Тишина и Пламя

Предисловие от автора.

Эта книга – вымысел. Она вдохновлена реальными историями сломанных душ, события и персонажи вымышлены – это художественный взгляд на тьму, чтобы предупредить, а не воспеть. Это правда жизни без капли прекрас: без света в конце тоннеля, без исцеления, без победы любви. Только голый факт: два сломанных человека встречаются как две чёрные дыры в пустоте. Вместо спасения они пожирают друг друга, пока не схлопнутся в ничто. Без взрыва. Без звука. Только пустота.

В конце вы спросите: «Почему так, а не иначе?» Это была любовь, которая могла существовать только в форме взаимного уничтожения.

Они не умели любить «здоровым» способом – обнимать, строить планы, лечить друг друга.

Они не хотели спасения. Они хотели правды – любой ценой. И правда оказалась чудовищной: единственный человек, который тебя полностью понимает и принимает, – это тот, кто готов вместе с тобой умереть.

Они просто любили так сильно и так неправильно, что это могло закончиться только кровью на кафельной плитке и тишиной, в которой наконец-то не нужно было больше притворяться живыми. Эта история – не романтика, а трагедия: предупреждение о том, как одержимость и травма разрушают, оставляя только вину, боль и пустоту.

Если вы чувствуете эхо своей боли в этих строках – это сигнал: вы не одиноки. В реальности всегда есть выход – обратитесь к психологу, близким или горячим линиям.

Если вам или вашим близким нужна помощь, обращайтесь по номерам или звоните сами прямо сейчас: в России Федеральная линия психологической помощи 8-800-2000-122 (анонимно, круглосуточно); для суицидальных мыслей – 8-800-100-00-91; экстренная в Москве – 051. Исцеление возможно, и оно начинается с шага к помощи – в отличие от этой книги.

Я не прошу понять.

Только не отводите взгляд.

Послевкусие горькое, как лезвие во рту, – оно остаётся навсегда.

Триггерные предупреждения (читайте внимательно, пожалуйста)

детального изображения тяжёлых психических расстройств и созависимости.

Книга содержит откровенные сцены: – сексуального насилия и консенсуал-нон-консента – крайнего физического и психологического абьюза – описания травматического выкидыша – секса как формы саморазрушения – употребления алкоголя

Если хоть один пункт может вас сломать – закройте книгу прямо сейчас. Я прошла через это вместо вас пока писала ее. Не надо проходить ещё раз.

Эта книга для тех, кто готов смотреть в бездну, чтобы понять: тьма побеждается светом помощи, а не погружением глубже.

Глава 1:Тёмная комната

Nine Inch Nails – "Closer"

Последний басовый рифф, такой низкий, что он, казалось, исходил из самого сердца зала, оборвался, и на секунду воцарилась оглушительная тишина. А потом ее разорвали. Сначала отдельные крики, потом грохот, потом – сплошная стена аплодисментов и восторженного рева. Я провел рукой по лицу, смахивая капли пота, и почувствовал, как ухмылка сама по себе расползается по моему лицу. Кайф. Чистый, концентрированный кайф.

– Йоу, народ взлетел! – я обернулся к своим, все еще чувствуя вибрацию струн в кончиках пальцев.

Дэн, наш вечный двигатель за барабанной установкой, уже колотил палочками по всем поверхностям подряд, его лицо было одним большим сияющим смайликом. – Взлетел? Кев, да они в космос ушли! Я думал, мои тарелки сейчас в астрал уйдут от такой энергии!

Алекс, наш гитарист-интроверт, уже спокойно упаковывал свой стратокастер, но я поймал его быстрый взгляд и едва заметный кивок. Для него это было равно бурной истерике.—Нормально зашли, – бросил он. – На втором куплете немного поддал газку, но зашло.

– Да это же адреналин, братан! – я хлопнул его по плечу. – Нас, второкурсников, на разогрев к выпускному соседнего универа позвали! Я, честно, не думал, что мы настолько популярны. А теперь – двинули на тусу к Льюису, наконец-то расслабиться.

– Расслабиться? – Дэн фыркнул, набрасывая на плечи свою вечную кожанку. – Это что, новый код для «Кевин снова уйдет в себя и будет мучить нас своими душевными терзаниями»?

– А что, образ страдающего гения мне идет, – я откинул голову, изображая томную томность.

– Слишком, – простонал Дэн. – У тебя всего два амплуа: «непонятый поэт с бас-гитарой» и «парень, который случайно вышел таким красивым и теперь мучается». Хватит уже, просто потуси как нормальный человек!

Мы, смеясь, стали собирать железо. Толпа у выхода еще не рассеялась, кто-то кричал наши названия, кто-то пытался поймать за руку. Приятная усталость и осознание того, что мы только что устроили этот беспорядок, грели лучше любого алкоголя.

Туса у Льюиса была тем, чем и должна быть – громкой, душной и прекрасной в своем хаосе. Басочка лупила так, что стекла дребезжали, пол ходил ходуном, а воздух был густым коктейлем из духов, пота и всеобщего «отмучились!». Мы влились в эту бурлящую массу, ловили такт, кричали чокнутые тосты.

– Ну что, рок-звезда, – Дэн ткнул меня в бок своим стаканом с колой, – каков план на взрослую жизнь? После такого-то триумфа?

– План? – я отхлебнул своего джина. – Завтра репетиция. Новые треки сами не запишутся.

– Боже, как скучно! – Дэн закатил глаза так, что казалось, они сейчас выкатятся. – Ты прямо как наш преподаватель по физике! Нет, нужен экшен! Впечатления, падения, взлеты! Настоящий движ, о котором альбомы пишут!

– Все его альбомы и так о его платонической любви к синтезатору, – не глядя, вставил Алекс, аккуратно протирая гриф.

– Да отвяжитесь вы, – я рассмеялся. – Сегодня никаких планов. Просто ловлю волну.

И тут я ее увидел.

Она стояла в проеме двери в сад, прислонившись к косяку, и выглядела как живой арт-объект, собранный из противоречий. Хрупкая, почти невесомая, с лицом фарфоровой куклы: огромные глаза, как у молодой лани, ясные и глубокие, в обрамлении пушистых темных ресниц. Ни грамма косметики. Тонкие брови домиком. Губа, проколотая серебряным кольцом. Светлые волосы до лопаток заканчивались дерзкими синими кончиками. Рваный черный топ, узкие джинсы и потертые кеды, выкрашенные в тот же кислотный голубой. Ее поза, ее взгляд – все будто говорило: «Ну что, посмотрим, тянет тебя на смелое?» – не прося, а бросая вызов.

И она смотрела на меня. Не просто пялилась, а сканировала. Пристально, без капли стеснения. Когда я на секунду поймал ее взгляд, она не отвела глаза. Вместо этого ее язык медленно скользнул, и она прикусила свою проколотую губу. Просто. Нагло.

– Эй, Кев! Ты где? – Дэн щелкнул пальцами у меня перед носом. – Тебя в зону вынесло?

– Я… просто залип, – я насильно перевел взгляд на него.

– О, это та с синими кончиками? – Дэн просвистел, заметив, куда я смотрел. – Выглядит как ходячий артхаус. Твоя тема, однозначно. Давай, делай ход конем, покажи класс!

– Отвали, – я сделал глоток. – Не в настроении я сегодня для подкатов.

– Да она тебя уже минут десять буравит взглядом! – не унимался он. – Это же стопроцентно твой тип. Кинь пару своих убойных фраз – и дело в шляпе.

– Льюис позвал винилы послушать, – Алекс кивнул в сторону гостиной. – А то здесь этот утробный трэп и каша из звуков уже достали.

Мы просочились в соседнюю комнату, где Льюис что-то настраивал на проигрывателе. Я попытался врубиться в музыку, но ее взгляд будто припекал спину, как луч лазера. Это и бесило, и заводило одновременно.

Пытаясь отвлечься, я потянулся за чипсами и вляпался рукой по локоть в какую-то адскую сальсу. Липкая, острая дрянь обильно облепила пальцы.

– Ах ты, черт, – я с отвращением показал ребятам свое художество. – Щас, отмоюсь. Без меня весь фудкорт не сжирайте.

– Только не залипни там в зеркале, любуясь своей красотой! – крикнул вдогонку Дэн.

Я поплелся к ванной, испытывая острое желание отрубить себе эти липкие конечности. Дверь была открыта. Я зашел, щелкнул выключателем. Свет ударил по глазам. С облегчением подставил руки под холодную воду, смывая эту дрянь и часть накопившегося напряжения. Глянул в зеркало. Уставшая морда, волосы в разные стороны, но в глазах – все тот же огонь. «Норм старт», – промелькнуло в голове.

И свет вырубился.

Абсолютно. Бесшумно. Как будто кто-то просто перерезал провода. Грохот музыки за дверью стал вдруг далеким и приглушенным. Я замер в полной, беспросветной темноте.

– Вот блин, – выдохнул я. – Наверняка Льюис опять свою диджейскую установку до смерти загнал.

Я стоял, вглядываясь в черноту, но разглядеть было нечего. Дверь скрипнула и закрылась. Я почувствовал движение воздуха, запах – джин с тоником и что-то сладкое, типа клубники. Сердце екнуло.

– Эй, тут занято, – бросил я в темноту, стараясь звучать как обычно. – И, похоже, надолго. Добро пожаловать в черную дыру.

Тишина. Потом – легкие шаги. Ближе.

– Смотрел на меня? – ее голос был низким, с хрипотцой, и резал темноту.

Сердце застучало чаще, адреналин снова попер, но на этот раз – тревожный и дикий.—Опять? – я попытался пошутить, но голос подвел. – Знаешь, я тут в слепую работаю. Не повезло.

Она тихо хмыкнула. Я почувствовал, как она подошла вплотную. Ее дыхание, с примесью алкоголя, обожгло кожу.—Мне не нужен свет, – прошептала она так близко, что губы коснулись моего уха. Ее пальцы легли на мою грудь. – Я хочу тебя.

– Прямо тут? – я фыркнул, но все тело уже взвыло в ответ. – В ванной? Не особо романтично. Можно было и до дивана дойти.

Но ее губы уже нашли мои в темноте.

И все. Все мои шутки, вся ирония, весь контроль – все это накрылось медным тазом. Ее поцелуй был жадным, властным. Ее язык тут же полез в рот, ее руки впились в волосы, откидывая голову назад. Мозг орал: «Стоп!», но тело уже взбунтовалось, отвечая той же дикой силой.

Ее пальцы расстегнули джинсы. Я резко выдохнул, упираясь лбом в шкафчик. Темнота. Холод раковины. Ее запах. Ее зубы. Мысли – каша. Я подхватил ее, посадил на край раковины, с грохотом отправив что-то пластмассовое в нокдаун.

Ее ноги обвились вокруг талии, притягивая с такой силой, что дыхание перехватило. В полной тьме обострялось все: ткань топа, упругость бедер, холодок металлического кольца на губе. Я вошел в нее. Она резко вскрикнула, и этот звук, приглушенный музыкой, добил окончательно. Ее ногты впились в спину.

Она двигалась резко, без ритма, повинуясь только инстинкту. Темно. Горячо. Тесно. Сейчас. Я пытался сбавить темп, но она сама задавала эту бешеную скорость. Дыхание в ухе срывалось на хрип.

– Молчишь? – прошептал я, прижимая ее к холодному зеркалу. Губы скользнули по ее шее. – А где та самая наглая чика, что смотрела на меня как на добычу?

В ответ она глубже впилась зубами в плечо. Боль, острая и сладкая, пронзила меня. Контроль испарился. Все сжалось, а потом взорвалось ослепительной волной. Я кончил с глухим стоном, проваливаясь в пустоту.

Ее тело тоже напряглось и обмякло.

Тишина. Только тяжелое дыхание и далекий грохот басов. Я стоял, опираясь на раковину, не в силах пошевелиться. Сердце колотилось в горле.

Она сползла вниз. Я услышал, как она поправляет одежду. Легкое движение, и ее губы на мгновение коснулись щеки.

– Пока, басист, – прошептала она.

Дверь открылась и закрылась. На мгновение ворвалась полоса света и ударная волна музыки, а потом снова – тьма.

Я остался один. Прислонившись к раковине, я пытался отдышаться. В нос ударил густой запах – ее духов, пота, секса. Я провел рукой по лицу. Что это было?

Когда пульс успокоился, я нащупал ручку и вышел. Свет в коридоре резанул глаза. Я огляделся и рванул обратно в зал, глаза лихорадочно выискивали в толпе блондинку с синими кончиками.

– Эй! – я хватал людей. – Девушку не видели? Блондинка, волосы с синим, пирсинг!

В ответ – пустые взгляды, покачивание головами. Никто не знал. Никто не видел.

Она испарилась. Словно ее и не было. Словно галлюцинация.

Я стоял посреди безумного веселья, и на меня накатила оглушающая тишина. Весь кайф от концерта, вся эйфория – все это перечеркнуло одно слепое, анонимное пятно во тьме.

– А вот и наш рукоблуд! – рядом возник Дэн, а с ним и Алекс. – Мы уж думали, ты там руки отмывал до костей! Или все-таки решил принять ванну с пеной?

Я медленно повернулся к ним. Должно быть, я выглядел как призрак, потому что ухмылка с лица Дэна мгновенно сползла.

– Кев, с тобой все норм? – спросил Алекс, внимательно глядя на меня.

Я провел рукой по волосам, пытаясь собраться с мыслями. Как это описать? Привет, пацаны, я только что трахнул призрак в темной ванной. Звучало как отмазка психа.

– Да я… – я сглотнул и попытался натянуть обратно маску пофигиста, но вышло криво. – Вы мне не поверите.

Дэн поднял брови.—Попробуй. После трех лет в одной группе мы слышали от тебя всякое.

Я покачал головой, глядя в пустоту, где она стояла.—Не в этот раз. – Я глубоко вздохнул. – Поверьте, вы не захотите это слушать. И точно не поверите.

Я прошел мимо них, оставив их в полном недоумении. Эйфория вечера была безнадежно похерена. Вернее, не похерена – перерождена. Переплавилась во что-то тревожное, необъяснимое. Что-то, что теперь сидело глубоко внутри холодным, тяжелым камнем и шептало, что игра началась. А я не знал правил.

Глава 2: Призрак в неоне

The Cure – "A Forest"

Две чёртовы недели. Четырнадцать дней, заражённых одним и тем же навязчивым воспоминанием, которое впилось в сознание как заноза. Оно всплывало в самый неожиданный момент, и каждый раз тело реагировало предательски: в горле пересыхало, а ладони становились влажными, будто я снова ощущал на коже холодную эмаль раковины.

Лето в городе было жарким и душным, но для нас, студентов на каникулах, это означало только одно – свободу. Свободу от пар, от дедлайнов, от всего, что мешало заниматься настоящим делом – музыкой. Но в этом году эта свобода оказалась отравленной.

Этот город был слишком мал и тесен для таких призраков. Я вырос здесь, и за все свои двадцать лет я никогда не сталкивался ни с чем подобным. Не с такими скоростными, дикими связями, которые прожигают память, оставляя после себя настырный привкус джина с тоником и тревоги.

И этот привкус… он не просто жег. Он вдохновлял. В голове застряла одна мерзкая, ползучая бас-линия. Она начиналась с ровного, как сердцебиение, бита, а потом срывалась в хаотичный, яростный диссонанс, чтобы к концу снова попытаться найти ритм, но уже надломленный, неуверенный. Идеальное звуковое сопровождение к тому, чтобы трахнуть незнакомку в темноте. Я записал её на диктофон, боясь забыть.

Единственным спасением был ледяной душ. Я стоял под струями, почти обжигающими кожу, и пытался смыть с себя призрачные касания.

За ужином в нашей забегаловке «У Джо» я решил объявить о своём решении. Дэн закидывал чизбургер, Алекс разбирал круассан на салфетке.—Кстати, я нашёл подработку, – бросил я, крутя стакан с айс-кофе. – Ночные смены на заправке «Квик Фьюел».

Дэн подавился и закашлялся.—Что? Ты серьёзно? Ночные смены летом? Кев, ты с ума сошел! У нас же каникулы! Можно просто тусить и играть!

– Всё продумал, – солгал я. – Буду спать днём. А насчёт музыки… – я кивнул на телефон, где была та самая запись, – как раз появилось новое вдохновение. Нужно записывать, пока не ушло.

Алекс поднял на меня глаза.—Ночью? По двенадцать часов летом? Это же адский график. И к странным личностям, которые ночью шляются по заправкам.

– Может, среди них будет моя муза, – пошутил я, но шутка вышла плоской.

– Это из-за той цыпочки с вечеринки? – въедливо спросил Дэн, наконец откашлявшись. – Не нашел – и решил всё лето просидеть на заправке?

Я замолчал, и моё молчание стало лучшим ответом.

После кафе мы пошли на репетицию. Летний гараж был раскалённой духовкой, но мы привыкли. Я выложился на все сто, вложив в игру всю свою странную, накопленную за две недели энергию. Когда мы закончили, Алекс, снимая гитару, тихо сказал:—В игре появилось что-то новое. Более… резкое. И это не только из-за девушки, да?

Я лишь покачал головой, не в силах объяснить. По дороге домой, когда Дэн уже свернул к своему дому, Алекс спросил прямо:—Кев, это всё из-за той истории в ванной?

Я сглотнул, глядя на раскалённый асфальт под ногами.—Не знаю, Алекс. Просто… после этого всё какое-то не такое. Будто я играл по одним правилам, а оказалось, что они не работают. И теперь я не знаю, какие работают.

– Бегство – не решение, – тихо сказал он. – Особенно на заправку в три часа ночи посреди лета.

– А что тогда решение? – спросил я, и в моём голосе прозвучала неподдельная усталость.

Алекс лишь похлопал меня по плечу.—Не знаю, чувак. Но если найдешь – расскажешь. Держись.

– Пока, – кивнул я. – До завтра.

Вечером, перед первой сменой, я приехал на заправку на закате. Неоновая вывеска «Квик Фьюел» мигала, как надломленный нерв. Мой сменщик, уставший парень лет двадцати пяти, с глазами, в которых читалась полная безысходность, бросил мне ключи.—Удачи, новичок. Летом ночи хоть и короче, но клиентов больше – все по поездкам да вечеринкам. Главное – не засыпай.

Он ушёл, и я остался один в стеклянной будке кассира. Я осмотрелся: бесконечные стеллажи с чипсами, гул холодильников, мертвый взгляд камер наблюдения. Я включил в наушниках ту самую, новую, мрачную музыку, пытаясь заглушить внутренний шум. Эта стеклянная коробка под мигающим неоном стала физическим воплощением моего побега. Холодным, одиноким и невероятно далёким от бас-гитары и летней свободы.

На следующее утро, вернувшись после смены с пустой головой и кислым привкусом кофе во рту, я решил, что с меня хватит. Хватит этих мыслей по кругу. Нужно заняться чем-то реальным, осязаемым. Я начал разбирать залежи старого хлама в своей комнате. Выуживая из-под кровати коробку, я наткнулся на другую, поменьше, аккуратно заклеенную скотчем.

Сердце почему-то екнуло. Я знал, что в ней. Открыв её, я увидел пачку писем. Бумажных, настоящих. Конверты с марками, затертые на сгибах, пахнущие пылью и чем-то неуловимо сладким.

Скайлар.

Моя первая и, казалось бы, единственная чистая любовь. Та, с которой я никогда не встречался вживую, но чей голос в аудиозвонках был мне роднее любого другого звука. Мы могли говорить часами, и именно с ней мы когда-то, смеясь, пытались через статические помехи записать нашу общую песню – «Бумажные самолётики».

Я перечитал несколько отрывков. Детское письмо, где она каллиграфическим почерком выводила: «Сегодня видела радугу. Хочу научиться на ней играть, как на гитаре». Письмо постарше, где мы спорили о лучшем альбоме The Cure. И последнее, обрывочное, отправленное два года назад, за три месяца до её восемнадцатилетия: «Папа… у нас серьёзные проблемы. Кажется, нам придётся… в общем, напишу позже. Обещай, что как нам исполнится 18, мы обязательно встретимся?»

«Позже» так и не наступило. Сначала я злился. Потом сгоряча хотел всё выбросить. В итоге просто заклеил коробку и сделал вид, что её не существует. Не получилось.

В этот момент телефон в кармане завибрировал, издав звук сообщения. Сердце ёкнуло с такой силой, что перехватило дыхание. Адреналин ударил в голову. Она? Та, из ванной? Я почти не дышал, выхватывая телефон. На экране горело уведомление от оператора связи о пополнении счёта.

Я с силой швырнул телефон на кровать. Чёрт! Чёрт возьми! До чего же я себя довёл?

Эта иррациональная надежда, этот всплеск – окончательно добили меня. Одна таинственная пропажа в моей жизни была загадкой. Вторая – уже закономерностью. И с этой, старой, я был намерен разобраться.

Я знал её старый адрес. Он был прямо передо мной, на пожелтевшем конверте. Я куплю эту чёртову машину. Вытяну эти ночные смены в «Квик Фьюел». И первое, что я сделаю этим летом, когда получу ключи, – поеду по этому адресу. Узнать, куда исчезла Скайлар. Та, чей призрак был теперь куда реальнее, чем девушка с кольцом в губе.

Глава 3: Цена качества

Depeche Mode – "World In My Eyes"

Неделя работы превратилась в унылую, размытую рутину. День – сон, прерываемый репетициями. Вечер – дорога на заправку под названием «Квик Фьюел», которая всё больше ассоциировалась у меня с «Быстрым Выгоранием». Ночь – бесконечные часы в стеклянной будке, пропахшей старым кофе и пылью.

Клиентов за ночь было немного, и основное впечатление оставляли не они, а их покупки. Складывалось ощущение, что ночь выворачивает наизнанку все скрытые потребности города. Дальнобойщики, тяжелые и молчаливые, брали литры кофе и энергетиков. Мужики с остекленевшими взглядами – дешёвое пиво и чипсы. Иногда подъезжали машины с затемнёнными стеклами, откуда выскальзывали разномастные парочки. Основные хиты ночной продажи – презервативы, зажигалки, сигареты и тот самый грёбаный кофе.

Когда тишина и скука становились невыносимыми, я порой позволял себе задремать, прислонившись боком к холодному корпусу холодильника с напитками.

В одну из таких ночей меня вырвал из полудрёмы рык мотора. На заправку плавно подкатил дорогой тёмный седан. Из водительской двери вышел мужчина. Лет сорока пяти, грузный, с одутловатым лицом и дорогими часами на пухлой запястье. Он что-то говорил через открытое окно, и его смех прозвучал громко и неприятно.

Потом открылась пассажирская дверь. И вышла она.

Моя незнакомка.

В мозгу что-то щёлкнуло. Перед глазами на секунду проплыло то самое воспоминание: кромешная тьма, её горячий шёпот «Я хочу тебя» прямо в ухо, мои руки на её бёдрах в полной тишине.

Кадр сменился. Передо мной стояла она – в коротком чёрном платье, с безразличным выражением лица, жующая жвачку. Её взгляд скользнул по мне, абсолютно пустой. Ни искры узнавания. Та самая дикая, хищная искра, что сводила меня с ума, оказалась просто включённым режимом. И сейчас он был выключен.

Мужик направился в магазин, она последовала за ним. Пахло от неё тем же сладким парфюмом, что и тогда, но сейчас он смешивался с запахом дорогого автомобиля и чего-то отталкивающего.

Они подошли к стойке. Мужик бросил на прилавок пачку презервативов.—И пачку «Мальборо», – лениво бросила она, наконец-то удостоив меня взглядом. Взглядом, каким смотрят на автомат по продаже чипсов.

Пока я пробивал покупку, мужчина заметил, как я смотрю на неё.—Что, пацан, присмотрел сучку? – хриплый голос прозвучал как пощёчина. Он ухмыльнулся, обнажив жёлтые зубы. – Красивая, да? У моего провайдера всегда чистенькие. Могу номер кинуть, если чё.

Слово «провайдер» повисло в воздухе, холодное и бездушное, как сталь. «Чистенькие». Как будто о товаре.

В горле встал ком. Провайдер. Чистенькие. Эти слова звенели в ушах, смешиваясь с воспоминанием о её стонах. Всё, что казалось диким и настоящим, оказалось отрепетированной услугой. Меня затрясло.

– Я… нет, – с трудом выдавил я, отводя взгляд.

– Ну, как знаешь. Качество, я тебе скажу, стабильное. Уж я-то знаю, – он самодовольно похлопал себя по карману.

Она взяла свои сигареты, даже не взглянув на меня, и пошла к выходу. Он последовал за ней, положив свою жирную лапу ей на поясницу.

Я стоял, вцепившись пальцами в стойку, пока они садились в машину и уезжали. В ушах стучало. Я облокотился о прилавок, чувствуя, как подкашиваются ноги. Холодный пот выступил на спине. Я сглотнул ком в горле и глубоко, с трудом вдохнул.

В этот момент зашёл очередной клиент – парень в косухе, заказал два кофе. Мои руки дрожали, когда я наливал кипяток. Я едва не пролил его, пытаясь попасть в стаканчик. Сдача из моих пальцев посыпалась на пол. Парень смотрел на меня с недоумением.

– Извините, – пробормотал я, чувствуя, как горит лицо. – Сейчас.

Подобрав монеты, я извинился и на пару минут ушёл в подсобку. Я включил ледяную воду и умыл лицо, пытаясь смыть оставшееся ощущение грязи. Вода стекала по коже, но не могла смыть мерзость, въевшуюся внутрь. Я посмотрел на своё отражение в тёмном окне – осунувшееся, бледное, с красными глазами. Неудачник, которого использовали в качестве бесплатного бонуса.