий с забытым плащом Майлза в руке. Оливия выхватила у него плащ, оглядела его и медленно повернулась к Майлзу. Снисходительно улыбнувшись, она заявила:

– Настоящий джентльмен никогда не позволит себе носить одежду, находящуюся в таком ужасном состоянии. Воротник совсем обтрепался, сэр.

С этими словами она швырнула подбитую атласом накидку, стоившую ему десять фунтов, в грязную лужу.

Оливия терпеливо ждала, пока седовласый мажордом снимал с нее плащ, бормоча себе под нос, что она схватит воспаление легких, если будет продолжать разгуливать в таком виде в такую жуткую погоду. Проворчав в ответ, чтобы он занимался своим делом и что это ее право, если она желает умереть таким способом. Они обменялись короткими улыбками, затем Джон, с аккуратно сложенным и повешенным на руку плащом, растворился в полумраке огромного дома.

Девушка бросилась в ближайшую комнату, откинула бархатную портьеру и ладонью расчистила круг на запотевшем окне. Майлз Кембалл Уорвик садился на лошадь. Вид у него был продрогший и злой. Мокрый плащ он набросил на плечи.

Майлз бросил взгляд в сторону дома.

Как он великолепен! Черные волосы, развевающиеся на ветру, обрамляют изящные черты лица, непреклонного и безжалостного в своей силе. Его аристократизм отчетливо проявляется в очертании высоких скул и благородного лба. Губы растянуты в презрительной и вызывающей усмешке – словно он бросает вызов всему миру.

В этот момент он развернул лошадь и поскакал сквозь мглу. Оливия еще долго стояла и смотрела ему вслед. После того как Майлз скрылся в тумане, она испытала быстро нарастающее волнение, прогнавшее холод, еще недавно заставлявший ее дрожать. Подумать только! Она стояла лицом к лицу с Майлзом Уорвиком и…

– Оливия!

Девушка обернулась и увидела стоявшую в дверях Эмили. Сестра прижимала изящный кружевной платочек к виску и раздраженно глядела на Оливию.

– Ребенок не перестает хныкать с тех пор, как ты ушла. Ты должна что-то сделать, иначе мне снова придется ложиться в постель с головной болью.

Отойдя от окна, Оливия подозрительно оглядела сестру.

– Что он здесь делал, Эмили?

Эмили заколебалась. На щеках девушки вспыхнул румянец, а глаза стали похожими на глаза испуганной лани.

– Кто? – Она изобразила недоумение.

– Кто? О, ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Я только что буквально врезалась в него на улице.

– Откуда мне знать, зачем Майлз Кембалл был здесь? Я его не приглашала.

Оливия сузила глаза. Эмили насупилась.

– Возможно, тебе следует поговорить с папой.