Леденящий ужас

Теперь же для девушки стало важным отношение к ней. Она не могла объяснить, почему вдруг ее стало интересовать, что именно думает и кем считает ее Квентин и зачем она придает его словам такое большое значение.

Дайане постоянно казалось, что он видит в ней лишь безнадежно испорченный товар. Пусть выдуманная, но столь жалкая характеристика угнетала ее.

«Сама себе яму выкопала. Кто же после душещипательного рассказа будет считать тебя нормальной?»

Дайана разозлилась на себя, и от этого голова ее пошла кругом, мысли завертелись и запрыгали еще сильнее, чем раньше. Она надела шелковые пижамные брюки розового цвета и в тон им короткую ночную рубашку. Было еще рано, но Дайане страшно хотелось спать.

Она прошла в освещенную спальню, присела на край кровати, помедлив, открыла ящик ночного столика. Лежащий там пузырек со снотворным покатился вперед и стукнулся о стенку. Дайана нехотя вытащила его.

Снотворное действовало недолго, всего несколько часов, но и их Дайане вполне хватало, чтобы выспаться. Сонливости и тяжести в голове она не чувствовала. Врач, тот, что помог избавиться от зависимости к сильнодействующим лекарствам, уверял, что прописывает ей только легкое снотворное, и Дайана верила ему.

Девушка обратила внимание, что не закрыла ящик, из которого доставала снотворное. Она потянулась к нему, достала оттуда пузырек и увидела, что крышка не распечатана...

Дайана положила его на место, достала упаковку аспирина. Она не желала возвращаться к прежнему состоянию зависимости от медикаментов, предпочитая вялость, разбросанность неугомонных мыслей, неспособность сконцентрироваться, необузданность эмоций и до боли обостренное восприятие.

«Хватить плыть по жизни в коме. Хватит тащиться сквозь года. Больше этого не будет», – твердила она себе.

Ее снова начал одолевать сон. Он буквально валил ее с ног. Дайана опасалась, что если не поспит, то утром ей будет хуже, чем сейчас. Она запила две таблетки аспирина минеральной водой, бутылка которой всегда стояла у нее на столике.

Девушка нырнула под одеяло, потушила свет, повернулась на спину. Закрыв глаза, она долго лежала так. Сначала ее подмывало пойти к окну и, как раньше, усесться на подоконнике, но усилием воли она сдержала себя.

– Спать, только спать, – шептала Дайана. – Высплюсь и тогда все обдумаю.

Мысли в ее голове продолжали свой яркий хоровод. Дайана пересилила себя и не посмотрела на часы, чтобы не знать, сколько она пролежала. Наконец она уснула.

Дайана открыла глаза, спустила ноги на пол, накрыв колени одеялом, осмотрелась и сразу поняла, что находится в «сером времени». Как ни странно, это открытие нимало ее не удивило.

Она догадывалась, что сейчас еще ночь, хотя спальня была окутана необычным ровным и бесцветным полумраком. Она его узнала. В «сером времени» всегда было так – ни свет ни тьма. Серые полусумерки.

Девушке казалось, что она проспала несколько часов. На часы смотреть не стала, потому что знала – циферблата у них нет. Жутковатая особенность «серого времени» состояла в том, что там нет времени, а все часы теряют форму, превращаясь в смазанные пятна без цифр и стрелок.

Дайана давно выяснила для себя – где бы «серое время» ни находилось, оно лежит вне настоящего времени. Тем не менее, она чувствовала, что и здесь, между тем миром, который она знала, и другим, что начинается после него, есть свое, особое движение.

Но в том, что «серое время» не царство духов, о котором говорил Квентин, Дайана была уверена. Скорее – переход, коридор, соединяющий потусторонний мир с миром реальным.

Она откинула одеяло, поднялась. В комнате сделалось холодно; казалось, холод поднимается снизу, от толстого, вдруг промерзшего плюшевого ковра. Дайана подумала, что ей следовало бы найти тапочки или туфли, накинуть кофту или теплый халат, но не стала искать ни то ни другое. Ей было все безразлично. Тем более что спастись от пронизывающего холода в «сером времени» просто невозможно.

Дайана вышла из комнаты, равнодушная ко всему, в том числе и к причудливой форме, которую вдруг принял коттедж – превратился в какую-то серую кляксу. Исчезли краски и тени, но девушку эта трансформация не заинтересовала, потому что она знала – ей предстоит побывать где-то еще.

Она вышла из коттеджа, немного постояла на дорожке в ожидании. Свет фонарей казался здесь таинственно приглушенным – не фонари, а какие-то тусклые бледно-серые точки. Кусты, деревья и клумбы вокруг коттеджа стали вдруг плоскими и зловеще неподвижными, похожими на выполненную серыми тонами копию многокрасочной картины.

Ветер стих; застывшая, сонная холодная мгла окутала коттедж и окружающий его ландшафт. В воздухе носился слабый неприятный запах, очень знакомый, но Дайана не могла вспомнить, где она чувствовала его раньше. Не слышалось ни звука, ни шороха, ничего, что намекало бы на биение жизни. В «сером времени» всегда было только так.

– Дайана.

Она медленно повернулась, посмотрела на стоящую метрах в двух от нее маленькую девочку, очень красивую, несмотря на бесцветную серость во всей ее фигуре. Личико ее, обрамленное светлыми волосами, напоминало по форме сердечко.

– Привет. – Дайана кивнула и слабо улыбнулась. Она заметила, что голос здесь звучит глухо, словно далекое эхо.

Девочка говорила совсем другим голосом, звонким и чистым.

Дайана не удивилась: это тоже было одним из свойств «серого времени».

– Ты должна пойти со мной, – сказала девочка.

Дайана закивала от нетерпения:

– Когда я в прошлый раз пошла с одним из вас, он привел меня к своей могиле.

Девочка нахмурилась:

– Ты говоришь о Джереми? Но ведь он был по другую сторону. Он жил рядом с вами. А ты знаешь разницу. И правила тоже знаешь.

Дайана все отлично знала. В «сером времени» память ее работала безукоризненно, мозг воспринимал все с абсолютной ясностью. Несмотря на всю зловещую странность «серого времени», именно здесь она прекрасно владела собой. И опасности, которые оно таило в себе, Дайана хорошо себе представляла.

– Мне опасно оставаться между двумя мирами, в межвременье.

– Если ненадолго, то не опасно, – ответила девочка. – Опасно держать дверь открытой – это самое главное правило. Если захлопнуть ее, когда ты находишься здесь, то ты отсюда больше не выйдешь. Не уверена, что тебе здесь понравится.

– Я тоже так думаю.

Девочка тихо рассмеялась:

– Тогда пойдем быстрее.

– Как тебя зовут? – спросила Дайана. Она всегда спрашивала их имена.

– Бекки.

Дайана кивнула:

– Хорошо, Бекки. Пойдем. Это ведь ты меня звала?

– Ага, я.

– Зачем?

– Ты должна кое-что увидеть. – Бекки снова нахмурилась. – Нам нужно поторопиться.

– Я там пробыла несколько часов, – возразила Дайана, но тем не менее последовала за девочкой.

– Знаю. Идем, идем. – Бекки обернулась и поманила Дайану. – Тебе нельзя долго оставаться по нашу сторону двери, здесь, в Пансионе. Кроме того, он скоро придет и не даст тебе остаться.

– Кто это «он», Бекки?

– Сюда. Скорее, Дайана.

Зная по опыту, что протестовать бесполезно, Дайана шла за своей провожатой. Вот так всегда происходило – появлялся кто-то, вел ее куда-то, что-то показывал или просил сделать. Иногда, правда, просили только выслушать.