Предание Темных: Вечность не предел

Я киваю и он уходит.

Оглядевшись, в итоге отхожу в самый дальний угол, надеясь быть никем не замеченной. Есть хочется еще больше, спать и того сильнее, а желание залезть уже не под струи горячего душа, а в самую настоящую горячую ванну – и того опережает их всех вместе взятых.

Но при этом я должна стоять тут, в этой перелетной одежде, с грязными волосами, ожидая непонятно-чего, для которого я понадобилась городскому совету.

А вот Милли уже, скорее всего, получила все пункты моего заветного списка. И сейчас, досыта наевшись, болтает с мамой о нашем отпуске (точнее, об его адекватной части).

И вдруг, вырывая из этих мыслей, мне на плечо ложится чья-та горячая рука:

– Джени, крошка, какая встреча..

Мелодичный, приветливый голос.

Я сразу по нему узнаю Ратвена.

-9-

И несмотря на то, что я действительно узнаю его по голосу, когда оборачиваюсь и в самом деле вижу Ратвена – искренне удивляюсь, точно впервые. И притом удивляюсь я скорее не самому его появлению здесь (хотя тоже весьма противоречивые чувства), сколько виду, в котором он передо мной предстал.

Мы оба летели на одном самолете. Оба приземлились в одно и то же время. Оба затратили одинаковое количество времени на то, чтобы добраться из аэропорта до чертового замка.

Но при этом я стою в мятой одежде, с затянутой грязной гулькой на голове, а он..

Снизу на нем так шелковые брюки, ткань у которых от малейшего дуновения ветра (даже от проходящего мимо) подрагивает – только теперь это брюки бежевого цвета, а не черного, как в самолете. Пиджак так же сменен на более свободный и светлый, под тон брюкам. И под ним, разумеется, никакая не футболка, а темная рубашка, застегнутая почти на все пуговицы, кроме верхних двух. Эдакий небрежный официоз.

Его волосы, которые еще в самолете волнами могли упасть на лицо – теперь тщательно чем-то смазаны (просто так не получилось бы) и зачесаны назад, полностью открывая лицо и позволяя лицезреть его улыбку и любые эмоции, которые он может захотеть продемонстрировать.

В его руке покоятся два бокала шампанского, один из которых он со всем дружелюбием протягивает мне.

Весь его образ, учитывая обстоятельства, такой сюрреалистичный, что я невольно задаюсь вопросом – уж действительно ли с этим Гордоном Ратвеном я летела в самолете.

И пусть вопрос этот лишен любого смысла (Ратвен один, он меня узнал, и ты уже далеко от румынии, где Темный по желанию может напялить на себя любую приглянувшуюся оболочку, Джен), я все же выпаливаю:

– Это с тобой мы летели в самолете?

Он же, очевидно, воспринимает это как мою хитрую попытку напомнить ему о ночном инциденте.

Дружелюбный вид тут же сменяется самым покаянным, а рука с шампанским так и застывает в воздухе:

– Да, прости.. это было ужасно – повинный смешок и брови «домиком» – мне нельзя пить крепкого, становлюсь совсем дурачком. Ну, ты сама видела.

– Да, видела – киваю, с сомнением оглядывая его.

(..а еще остались какие-то сомнения? конечно, летим прямиком в лэствилл. меня тоже там ждут дела. крайне важные…)

Уж не эти ли «важные» дела его ждали в Лэствилле?

Хотя, странно, что ему здесь в принципе занятно находиться. Неужели, на раутах ни разу не бывал? А тут маленький город, любые политические чины, собравшиеся здесь – для него, наследника богачей – просто мошки. Уверена, он знает представителей политического мира и гораздо более крупных, чем Маккензи.

Так какой прок ему тогда тратить тут свое время, каждая

(..я очень занятой человек. каждая моя минута.. очень дорога стоит..)

минута которого стоит целое состояние?

– Я вел себя неподобающе – между тем продолжает Гордон – надеюсь, ты же не держишь на меня зла?

Кокетливая улыбочка и вновь протянутый стакан шампанского.

Неуверенно беру его, как знак примирения, и тоже игриво вскидываю бровь:

– Думаю, что смогу забыть это.. недоразумение.. если объяснишь, зачем ты решил привезти мою маму в аэропорт?

Он с облегчением улыбается, и придвигается еще ближе, точно мы супружеская пара, приехавшая на светский ужин давних друзей:

– Хотел сделать тебе приятное, Джен. Это же так радостно, когда дома встречают родные, правда?

Жму плечами, отпив глоток шампанского:

– Наверное.. А ты что здесь делаешь? Это твои важные дела?

Он вновь игриво улыбается, и, перейдя уж всякие дозволенные границы (но скажем честно, я не особо этому возмущаюсь) щелкает меня по носу:

– Да, детка, часть из них.

Я бы назвала это его настроение – показушно играючим. Как тогда в самолете, едва мы с Милли зашли на борт. А потом, точно по щелчку, он стянул улыбку и стал с расстановкой и цинизмом объяснять, чем было выгодно во всех аспектах оставить Лео в аэропорту с его проблемами. Вот тогда я увидела его настоящего, каким его видят, должно быть, партнеры по бизнесу.

И учитывая, что сейчас он «играючий» – вряд ли тут его ждут какие-то серьезные дела.

Наверное, если что-то и есть – то оно завтра, а сегодня он просто решил тут расслабиться, так сказать, раз уж ничего не остается.

Я ожидаю, что он все-таки рано или поздно отойдет к каким-то более значительным людям на этом мероприятии, но Гордон продолжает стоять рядом со мной, попивая шампанское, улыбаясь, и отвлекая всякой неважной ерундой. Смеется, смешит меня, и надо признать, окончательно сглаживает неприятное впечатление от его ночного пьяного буйства.

Признаться, если он предложит завтра (или даже сегодня) заглянуть в какой-нибудь ресторан с ним, то, пожалуй, я соглашусь.

И даже когда начинается официальная часть, он лишь чуть подсобирается, глядя теперь на мэра, но все еще украдкой отпускает мне обаятельные улыбки и продолжает стоять рядом.

В этот момент я всерьез начинаю задумываться о том, что (а чем черт не шутит?) вполне могу повторить известную историю из «Красотки». Я, конечно, не проститутка, но зато он – красивый, богатый, забавный. И явно – теперь уж совсем очевидно – положил на меня глаз.

Просто не давать ему пить, и тогда он не будет докучать мне своим безумством о вампирах. А все остальное – просто блеск.

Мэр начинает вначале всякую нудотень, обращаясь с речью к членам совета. Он говорит об итогах полугодия, планах и прочей белиберде. Гордон услужливо разбавляет его треп, шепотом мне его передразнивая и откровенно высмеивая.

Правда, замолкает, точно по выключателю, сразу же, едва мэр затрагивает тему замка:

– ..необходимо решить вопрос о судьбе замка, принявшего нас сегодня в своих стенах. Вы знаете, двадцать лет этот архитектурный памятник оставался ничьим. Медленно приходил в упадок и мы ничего не могли сделать. Но месяц назад нашлась компания, готовая восстановить здание, вложить немалые средства. Открыть здесь музей..

Я слышу знакомое ворчание с иной стороны, от которой стоит Ратвен, явно уже до талого поглощенный речью и переставший обращать на меня внимание: