Выжатое сердце

Теперь его и вовсе не парило, что это ненормально, что так быть не должно. Жизнь для него отныне и далее шла верным, по его интересам, путём и теперь у него были преимущества над другими. Теперь никаких проблем с ощущением собственной ненормальности, проблемы окружающих – ни сколько не его проблемы. Да что такого в том, что он ненормальный? Зато жить ему стало гораздо легче и проще. Ненормальность даже стала симпатизировать Мёрфи, отчего отделяться от такого ему точно не хотелось. Ненормальность стала его вторым Я. Жизнь для себя – лучшая жизнь и ни мама, ни отец, его уже не волновали.

Но когда Мёрфи завершил обучение в Университете, бабушку очень неожиданно арестовали. Оказалось, она занималась обмыванием денег и незаконной продажей товаров зарубеж, за что была лишена свободы аж на 11 лет. Помимо этого, её обвинили в неуплате налогов суммой в 132.000 Евронов, что очень большая сумма… «Ах, как жаль! Как жаль, что мне наплевать!» – подшучивал про себя постоянно Мёрфи. Да, он окончательно лишился всех близких людей, но даже бабушка, которая, скорее, внесла в его развитие куда больше, чем родители, и воспитала в нём лидерские качества, самоуверенность и экономическое мышление, никак не поколебала его эго. Никак эта потеря на нём не сказалась, а наоборот, дала толчок в новую жизнь. Даже на неё ему было плевать, потому он без каких-либо проблем и душевных мучений, слёз по бабке, которая вряд-ли вернётся с тюрьмы живой, нашёл работу в престижном, Линтонском Научно-Исследовательском Центре имени Гааша. Мёрфи особенно интересовался ядами. Яд – то, что способно угробить человека, так тем более они ему стали интересны! С чего бы они ему так не понравились? Мёрфи не был из тех людей, что занимались бы долгое время теорией и в 1825 году, он открыл новейший яд – ботулотоксин. Ботулотоксин – сильнейший органический яд, известный науке органических токсинов и одно из самых ядовитых веществ. Ботулотоксин – очень страшный яд, о существовании которого не знал никто, так как Мёрфи не разглашал в прессу о своём открытии. Яд был невероятно страшен, что его смертельная доза мала настолько, что этого даже не разглядишь в лупу. Человека убьёт 1 нанограмм, когда как в одном грамме – миллиард нанограммов. Столь малая доза способна убить человека, весом в 70—80 килограмм. Это открытие Мёрфи держал в тайне, чтобы использовать его как козырь, в самый подходящий момент.

В 1825 году, в тёмных закоулках и подворотнях Линтона, начала образовываться сеть Мёрфи – самая крупная и коварная преступная организация не только Европы, но и всего мира. Не было на свете никого подобного Мёрфи и не было абсолютно никаких организаций, которые смогли бы сравниться с сетью Мёрфи. Каждая преступная организация знала о такой авторитетной организации и всегда стремилась быть равной ей. Но невозможно было быть похожим на Мёрфи. Он – полная индивидуальность, чьи черты никто не способен перенять или изобразить. Мёрфи был пауком, плетущим свою сеть из тысячи разных нитей, ведущих к самым разным направлениям.

Сеть была очень умной, но умнее всех был гениальный Мёрфи, сидящий в центре своей же преступной паутины. Если кому-то и удавалось схватиться за одну нить паутины и идти по ней к самому центру, он без сожалений обрывал нить. Именно это и затрудняло какие-либо действия против него. Он готов на очень серьёзные и радикальные меры ради своей защиты. Ему плевать на остальных, в том числе, в какой-то степени и на своих людей, за которых он не молвил словечко на раковой случай, но которым отдавал какую-никакую дань уважения. Защитить себя – самое главное для него. Если дело касается вопроса жизни и смерти Мёрфи, он пожертвует чем угодно, чтобы спасти себя и продолжать свои коварные преступные дела.

Создал он сеть вместе со своей компанией – Марксом и Бедонтой – единственными сторонниками его жизненных позиций и личности.

Бедонта занимался экономикой сети, а Маркс же организовывал дела после того, как Мёрфи создаст план действий. Ни у кого из команды не было сомнений, что именно Мёрфи – лидер сети. Именно он обладает сильным характером и лучшими лидерскими качествами. Помимо организации дел, Маркс принимал в сеть с помощью множества схем проверки новых людей – сторонников Преступной Сети Мёрфи. От этого пробраться в сеть подставным лицам было попросту невозможно. Безопасность организации была непоколебима.

Не всегда Мёрфи просто сидел и придумывал план, изредка действовал он и сам.

Так, в том же 1825 году, ему удалось, в лучшем для него варианте, попрактиковать своё давнее открытие – ботулотоксин. Тот самый яд, за тайное открытие которого и началось выстраивание плана преступной сети. С этого яда всё и началось…

Мёрфи жестоко и бессердечно отравил Министра Иностранных Дел Серанфии ботулотоксином, вколотым в мясной продукт на одном вечере людей светского общества.

Через два дня министр был найден мёртвым у себя в спальне с крайне изуродованным лицом.

Ботулотоксин сильно измучил человека, который умер от гипоксии, вызванной нарушением обменных процессов кислорода. Зачем Мёрфи сделал это? Ему не понравилось мнение Министра в сторону КСГ, который, в свою очередь, выступал против Правительства Серанфии, от чего он решил заткнуть ему рот самым мучительным ядом на всей планете.

Дело было раскрыто лишь в 1826 году. КСГ похвалило человека, убившего Министра Иностранных Дел за его ярые взгляды в сторону Коммунистического строя, считая, что этот анонимный преступник сделал благое дело миру.

Глава 9

В 1824 году, после тяжелой Второй Рунданто-Серанфийской войны, начавшейся из-за агрессии со стороны Рунданты, желающей захватить горные, а то и более, территории Серанфии, в составе Серанфии после победы появился новый город – Кембрид, бывший столицей Рунданты с названием Талемир. В состав Серанфии также вошли все территории, ранее принадлежавшие Рунданте. Рунданта окончательно прекратила своё существование.

Патриция Эгерли, опять заскучавшая от столичной жизни, переехала в тот же год в Кембрид, дабы развеяться и подышать иным, менее загруженным воздухом. Но небольшой, по сравнению с Линтоном, городок, не произвёл на неё положительного впечатления. Рунданта оставила после себя лишь грязную, старую, крайне неуютную помойку, а не город. «Чёрт возьми, что за жизнь здесь такая!» – думала она.

Кембрид представлял из себя город грязный, вонючий, серый, со старыми обшарпанными домами. Не было в нём той архитектуры, которая могла бы радовать глаз. Смотря на всю эту бездушную пропасть, Эгерли вдруг захотелось помочь в процветании этого города. Здесь есть где разгуляться светлой голове Архитекторши! Здесь есть много работы! Так и захотелось отстроить здесь совсем иной город.

Через несколько недель, после переезда Эгерли в какую-то ветхую каморку в Кембриде, в одну дождливую, ненастную ночь, несмотря на все ужасы условий жилых домов, она спокойно спала. Какой-то своеобразный уют имелся. Кембрид, переживший ужасы войны, спокойно спал под защитой Серанфии. В такую ненастную погоду были и те, кому не посчастливилось выйти на улицу. Какая-то группа молодых ребят, стоящих возле дерева под одним зонтиком, что-то бурно обсуждали и громко смеялись. Для спящих жильцов их смех практически не был слышен из-за шума, производимого падением капель дождя и шелестом листьев деревьев.

В одном лишь дряхлом жилом доме в центре города с ужасно обшарпанными стенами, горел свет. В квартирке, в своей кухне, с заваренным чаем на столе, сидела одинокая старушка, которая всё никак не могла заснуть. Попивая из пожелтелой, старенькой, как она сама, фарфоровой чашечки, свой, уже остывший, чай, она почему-то задумалась о своей жизни. Неужели она уже старушка? Неужели сейчас ей остаётся только вспоминать нажитое за все эти годы, не имея возможности сотворить сейчас что-то новое? Неужели вся жизнь настолько быстро пролетела, что она и вовсе позабыла пол жизни. Запомнились лишь отрывками некоторые яркие, запомнившиеся с особеннным окрасом истории, которые потихоньку туманятся в старом, забывчивом разуме. Неужели она и не сделала за все эти годы ничего столь запоминающегося? Как же она жила тогда вообще?

По переулкам центральных улиц шастала голодная и промокшая до ниточки дворняжка, искавшая хоть какое-то укрытие от дождя.

Компания ребят весело общалась, а Эгерли продолжала сладко спать в своей квартире… Пока во всём городе не раздался громкий взрыв, после чего и сильный грохот. Что-то на улицах попадало и, ударяясь о землю, разбивалось вдребезги. Стены домов начало шатать и от сильных вибраций пола, Эгерли в ужасе проснулась.

Выглянув в своё потрескавшееся окно, она увидела пламя огня, охватившее мэрию Кембрида в самом его центре. Половину мэрии попросту снесло, а вторая половина по кусочкам рассыпалась. Что же это такое! Что происходит? В центре города собираются сонные, точно проснувшиеся сейчас, люди, в ужасе прибежавшие спасти раненную группу людей.

Внезапно, старый двухэтажный дом напротив дома Эгерли, разнесло во все стороны. Ужасно громкий взрыв, от которого повыбивало окна квартирки, через которые она всё пыталась понять произошедшую ситуацию, образовал взрывную волну. От взрывной волны, вместе с вылетевшими в квартиру стёклами, вылетела в стену и Эгерли. Упав на пол спиной, она перевернулась на живот и схватилась руками за голову, пытаясь защитить её.

Стены начали дрожать ещё сильнее, пока передняя стена, в которой когда-то были эти окна, не посыпалась разбившимися кусками. На улице послышались крики паники и, неожиданно, агрессивной брани. Эгерли выбежала из медленно качающегося дома, но увидев вооружённых гражданских, чуть ли не забежала обратно. Толпы гражданских с автоматами в руках бежали по улице и кричали: «Даёшь свободу! Долой власть!»

Эгерли спряталась за толстую, холодную стену своего дома и окунулась в пустой мрак, наблюдая в темноте пробегающих мимо людей. «Неужели восстание?» – задумалась она. Неужели сторонники павшей вражеской Рунданты, некогда жившие на её территории, вышли против нынешней власти? Конечно, после войны здесь царила напряжённая атмосфера. Рундантцам, очевидно, как целая нация, было весьма непривычно от таких жизненных перемен, но ведь не настолько! Неужели эти люди действительно хотят продолжать жить в этой разрухе? Да власть Салака Брайтера только-только сюда пришла и уже налаживает здесь безопасность, экономику и чистоту улиц. Сейчас здесь хотя бы возможно выходить на улицы и наступать на чистую плитку, нежели на грязную, мерзкую, абсолютно отвратительную дорогу, которую и дорогой не назовёшь. После прихода в страну валюты Серанфии – Евронов, которые являются общей валютой всего Евросоюза[7 - Евросоюз-Европейский Союз, подразумевающий защиту и совместное процветание Европейских стран. На момент восстания в Кембриде в недавно созданном Евросоюзе уже состояли Серанфия и Индания. Союз создан Инданией и Серанфией совместно.], здесь наконец-то нормализовалась экономика. Но видимо, ничего из этого не радовало глупый, обезумевший, безнадёжный народ. Хотя, скорее, большинство Рундантцев были в панике и вовсе не хотели всех этих бед.

Вооружённые, агрессивно настроенные, свирепые, с текущей изо рта пеной, восставшие, стремились собрать как можно больше сторонников своего мнения в центре Кембрида, который они не принимали и всё называли по прежнему Талемиром. Разбушевавшиеся, мирно спавшие когда-то и уставшие от всяких войн и вооружённых конфликтов люди, посылали во все 4 стороны света адских упырей, вновь нарушающих былой комфорт и уют, которого и так осталось как капля в огромном, холодном море. Кто-то бросал в них мусор, кто-то из жилых домов бросал градом, выбитые от взрывов, разбитые стёкла, показывая всем своим видом своё недовольство, от чего в ответ, разгневанные вдвое больше восставшие, начинали обстреливать мирных граждан, чей покой и так потревожили, а теперь ещё и предлагают пойти на верную и бессмысленную, ничем не оправданную смерть.

Тем временем в Линтоне бомбило центральные улицы. Большой, зелёный, некогда жилой и комфортный дом в центре города, находившийся буквально по соседству с Линтонским дворцом, разбомбило с такой силой, что от него остались только руины. Десятки людей под завалами. Паника. Люди бегут спасать тех, кого ещё можно спасти. Серанфия окунулась в мир страха и непонимания, чего ожидать завтра. Послевоенный период создаёт немалые проблемы, чем военный. Народ не знает что делать, куда бежать, откуда ждать ещё взрывы, пока Серанфийская власть пытается держать всё под контролем.

Целые отряды Вооружённых Сил Серанфии прибыли в город, встав перед беспомощными полицейскими, чьи дубинки способны погонять свиней и не более. Восставшим предлагалась идея сложить оружие. Если бы они сложили оружие сейчас, то будучи пойманными, им дали бы более мягкий приговор, но восставшие выбрали другой путь – безжалостно открыть огонь. Так, уже той же ночью вспыхнули жестокие и кровопролитные перестрелки. Восставших было довольно много, но главной их проблемой было отсутствие координации, хотя нормализовать её, они, конечно, пытались. Из-за таких невозмутимых минусов, большая часть восставших полегла в этот же день на улицах Кембрида. Бои продолжались всю ночь и шли по всем точкам города от центра до окраин. Восставшие в один момент полностью разделились по отрядам так, что взять и загнать всех в окружение было невозможно. Армии Серанфии приходилось брать всех по отдельности, по каждому отряду, что ещё больше потрясало население, часть которого эвакуировано в Линтон. Население оказалось чересчур напугано, ведь границы с Линтоном уже начинали контролировать восставшие. Восставшие, разумеется, не понимали почему бегут люди, некогда Рундантский народ. Вас ведь освобождают! Куда же вы, придурки, бежите?

Так, из Кембрида стремительно, в одиночку, бежала Эгерли, проскочившая до этого мимо толп невооружённой группы отряда в разные подворотни и переулки, а оттуда по крышам сумела добраться до окраинных улиц. Кембрид был городом небольшим, но холмистым, что очень затрудняло побег. Запыхавшись, она добралась до дубовых лесополос возле реки Ранер, разделяющая границы городов Кембрид и Линтон. Она остановилась перед деревом, чтобы отдышаться. Держась рукой о ствол старого крепкого дуба, она пыталась собраться с мыслями и поспеть за ними, а то уж больно быстро они крутились в её активно работающем мозге. Отдышавшись и выйдя на побережье, в темноте было ничего не разглядеть, кроме отражения света полной луны на голубой воде реки. Минуту она стояла, смотря на поблёскивание света через воду, пока чья-то крепкая, тяжёлая рука не легла на её левое плечо. Обернувшись, она увидела двух мужчин, по физиономиям которых можно было понять, что не очень положительно они настроены, уж точно подошли не дорогу спросить.

– Ты кто?! – спросил резко, положивший руку на плечо Эгерли, крепкий мужчина ростом примерно с неё.

– Что ты здесь делаешь? – спросил другой, более хиленький, стоявший кабанчиком где-то рядом.

– Смотрю на удивительно прекрасный пейзаж сия творения природы, а вы что тут делаете? – спросила Эгерли.

– Ты нам уши не заливай, в Линтон собиралась, мразь? – рявкнул крупный.

Эгерли поняла, что дело пахнет жаренным. Они были не вооружены, что давало большой успех на то, чтобы раздолбать этим балаболам их гнусные физиономии и спокойно скрыться в Линтон. Осознав, в какой она ситуации находится, ею было принято скорейшее решение отлупить врагов.

Эгерли, вспомнив все свои навыки в карате, которым занималась с детства, применила к крупному, стоявшему перед ней, приём Маваши-гери прямо в физиономию недоброжелателя. Неожиданный удар выбил его из строя, его даже не вырубило без сознания, от чего тот упал с грохотом на землю. Второму, пошатавшемуся от шока, Эгерли ударила прямым, невероятно жестоким ударом в горло. В этот момент она вспомнила одну фразу «Любой приём, отточенный до мастерства, может быть смертельным перед врагом». Получивший мощный удар, схватился за горло, пытаясь откашляться, а Эгерли же добила его прямым ударом ногой назад – приёмом Уширо-Гэри прямо в голову. Подонок упал и окончательно вырубился. Второй же не осмелился и встать, и лёжа на каменном берегу реки, смотрел в след уходящей прочь незнакомке, только что раздолбавшей их двоих по разным сторонам. Товарищ по несчастью лежал в нескольких метрах и тихо мычал, после чего приподнялся, держась за окровавленную от падения голову.

Эгерли удалось спастись и пройти через трудную ситуацию, закончившуюся разносом противников налево и направо. Эти карате-тренировки однозначно сыграли роль и благодаря этой ситуации стало ясно, что толк с них был. Впервые она в действии попрактиковала наточенные до мастерства приёмы карате, учившиеся с детства.

Армия Серанфии провела очень большую спецоперацию по остановке восстания. Восставших начали собирать в кучи и загонять в окружения. Чем больше групп объединятся – тем лучше и эффективнее пойдёт дело. Так, удалось объединить две оставшиеся крупные группы восставших, которые из-за начала окружения пошли в сторону Линтона. Неизвестно, был ли захват Линтона и всего Правительства Серанфии планом или же это было слепое действие от беспомощности. Тем не менее, возле горы Дориан, восставших жестоко стали расстреливать, пока оставшиеся не поняли в какой они дыре, и просто не сдались, сложа оружие и упав с опущенной от позора головой на раздробленные колени.

Число восставших исчислялось тысячами, но лишь несколько сотен удалось задержать живыми. Позже на допросах выяснилось, что восставшие, звавшие себя «Белая свобода» имели вождя Фауса Нортенерга и были в сговоре с одной очень крупной организацией…

– Что за организация? – спросил напрягшись Брук Прайс, который с ещё одним человеком – инспектором Вегелем, проводили допрос.

Известно лишь об одной крупной террористической организации в Европе, способной на такие адские бесчувственные действия…

– Это какая-то сеть… Я мало что о ней знаю – медленно ответил, опустив голову, Фаус.

Брук Прайс, понимающий о какой сети идёт речь, но ожидающий точного ответа, теребит холодными руками.

– Кто возглавляет эту сеть? С кем вы говорили? – спросил резко инспектор Вегель.

– Вы о чём?

– Ой, да не притворяйся тугодумом! – раздражённо высказался Брук Прайс – Скажи, с кем ты говорил?

– Он был очень скрытным…

– Мы видим, что вы сами пытаетесь скрыть. У этого мистера скрытность имя есть? – ускорил действия Вегель.

– Есть… – расстроено, понимая, что смысла таить уже нет, сообщил тот.

– Так скажите нам, как его зовут…

– Кэтч Мёрфи…

Вот и ключевые слова – «Кэтч Мёрфи». Брук Прайс однозначно уверился в том, что эта организация куда более сильная и распространена и с каждым днём появляется всё больше и больше нитей преступной паутины. Мёрфи пошёл дальше, участвуя в минировании общественных зданий и мэрии. Эта организация снова в деле…