Леденящий ужас

– Только то, что вам лично может показаться странным. Разумеется, не имеющее отношения к раскрытию убийства.

Интуиция у Стефании была развита хорошо. Она внимательно вслушивалась в каждое слово босса. Задачи тот поставил ясные и понятные: во-первых, увести полицию от несоответствий в бухгалтерских книгах; во-вторых, прежде чем показывать какие-то бумаги полицейским, просмотреть их самой и в случае необходимости связаться с Уоллесом. Последнее казалось ей подозрительным. «Какие странности в тех бумагах, собственно, могут быть?»

– Стефания, ничего неординарного я от вас не прошу.

Все вполне разумно, не так ли? Давайте вместе блюсти интересы дела, и не более того.

Стефании очень хотелось каким-либо невинным вопросом вытянуть из босса еще что-нибудь интересное, а то и подпустить шпильку, но она решила не рисковать. Как ни был Уоллес глуп, он мог догадаться, что она его разыгрывает. К тому же Уоллес был мастер уходить от ответа. А заподозрив что-то, он вполне мог сесть в самолет и прилететь сюда из своей Калифорнии. Стефания подумала, что лучше будет успокоить босса. Да он и так наговорил вполне достаточно, чтобы сделать нужные выводы.

Она еще с юности уяснила, что чем больше у человека информации, тем лучше он защищен и тем быстрее придет к правильному решению. «Надежно прикрывай тыл и фланги, пока есть время и возможности», – любил говорить ее отец.

Ровным, разве что чуть нетерпеливым, словно она очень занята, голосом Стефания сказала:

– Все, сэр. Я отлично поняла вас. Бумаги я обязательно просмотрю и в случае чего буду звонить вам. Ни на шаг не буду отходить от полиции, чтобы знать, как идет расследование.

– Ну вот и правильно, – ответил Уоллес, скрыв за наигранной радостью раздражение: словно догадался, о чем думает Стефания. – Жду от вас регулярных отчетов. Случится что-нибудь неожиданное или нет – все равно звоните мне регулярно.

– Да, сэр. Думаю, до пятницы полиция ничего существенного все равно не предпримет – времени до уик-энда осталось мало. Так что мой первый звонок вам будет в понедельник. – Она прижала плечом трубку, скрестила пальцы.

– Замечательно. Всего хорошего.

Стефания повесила трубку на рычаг и снова принялась размышлять.

«Так. Давай начнем. Значит, что мы имеем? Первое: в бухгалтерских книгах существуют расхождения. Второе: Дуглас Уоллес, финансовый директор группы инвесторов, владельцев Пансиона, очень обеспокоен тем, что полиция может наткнуться на них. Третье: то, что взволновало Уоллеса, возможно, имеет, а возможно, и не имеет отношения к убийству мальчика десять лет назад. Уоллес здорово напуган и не смог этого скрыть. Общий вывод только один – как ни крути, а плохие новости будут. Частный вывод: сидишь ты, Стефания Бойд, в самом центре горячей сковородки, с чем тебя и поздравляю».

– Вот зараза, – прошептала она. – Ведь чувствовала, что здесь что-то не то. Ну не бывает таких работ, чтобы все было замечательно.

– Ты ни в чем не виноват, – проговорила Дайана.

– Умом я это понимаю, – кивнул Квентин. – Сколько раз я уговаривал себя забыть обо всем! То же самое мне советовали и другие. Но то ли паранормальные способности, то ли угрызения совести, а может быть, простой инстинкт, не знаю, но что-то внутри меня все эти годы убеждает найти убийцу Мисси. Чтобы дать ей покоиться с миром. Я должен разыскать его. Для этого я сюда приехал.

Дайана вспомнила худенькое личико и печальные глаза девочки – такой она ее нарисовала.

– Хотела бы я успокоить тебя, сказать, что она уже покоится с миром, но...

– Но ты не можешь этого сделать. Ты ее видела, и это значит, что она находится, как принято считать, в лимбе[2 - Лимб (лат. limbus – рубеж, край), в католическом вероучении, промежуточное состояние или место пребывания не попавших на небеса душ.]. Задержалась там, тогда как ей нужно идти дальше.

– Куда?

– Ты хочешь, чтобы я сказал «в рай»? – слабо улыбнулся Квентин.

– Не знаю. Ты веришь, что он существует?

– Не могу ответить на твой вопрос. Сам ничего не знаю ни о царстве духов, ни о том, есть ли жизнь после смерти. Пока не знаю, – поправился он.

Дайана нахмурилась, отпила несколько глотков остывшего чая.

– Тот рисунок. Ну, на котором я изобразила Мисси. Я сделала его до того, как увидела ее.

Квентин понял, о чем девушка хочет его спросить.

– Феномен называется автоматическим письмом. Подсознание и паранормальные способности работают в режиме, как мы говорим, автопилота. Сознание отключено.

– Это как?

– Есть несколько гипотез. Автоматическое письмо или рисование обычно вызывается стрессом. Я знаю только двух экстрасенсов, способных пробудить их самостоятельно.

Дайана недоверчиво смотрела на него.

– Твои способности постоянно пытались проявиться, но медикаменты, лечение и твое нежелание признавать себя нормальной загоняли их все глубже и глубже. Они оказались задавленными, скованными. Но как бы ты ни сжимала пружину, она все равно распрямится, рано или поздно найдет такую возможность, вырвется из того, что ее сдерживает. Ты мне как-то говорила, что иногда впадала в забытье.

– Разве?

– Да. Думаю, такие состояния начались у тебя еще в подростковом возрасте, которому присущ физический и эмоциональный хаос. А дальше – либо твои паранормальные способности возросли естественным образом, либо их проявление подхлестнул стресс.

– Второе, – неохотно призналась Дайана.

Квентин отвернулся. Он не хотел, чтобы Дайана увидела довольный блеск его глаз. Он оказался прав – если Дайана эпизодически, под воздействием стресса, впадала в забытье, то тогда ее экстрасенсорные способности не представляли для нее большой опасности. Скорее всего, не представляли. Ну, или очень небольшую.

– И тогда что? – спросила Дайана.

– Это означает, что когда твои способности находят возможность вырваться, они оглушают тебя, и ты впадаешь в забытье.

Девушка откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди.

– Ты что, решил совсем меня задурить? Сначала наговорил мне про способности, а теперь хочешь убедить в том, что они живут сами по себе?

– Дайана, энергия, все зависит от энергии. Твой мозг создан для того, чтобы плыть в энергетическом море, он ее поглощает и выпускает. Представь себе котел с наглухо закрытой крышкой, в котором кипит вода. Давление в нем постоянно повышается и в конце концов достигает критической точки, за которой последует его разрушение. Пар необходимо время от времени выпускать.

– Ладно, хорошо. – Дайана махнула рукой. – Только...

– Энергия, сконцентрированная в мозгу, должна иметь возможность выхода, – продолжил Квентин, не дав ей договорить. – Твой инстинкт самосохранения это знает, и если ты не обеспечиваешь выход энергиям осознанно, позволив себе, к примеру, видеть то, что ты испытала сегодня, твое подсознание сделает это само, ради твоей же собственной безопасности. Твое впадение в забытье – работа твоего подсознания.

– Но я не помню, что в эти моменты со мной происходит, – произнесла Дайана, помялась, затем прибавила: – Хотя... иногда я приходила в себя в странных местах, совершала странные поступки.

– Ничего удивительного. Забытье экстрасенса – это и его спасательный круг, и одновременно экстремальное состояние, свидетельствующее о том, что запас скопившейся энергии огромен.

– А что происходит, когда человек впадает в забытье? – спросила Дайана, не зная, что сейчас говорит в ней – любопытство или страх.

Квентин пожал плечами:

– Не могу сказать наверняка. Экстрасенсорные способности зависят от уникальных свойств человека, который ими обладает. Бессознательный выброс энергии может иметь самые причудливые формы. Что это за странные места и поступки, о которых ты упомянула?

– Однажды я очнулась в озере, стояла там по пояс в воде. – Дайана поежилась. – Тогда я еще не умела плавать. Потом научилась.

Квентин покачал головой.

– Было еще что-то?