Дух уходящего лета

Он опустился прямо на газонную траву, подтянул колени к груди, обхватив их руками, и впервые в жизни пожалел, что не способен по-детски расплакаться – в последний раз он плакал на похоронах родителей, в четырнадцать лет.

Сколько прошло времени, пока он сидел в полнейшей прострации, он не знал. Наконец после того, как огромная собачья морда несколько раз настойчиво ткнулась ему в плечо, Ручьёв поднял голову.

Небо из густо-синего превратилось в бархатное, почти черное. Чудные созвездия сияли над головой Ручьёва. Он увидел, как над кронами деревьев восходит огромный, болезненно-желтый круг Луны.

Пятна на Луне сложились в силуэт охотника с ружьем.

Ручьёв заставил себя встать с газона и уже взял Малыша за ошейник, чтобы ввести в дом, как услышал негромкий, монотонный скулеж.

Лера, скорчившись, сидела на земле, прислонившись спиной к ограде, и тихо подвывала. Как никогда напоминая побитую дворняжку.

Преодолев отвращение (ничего, кроме отвращения, Ручьёв в данный момент не испытывал в отношении девушки. Злости не было, но жалости тоже), он взял ее за предплечье.

– Вставай.

Лера вскинула на него затравленный взгляд. Похоже, она начинала приходить в чувство.

– Ты меня?..

– Я отвезу тебя к матери, – устало сказал Ручьёв, – Поднимайся.

Несколько секунд она продолжала на него испуганно смотреть, затем поднялась на ноги. Чуть покачнулась. Ручьёв снова взял ее за плечо.

– Еще одна выходка – заночуешь в КПЗ, – бросил он холодно и приказал Малышу, – Сторожи!

Тот немедленно уселся у ног Леры, не сводя с нее своих всегда кажущихся печальными карих глаз.

Ручьёв вернулся в коттедж за ключами от "Фольсквагена" (слабый и нежный, утонченно свежий аромат парфюма Анны заставил его сердце болезненно сжаться), забрав ключи, вышел, вывел машину из гаража и, наконец, закрыв за собой ворота, опять приблизился к Лере.

– А ты меня подожди тут, дружище, – попросил он Малыша.

Тот согласно гавкнул и махнул хвостом- "метлой".

– Идем, – Ручьёв подтолкнул Леру к машине. Та сомнамбулически повиновалась.

Доехав до переулка Школьников, пятнадцать, Ручьёв вышел из "Фольксвагена", а после выволок вялую Леру, снова едва удерживаясь от того, чтобы не отвесить ей пару крепких оплеух.

…Дверь открыла на длину цепочки все та же изможденная женщина лет пятидесяти. Впрочем, увидев дочь (Ручьёв поставил Леру перед собой, держа обеими руками за плечи), дверь она тут же захлопнула, а через пару секунд распахнула уже шире.

Ручьёв бесцеремонно втолкнул Валерию в маленькую, тесную прихожую, сам вошел следом, закрыв за собой дверь.

– Я не знаю, что происходит с вашей дочерью, – жестко заговорил "Ржевский", не давая женщине произнести ни слова, – Какие препараты она принимает и в каких дозах, но предупреждаю – если вы не примете срочных мер, скоро она окажется в специальном учреждении. Это я вам гарантирую.

Лицо женщины (бледное, с желтоватым оттенком) стало краснеть.

– Вы… – казалось, она задыхается, – Это вы… вы… Кто довел Лерочку до такого состояния? Вы нелюдь, подонок…

– Заткнись, мама! – вдруг завизжала Лера, словно выйдя из транса, – Он тут ни при чем, ни при чем!

Ручьёв мысленно застонал и повернул дверной замок.

Лера в последнюю секунду уцепилась за рукав его итальянского костюма.

– Сережа…

Он с силой разжал ее пальцы. Опять посмотрел на мать Валерии, спокойно выдержав ее откровенно ненавидящий взгляд.

– Я предупредил вас. Не знаю, по какой причине вы меня ненавидите, вашу дочь я не совращал и золотых гор ей не обещал, но в последний раз говорю – если она снова появится в моем агентстве или рядом с моим домом… словом, рядом со мной, я немедленно вызову психиатрическую бригаду и буду настаивать на освидетельствовании вашей дочери на предмет употребления наркотиков или психического заболевания. Обещаю, – с этими словами он вышел за дверь.

Снова опустился на водительское сиденье своего "Фольксвагена", закурил.

Может, не все потеряно? Анна поймет, что погорячилась, заново все осмыслит и простит его?

Она же не дура, она умница… она должна понять, кто действительная жертва (жертва собственной ошибки) в данной ситуации.

Должна ведь?..

* * *

2. Где наш молодой герой находит ответы на некоторые вопросы, и эта ответы его не воодушевляют.

– Ты делаешь, Студент, успехи, – добродушно пробасил Смоленцев, после того, как Кирилл в честной борьбе положил Орлова на обе лопатки три раза (тогда как Орлов его – всего два).

Усмехнувшись, Кирилл направился к раздевалке, снял кимоно, принял душ, облачился в привычные джинсы и футболку и напоследок заскочил в туалет. Закрыв за собой тонкую дверцу кабинки, он вдруг услышал шаги входящих и знакомый голос (голос Дмитрия), обращенный определенно к тому, кто находился рядом с ним.

– Хочу выклянчить у шефа хоть пару недель законного отпуска, пока он добрый…

Раздался легкий смешок. В том, кто ответил Орлову, Кирилл по голосу узнал Олега Давидова ("Мориса").

– Опоздал, "гюрза". Со вчерашнего дня он Юпитер-громовержец. Даже Валька трепещет, такие громы и молнии мечет…

– С чего бы? – в голосе Орлова было неподдельное изумление, – С тех пор, как его возлюбленная стерва (тут у Кирилла екнуло сердце) сбежала от мужа (сердце Кирилла уже не екнуло, а высоко подскочило), он не Юпитер, а скорее… как там звали божество любви и счастья?

– Его звали Купидон, – Давидов рассмеялся, – Дело не в Анке его, "пулеметчице", а той дворняжке… каштаночке пухленькой.

– А, этой маньячке? – Орлов, похоже, также говорил с усмешкой, – М-да… выходит, оказался между двух огней наш Казанова…

– Говорю вам всем – женитесь, дети мои, – протянул Давидов, подражая слащавому пастырскому голосу, – Женитесь, плодитесь… и не желайте жены ближнего своего!

Тут расхохотались оба.

Кириллу было не до смеха. Быстро оправившись, он вышел из кабинки (Давидов с Орловым уже находились в вестибюле спорткомплекса) и, приблизившись к Дмитрию, тронул его за плечо.

– Не хочешь по пути заскочить в "Речушку"? ("Речушкой" называлось бистро, находящееся неподалеку). По пивку вдарим…

Орлов, чуть сощурившись, посмотрел на Кирилла.

– Да ты ж, вроде, не любитель…