Исход

Кухню заполняет его раскатистый смех. Я обхватываю себя рукой за талию, пока он внимательно изучает меня со своего места.

– Они и впрямь тебе дороги.

Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Я уже тысячу раз тебе говорила. В нашей сделке нет необходимости. Это ты раздал мне козыри для игры. Я и без сделки хранила бы молчание.

Уголок его губ приподнимается.

– Осторожность излишней не бывает. Тебе ведь известно: нет ничего страшнее…

Я резко взмахиваю рукой.

– Птица, неспособная летать, остается птицей, а человек, неспособный на любовь, – пустое место, – парирую сухим тоном и подхожу к Тобиасу. Ставлю чашку в раковину рядом с его кружкой и поднимаю глаза. – Как я уже сказала, тебе не по карману моя валюта. – Теперь я чувствую выброс напряжения, и он неизбежен. Глаза Тобиаса с каждой минутой нашей очной ставки горят все ярче.

– Нежность, обожание, преданность, тепло, привязанность – все это синонимы любви. – Я поворачиваюсь, собираясь подняться наверх, но Тобиас хватает меня за локоть и притягивает к себе. Между нами проскакивает искра, которая оглушает на пару секунд. Словно гром и молния. Невозможно оставаться невосприимчивой к его потрясающему телосложению, страсти в глазах и дразнящему аромату. Сила моего влечения растет с каждой минутой. Чем больше я пытаюсь его отрицать, тем чаще оно показывает свою неприглядную сущность.

– Пожалуйста, только без синяков. У меня сегодня вечером смена.

Тобиас ослабляет хватку.

– У тебя слишком легко появляются синяки. Думаешь, я тебя не понимаю?

– Ты меня не знаешь.

Он наклоняется, касаясь дыханием моего уха.

– Я знаю тебя. – Он убирает с моего плеча волосы, и я с трудом сдерживаю дрожь, которая пробегает по телу от этого легкого прикосновения. – И ты боишься, что я так много про тебя знаю. – Тобиас поднимает палец и еле ощутимо проводит им по моей ключице. – Ты считаешь это любовью, но правда в том, что ты одержима, – он медленно проводит подушечкой пальца по моему горлу, а затем очерчивает им мои губы. Напряжение между нами так сильно, что от осознания того, что происходит, начинают подкашиваться ноги. – И сейчас ты под кайфом. Единственная валюта, что у тебя есть, – это кайф. – Я резко отстраняюсь, но Тобиас наступает на меня. Он проводит взглядом от моей резко поднимающейся и опускающейся груди до губ, а потом делает шаг назад, забирает ноутбук и выходит из кухни.

Глава 10

«Ты одержима».

Груз этого заявления всю смену ощущался на плечах.

– Ты уверена? – спрашивает Мелинда, собирая оставшиеся контейнеры.

– Что, извини?

Она внимательно смотрит на меня. На лице подруги явное беспокойство, а я пытаюсь воскресить в памяти наш разговор. Она хочет свести меня с юным пастором из ее церкви. Мелинда далеко не дура. Она научилась предугадывать мое настроение. Нередко приносит с собой второй ланч, чтобы я обязательно поела. Мне приятно знать, что она дорожит мной и по-матерински опекает.

– Да, – отвечаю я, вытирая наше рабочее место. – Просто пойду домой.

Мелинда замирает, пока мы собираемся.

– Милая, прошло несколько месяцев. Я не хочу, чтобы ты и дальше чахла.

Несколько месяцев. И именно сегодня, как никогда, я чувствую тяжесть этой правды.

«Ты одержима».

– Все хорошо, – заверяю я подругу. – Я недавно ходила на свидание.

От этой информации она оживляется.

– О, правда?

– Да. Отличный парень. И мы снова встретимся, – ложь дается легко, но я не чувствую за собой вины, увидев в глазах Мелинды облегчение. Порой своей назойливой болтовней она сводит с ума, но я привязалась к ней и считаю своей подругой.

– Я так рада. – Она чуть не выпрыгивает из штанов. – Извини за такие слова, но какой же он дурак. И обещаю тебе: он пожалеет, если еще не начал жалеть. Поверить не могу, что он просто взял и бросил тебя.

Мы обе понимаем, что она говорит про Шона, но я отвожу глаза в сторону. Когда конвейерная лента останавливается, оповещая о конце смены, Мелинда подходит ко мне и нерешительно обнимает.

Я крепко обнимаю ее в ответ.

– Я буду по тебе скучать.

Мелинда отстраняется и обхватывает руками мои плечи.

– Но по моей болтовне скучать точно не будешь. – Она смеется и подталкивает меня локтем. – А вот мне будет не хватать такой слушательницы. Когда ты уезжаешь?

– Осталось всего несколько месяцев.

Мелинда подмигивает.

– Проведи их с пользой.

Я киваю и умудряюсь изобразить искреннюю улыбку, когда она выходит с линии, чтобы отметиться на выходе. Я плетусь за ней, мыслями возвращаясь к утреннему разговору на кухне. Для всех, кто близко меня знает, теперь я девушка с разбитым сердцем, которая замкнулась в себе.

Тобиас тоже видит меня слабой, но ирония в том, что люди вроде Мелинды, которые каждый день с трудом сводят концы с концами, и моя привязанность к ней и к остальным из нашего круга, вынуждает меня молчать и уступать. Если бы я хоть на секунду подумала, что Тобиас собирается навредить Мелинде или тем, кто мне дорог, то уже давным-давно подала бы сигнал. Но это не тот случай. И вопреки моей ненависти к Тобиасу я знаю, что он планирует вернуть жителям этого города власть.

И этот план я полностью поддерживаю.

Делает ли меня плохим человеком желание, чтобы мой отец из-за этого страдал? Возможно.

Но это та роль, которую я выбрала сама.

И, возможно, отчасти мое неуважение к отцовскому благосостоянию связано с затаенной злобой на то, что предпочел мне свою империю.

Может быть, потеря состояния принесет отцу столь необходимое смирение и даст ему второй шанс, шанс отыскать более значимую цель. Я знаю, что меня сильно изменило смирение. И эти уроки я не воспринимала как должное, даже если в процессе они казались такими.

Но если Доминика я считала холодным, то его брат гораздо более черствый. Неприступная стена, которая считает любовь всего лишь помехой.

«Плохо для бизнеса».

«Ты одержима».

На меня накатывает злость, когда я забираю из шкафчика телефон и читаю сообщение, в котором Кристи сообщает, что она на свидании и позвонит завтра. Теперь подруга выходит со мной на связь каждый день. И я знаю, что это связано с тем, что она меня жалеет. Волнуется за меня.