Зов глубины

Тут Карима всё же посмотрела на Леона сбоку: как он отреагирует? Леон лишь кивнул, задумчиво глядя на экран. Он выглядел спокойным, собранным, взрослым – гораздо взрослее её одноклассников. Мониторы освещали его бледное, резко очерченное угловатое лицо.

– Хорошо, – сказал Леон. – Значит, теперь мне снова можно в море в окси-скине.

Карима покачала головой. Да этот парень просто одержим! Может, дыхательная жидкость вызывает привыкание?

– Всё не так плохо. Кислород – это еще не всё: марганцевые корки, которые нашли Леон и Люси, можно добывать с помощью роботов, – сказал Урс, но ему никто не ответил.

По мере поступления данных с глиссеров на экране появлялась карта за картой, и Урс умолк, с недоверчивым изумлением уставившись на показатели. Не только вокруг каньона Кохала, но и на других картах виднелись фиолетовые пятна. Жуткое зрелище. Коваляйнен тихо переговаривался по ультразвуковой связи с поверхностью, а потом начал передавать данные концерну ARAC и другим коллегам-исследователям. Члены экипажа обсуждали зловещий феномен, сыпля терминами, которых Карима никогда раньше не слышала.

– Что там, внизу, происходит? – встревоженно спросила Билли.

– Ясно одно: из-за этих смертельных зон глубоководные животные всё чаще всплывают на поверхность, – сказал мужчина крепкого телосложения в комбинезоне с вышитой фамилией «Мак-Кредди».

– Да уж, – с лёгким сарказмом проговорила Грета Халворсен. – Только к разгадке мы так и не приблизились. Надо поскорее выяснить, откуда эти смертельные зоны вообще…

Вдруг Леон поднял руку. Пару мгновений он сосредоточенно прислушивался к себе. Грета прервалась на полуслове, разговоры на мостике и в кают-компании смолкли. Теперь на станции было совсем тихо, не считая тихого шелеста кондиционера.

– Что-то не так, – проронил Леон и, быстро подойдя к приборной доске, сказал Коваляйнену: – Лучше закрыть все переборки на станции, сэр.

Карима с недоумением уставилась на него. Но Коваляйнен, не медля ни секунды, направился к пульту управления, и его пальцы забегали по клавиатуре.

«Запущено аварийное отключение реактора, – объявил механический голос. – Герметизация переборок в отсеке один… отсеке два… отсеке три…»

Толстый барьер из матового металла опустился перед тремя входами на мостик, отрезав его от остальной части станции. Как жутко – теперь они заперты здесь. Карима присмотрелась к приборной доске, с которой не сводил глаз Леон. На измерительном приборе плясал красный столбик. Что это означает? Карима открыла рот, чтобы кого-нибудь спросить, но тут её взгляд упал на чашку с недопитым чаем на столе, и девочку пронзил ледяной ужас. По поверхности чая кругами расходились волны, будто в чашку бросили камешек. Вот! Чай снова всколыхнулся, подёрнулся рябью.

А потом Карима и сама это почувствовала. Вся станция завибрировала. Из кухни донеслось слабое позвякивание тарелок – посуда танцевала в шкафах!

– Моретрясение?! – воскликнула Карима, и Джулиан встревоженно кивнул.

– Так и есть – пока что три и восемь десятых балла, – сказал Матти Коваляйнен, нетерпеливо барабаня пальцами по приборной доске.

«Герметизация переборок в отсеке четыре…»

Карима знала, что «Бентос II» имеет форму морской звезды с шестью лучами, которые называются отсеками. Значит, два из них ещё не закрыты. Господи, сколько же ещё ждать?! А теперь на одном из мониторов ещё замигало сообщение об ошибке.

– Переборку 5-Б в пятом отсеке заклинило, повторяю: переборка 5-Б не закрывается! – Из бортового громкоговорителя раздался поток брани с австралийским акцентом. Паула.

Станцию сильно тряхнуло, потом ещё раз. Карима потеряла равновесие и оказалась на полу в луже чая. На неё упал ноутбук, больно ударив по бедру, проехал по полу и врезался в металлическую стену. Сверху посыпались распечатки, флешки, рация и упаковка бумажных носовых платков.

Вдруг стало темно, на «Бентосе II» завыли сирены. Кто-то выругался, Билли, Мак-Кредди и Урс взволнованно переговаривались, перебивая друг друга. Кто-то, торопливо проходя мимо, наступил Кариме на руку. От боли у неё на глазах выступили слёзы. И почему это моретрясение произошло именно тогда, когда она сюда приехала – на какие-то несчастные два дня?! Неужели она сейчас погибнет?! Нет-нет, только не это!

Снова голос Паулы:

– Матти, у нас течь в складском отсеке, третьем помещении!

– Чёрт побери! А переборка 5-Б наконец закрылась?

– Нет, заклинило намертво. Если в этом отсеке образуется течь, придётся объявлять эвакуацию.

Течь?! И это на глубине, где станция находится под невообразимым давлением! Кариме вспомнился большой купол из оргстекла в кают-компании. Боже, купол! Если он даст трещину – это конец.

Кают-компания! Карима подумала о матери, и её вдруг охватила паника. Натали ещё в кухне? Она ведь через стенку с кают-компанией – безопасно ли там? Успела ли мать вовремя заметить моретрясение и куда-то убежать? Подавляя всхлипы, Карима инстинктивно поползла на четвереньках к двери в кают-компанию. Но её пальцы нащупали лишь холодную стальную переборку.

Загорелось слабое сине-зелёное аварийное освещение – теперь Карима снова могла что-то разглядеть. Вибрация прекратилась. Обернувшись, Карима вздрогнула. Кто-то сидел на корточках прямо перед ней, глядя ей в лицо. Леон!

– Карима, – сбивчиво проговорил он, – ты не пострадала?

Её ладони были изранены осколками стекла на полу, болело ушибленное ноутбуком бедро. Левая нога – хромая, та, из которой врачи полгода назад извлекли много металлических фиксаторов, – тоже ныла. Но Карима помотала головой:

– Нет, всё нормально.

В полутьме глаза Леона казались почти чёрными:

– Слушай. Мы с Паулой сейчас выберемся наружу, чтобы заделать течь. Всё поправимо, поняла?

– А моя мама?! Она ещё в кухне.

– Ничего страшного. Похоже, затопило только часть склада.

Как назло, именно склад. Возможно, то самое помещение, где она вчера пряталась, где они разговаривали. Откуда Леон узнал, какая опасность грозит «Бентосу II»? Он первым её заметил – и, видимо, не первый раз, потому что Коваляйнен ни на секунду не усомнился в его предупреждении. Карима открыла рот, но Леон её опередил:

– Если мы больше не увидимся, я хотел тебе сказать… – Он запнулся и повернул голову; теперь Карима тоже услышала, что его зовёт командир станции. Леон торопливо договорил: – Будь осторожна, ладно? – Он положил руку ей на плечо – мимолётное прикосновение будто обожгло ей кожу. Леон встал, повернулся к Коваляйнену и, перекинувшись с ним парой слов, прошёл через переборку, ведущую к главному шлюзу. Она закрылась за его спиной.

Карима не могла вымолвить ни слова. «Если мы больше не увидимся…» Что это значит? Ей стало страшно. Неужели Леон предполагает, что уже не вернётся?

Кто-то протянул ей руку, и Карима машинально за неё ухватилась. Патрик помог ей подняться.

– Я только что говорил с Коваляйненом, – буркнул он. – Собирай вещи – через пять минут уезжаем на «Марлине». Давай поторапливайся!

Теперь до Каримы дошло, что? имел в виду Леон. Он предвидел, что туристок как можно скорее доставят на поверхность, а он… он останется. Куда ему ещё деваться – его дом здесь.

Коваляйнен открыл переборку, ведущую в кают-компанию, и оттуда вышел Сэм с матерью Каримы. У Каримы будто камень с души свалился, и они крепко обнялись.

– Зря я тебя сюда привезла, – пролепетала мать. – Я…

Радость от воссоединения тут же улетучилась.

– Не важно, – перебила её Карима. Ей не хотелось выслушивать самообвинения – сейчас есть дела поважнее.

Они поспешили за Патриком – сначала к своей каюте, где торопливо запихали в рюкзаки вещи, потом к пристани «Марлина». Кариму словно оглушили. Всё произошло слишком быстро! А она так и не попрощалась с Леоном. Эта мысль не давала ей покоя, и в конце концов она не выдержала. Почти дойдя до лабораторного коридора, в конце которого был пришвартован «Марлин», она остановилась всего в каких-то пяти метрах от главного шлюза.

– Минутку, я сейчас, – сказала Карима и свернула в его сторону. И – о чудо! – аварийную блокировку сняли, и переборка перед ней открылась.

Карима замерла. Потолочный кран с гудением доставил к шлюзу маленький подводный робот. Но взгляд её приковал не он, а долговязая фигура в плотно облегающей серебристо-чёрной коже. Только шея ещё была открыта, но вот фигура провела по ней миниатюрным устройством, и чёрная кожа сомкнулась без единого шва. Рядом с ключицей была прикреплена прозрачная трубка, через которую начала поступать голубоватая жидкость.

Должно быть услышав, что кто-то вошёл в шлюз, фигура на мгновение повернулась к Кариме лицом – серебристой поверхностью с тёмными зеркалами вместо глаз и выпуклостью на месте рта.

– Чего стоишь? Идём! – Мать потащила её за собой, и Карима повиновалась. Через мгновение переборка за ней закрылась.