Рассказчица

Я соглашаюсь, и Кэти отъезжает, барабаня пальцами по рулю.

Передача прошла успешно…

– Будешь светлое?

Лайла болтает влажной банкой пива у меня перед носом, пока мы ждем остальных гостей в игровой Дага. «Гости» – это школьная футбольная команда, где Даг второй капитан, и несколько хоккеистов, «для разнообразия», как сказал Даг, но нельзя было понять, шутит он или нет. Пока рано, но орда уже в пути.

Кап. Капля конденсата приземляется мне на ногу.

– Спасибо.

Я беру пиво, готовая прикинуться, что делаю несколько глотков, и с чистой совестью отставить банку.

– Рай? – говорит Лайла Райану, который играет в бильярд с Дагом, и склоняется над столом, касаясь розовыми кончиками волос бархатного покрытия.

Райан готовится к удару.

– Нельзя, тренируюсь, – отвечает он.

– У-у, точно. – Лайла надувает губки. – Ну ладно, мне больше достанется!

Она плюхается на глубокое кожаное кресло, и я замечаю с уколом зависти, как подскакивает ее грудь в черном лифчике под белой майкой. Мама уверяет, что однажды я буду благодарна плоской груди, но первый лифчик, который она мне купила, был с подкладками.

Удар, к которому Райан так усердно готовился, оканчивается промахом. Даг наносит последний удар и, празднуя победу, бросается плашмя на зеленый стол и начинает тереться об него бедрами.

Райан передает кий Джошу и плюхается рядом со мной.

– Ну и ладно, – говорит он Дагу, продолжающему валять дурака. – Наслаждайтесь занозами, а я побуду с моей прекрасной девушкой.

Он театрально падает на меня, и я чувствую, как во мне поднимается маленький шарик счастья. Он назвал меня «прекрасной» – не «горячей», а «пре-красной». Разница есть.

Вообще, я обычно против публичного проявления чувств, но, когда Райан дотрагивается до меня при друзьях, гордиев узел у меня в груди отпускает. Прикосновение Райана будто говорит: вот эта, она, – ей здесь место.

В школе у меня все не так плохо – есть Кэти и Тайлер, а через дружбу с ними весь театральный клуб, плюс несколько девочек из футбольной команды, но я не Лайла Крейг, и надо мной постоянно висит страх, что однажды Райан тоже это поймет.

Мы не учимся вместе уже три года, но, даже находясь в «Маунтенвейле», Райан остается одним из королей старшей школы Кина – из всеми любимого новичка в восьмом классе к одиннадцатому он превратился в загадочного спортсмена, будущего олимпийца. Когда стало известно, что я – девушка Райана Харта, со мной стали здороваться в коридорах, причем и те, с кем я едва ли обмолвилась парой слов. В прошлом году по вторникам и четвергам, когда обед Кэти и Райана стоял в другое время по расписанию, я стала обедать за столиком с «Бетти»[10 - Одноименный сериал 2020 года посвящен группе девушек, которые пытаются завоевать себе место в мужском и весьма враждебном мире скейтбординга.] – группой девочек, которую неофициально возглавляла Лайла; эти девчонки густо красили глаза черной подводкой и проводили свободное время в скейт-парке на Гилбо-авеню. Обед с ними дается мне нелегко. Я мало говорю и иногда переживаю, что Лайла рассказывает об этом Райану, типа: «Зачем мы ее приглашаем, если она только молча сидит в углу?»

Беда в том, что я хочу нравиться Лайле или хотя бы дать ей понять, почему я нравлюсь Райану. Почему он выбрал именно меня, хотя в школе как минимум полдюжины девочек, в том числе некоторые «Бетти», которые были готовы убить даже маленькую пушистую зверушку в обмен на возможность стать девушкой Райана. Может, дело в том, что я сама еще не нашла ответ на этот вопрос.

– Черт! – вскрикивает Даг, перекрывая музыку. – Забыл вам рассказать. Угадайте, кого я вчера увидел в «Волмарте» у стойки с презервативами?

Лайла рядом со мной трясется под песню Fall Out Boy – эмо-музыка, которую слушают ребята и над которой она раньше смеялась, а теперь делает вид, что открыла весь жанр.

– А что ты забыл у стойки с презервативами, Даг? – кокетливо спрашивает она.

У меня возник тот же вопрос. Если Дагу Ренфрю и надо купить презервативы, то только потому, что у тех, которые он носит в кошельке уже три года, истек срок годности.

– Ну представь, Лайла.

Она ухмыляется.

– Что-то не хочется.

Джош загоняет шар в угловую лузу. Интересно, как он относится к тому, что Лайла со всеми заигрывает?

– Мистера Остина, – продолжает Даг.

– Серьезно? – удивляется Лайла.

Даг зажимает кий между ног и принимается водить по нему руками вверх-вниз. Не сомневаюсь, это действие хорошо ему знакомо.

– Фу, Даг! – озвучивает Лайла мои мысли, пока Райан рядом со мной трясется от смеха. – Постой-ка. – Она поворачивается ко мне с уже поплывшими глазами; они выглядят так всегда, когда она напивается и начинает противно себя вести. – Джесс, ты же была у него в этом, ну, в про-двинутом классе, да? – Она щурится.

– Да, – осторожно говорю я. У меня почти все предметы по углубленной программе, но я стараюсь это не афишировать. – Чуть не завалила его предмет.

Это неправда. На самом деле я получила четыре с минусом по углубленной истории Европы и тройку на экзамене – это, конечно, не неуд, но для отличницы, стремящейся попасть в университет лиги плюща, немногим лучше. Мама настояла, чтобы я поговорила с мистером Остином, и он согласился подправить мою оценку – при условии, что я за лето напишу дополнительную работу: пять тысяч слов, как минимум два основных источника, комментарии и библиография. Уже август, у меня шестнадцать страниц заметок о Реформации и ни слова самой работы. Я думала, бунтарь вроде Мартина Лютера даст мне интересный материал, но он оказался жутко скучным (к тому же антисемитом). История – это рассказ, как сказала моя прабабушка, но писателю надо найти способ подобраться к нему. Я его пока не нашла.

И я ни за что – Бог мне свидетель – не при-знаюсь Дагу, Джошу, Лайле, даже Райану, что все лето по собственной воле работаю над рефератом, чтобы исправить четверку на пятерку.

Райан обнимает меня за плечи.

– Ты знала, что он извращенец?

Я, конечно, не в восторге от дядьки, который испортил мне средний балл, но назвать мистера Остина извращенцем я не могу – он всего лишь оказался в «Волмарте» в то же время, что и Даг Ренфрю. Однако портить веселье мне не хочется.

– Он подозрительно часто упоминал тирана Писистрата.

Тишина. Мои щеки будто лижут языки пламени. Вдруг с улицы доносятся хлопанье дверьми, музыка машинного радио, громкие голоса.

Лайла подскакивает, как и ее грудь, и хлопает в ладоши.

– Люди!

В кои-то веки я рада появлению толпы…

– Короче, ты в туалете, но не так, как будто собираешься, ну, сходить в туалет.

На диване Лайла объясняет кучке завороженных девятиклассниц, что делать фотки для «Май-Спейс» – настоящее искусство. У нее заплетается язык.

В подвале я чувствую себя как в набитом лифте; протискиваюсь к противоположному концу комнаты, где группа хоккеистов подбрасывает монетки, чтобы те отскочили от снятой с туалета крышки бачка (Райан однажды объяснил, что от нее монетка лучше всего отскакивает) в пластиковый стаканчик с пивом. Раздается крик «Пей!», и комната взрывается радостными криками – Энди Де Пальма осушает стаканчик пива комнатной температуры, чтобы достать со дна монетку. Проскальзываю к Райану, но он меня не замечает – его очередь бросать.

У входа в ванную Усик, толстый рыжий полосатый кот, трется у щиколоток неизвестных ему гостей. Не скажу, что я люблю кошек, у меня на них небольшая аллергия, но нужно найти оправдание, чтобы ни с кем не говорить, поэтому я подбираюсь к округлому зверю и опускаюсь на корточки, чтобы его погладить.

Мыслями я где-то в другом месте, не в этом битком набитом подвале. Под громкое мурчание Усика я переношусь к сундуку с дневниками, возвращаюсь к словам Кэти, к загадочной фразе прабабушки: «Ты тоже писатель».

Усик легонько царапает когтями мое бедро, как вдруг над нами нависает тень. Райан.

– Эй! – восклицает он. – Где ты была?