Две женщины и мужчина

– Нет… Не думаю…

Кейн не отпускал ее. В голове у него внезапно мелькнуло воспоминание о неподвижной фигуре на больничной койке, на которую он смотрел, стоя в дверях. Ее худое, застывшее, белое как мел лицо походило на маску. Только монитор, фиксирующий удары сердца, свидетельствовал, что это живое существо…

Было почти невозможно узнать лежащую в коме подругу Дайны в этой девушке, на лице которой запечатлелась целая гамма бурных, хаотичных эмоций. Однако Кейн был уверен, что не ошибся.

– Вы Фейт, не так ли? Подруга Дайны?

Девушка не сводила пытливого взгляда с его лица, но, по-видимому, не обнаружила там того, что искала.

– Да, я Фейт, – отозвалась она с еле слышным вздохом.

Глава 2

Он явно не знал ее.

Значит, они не были любовниками, и ее сны не являлись воспоминаниями об их связи.

Эти мысли вихрем пронеслись в голове Фейт, когда Кейн Макгрегор проводил ее в свою квартиру. Что же все это значит?

Фейт понимала, что, взяв ее за руку, он ощутил, как она дрожит, и опасалась, что ее чувства выдают пылающие щеки. Его голос, лицо, прикосновение – все было до боли знакомым. Фейт боялась, что, если она отвернется от этого пятнышка света в океане окружающей ее темноты, это убьет ее.

Было лишь одно объяснение загадочных снов, которое могло иметь какой-то смысл. Если то, что она подозревает, правда, значит, эти сны и та невидимая нить, которая связывает ее с Кейном Макгрегором и которую она ощущает так остро, в действительности ей не принадлежат…

Кейн представил Фейт своего друга Ноя Бишопа, и она признала в нем человека, которого видела по телевизору рядом с Кейном в толпе журналистов. Шрам на левой щеке Бишопа не испугал ее, чего нельзя было сказать о его светлых задумчивых глазах – скорее серебристых, чем серых. Казалось, их взгляд проникает ей прямо в душу.

– Садитесь, Фейт, – предложил Кейн.

Она охотно присела на край дивана, так как все еще быстро уставала – к тому же сам приход сюда потребовал от нее немалых усилий, Кейн нахмурился, глядя на нежданную гостью.

– Вы замерзли. Какой вы предпочитаете кофе?

Фейт не знала, что ответить, и с трудом справилась с желанием истерически рассмеяться.

– Я… мне все равно.

Слава богу, он приписал ее дрожь и раскрасневшиеся щеки холодному вечеру.

– Я приготовлю кофе, – предложил Бишоп и направился по коридору в кухню.

Кейн сел на кушетку рядом с ней.

– Я рад, что вы пришли, Фейт. Не возражаете, что я обращаюсь к вам по имени? Так называла вас Дайна, и…

Фейт кивнула:

– Конечно, не возражаю.

– Вот и отлично. Меня зовут Кейн. Что касается моего друга, то большинство людей называет его Бишоп.

– Все, кроме тебя, – уточнил Бишоп из кухни, что свидетельствовало либо о его остром слухе, либо о тонких стенах квартиры Кейна.

Кейн улыбнулся.

– Я рад, что вы пришли, – повторил он. – Мы хотели поговорить с вами, хотя доктор Бернетт утверждает, что вы не в состоянии ничего вспомнить. – Последние слова прозвучали с вопросительной интонацией.

– Абсолютно ничего, – призналась Фейт. – Ничего… личного. Ни кто я такая, ни откуда я пришла. Я все еще не привыкла к своему имени, к лицу, которое вижу в зеркале. Это… очень неприятно.

– Неприятно? По-моему, это просто кошмар!

– Вы правы.

Бишоп вернулся в комнату с кофе и протянул ей чашку. Их руки соприкоснулись, и Фейт на момент испытала ощущение, как будто он стиснул ее мертвой хваткой. Потом Бишоп убрал руку и выпрямился; взгляд его снова стал холодным и бесстрастным. Потрясенная, Фейт пыталась думать только о кофе, в котором было более чем достаточно сливок и сахара. Вкус ей понравился, и она решила, что привыкла пить именно такой кофе.

– Благодарю вас.

Бишоп кивнул и занял стул напротив кушетки. Чувствуя на себе его взгляд, Фейт повернулась к Кейну.

– Очевидно, я была подругой Дайны, – сказала она. – А с вами я не была знакома?

– Мы никогда не встречались. Я приходил в больницу после исчезновения Дайны поговорить с медперсоналом о ее визитах и видел вас мельком в палате – вот и все.

Фейт боялась, что ее руки снова начнут дрожать и выдадут растущие усталость и страх, поэтому она поставила чашку на столик и сложила руки на коленях.

– Вам что-нибудь известно о том, сколько времени мы дружили с Дайной или где мы познакомились?

Кейн покачал головой:

– Я сам познакомился с Дайной всего семь месяцев тому назад. Конечно, я знаю о ней многое, но, безусловно, не все. А если вы каким-то образом были связаны с ее работой, то я не должен был почти ничего знать и о вас.

– А вы были связаны с работой Дайны? – осведомился Бишоп.

– Насколько я поняла из теленовостей, она была журналисткой?

– Да.

– Тогда я не вижу, каким образом это могло произойти. Судя по корешкам квитанций за получение жалованья, которые я нашла в квартире, я работала в муниципальном офисе. Я позвонила туда и поговорила со своей начальницей. По-видимому, я была маленьким винтиком в большом колесе – делала рутинную канцелярскую работу.

– В каком именно офисе? – уточнил Кейн.

– В строительной инспекции. – Фейт скорчила гримасу. – Хотя я в этом деле ничего не смыслю – по крайней мере, ничего о нем не помню. Моя работа заключалась в печатании на машинке и подшивке документов. – Она немного помедлила: – По-моему, печатать я умею.

В голосе Фейт послышались нотки отчаяния. Повинуясь инстинкту, Кейн накрыл ладонью ее судорожно сплетенные руки.

– Доктор сказал, что память постепенно вернется к вам, Фейт. Вы должны этому верить.

Она расширенными глазами смотрела на его руку, напомнив Бишопу лань, которая не в состоянии избежать гибели, будучи парализованной светом автомобильных фар.

– Ко мне возвращаются какие-то воспоминания, – сдавленным голосом произнесла Фейт, – но теперь я понимаю, что они… не мои.