Опала на поводке. Книга первая

Пока мы находили общий язык, до конца очнулся валявшийся на лавке брюнет. Убрав руку и продемонстрировав правильный овал лица с немного горбатым носом и хитрыми черными глазами, он молниеносной пантомимой показал нам обоим, что сильно разочарован в половой принадлежности стоящих возле него аристократов, но так уж и быть – согласен продолжить дальнейшее существование, и даже вступить в разговор. Выразив надежду, что мы вскоре воссоединимся с обществом прекрасно одетого прекрасного пола, француз бессовестно попытался начать обсуждать подмеченные им прелести отдельных его представительниц, из-за чего мне пришлось нарушить личное пространство Распутина – вцепившись в руку великана, я предотвратил его возврат к дереву. Русский, кстати, в отличие от нас с французом, щеголял черной полоской на пиджаке.

Наш разговор был прерван резко и внезапно. Сначала раздался негодующий и яростный девичий крик, быстро сменившийся резким и гортанным выкриком, в котором мне послышались металлические отголоски, затем мимо нашей троицы протащило по асфальту тело, разбрасывающее во все стороны клочья одежды и выплески голубоватой энергии. «Не жилец» – автоматически подумал я, вспоминая эпизод из прошлого, в котором лондонский пьянчужка встретился с набравшим разгон мобилем. Тормозной путь пьянчужки по брусчатке был куда короче. Каково же было мое удивление, когда тело, полежав секунды три, встало на ноги и припустило дальше на своих двоих, под аккомпанемент девичьих ругательств.

Поспешно выйдя из скверика, я обнаружил тесно сбившуюся группку молодых девушек с красными лицами, а так же еще одну жертву… непонятно чего. На асфальте, совсем недалеко от представительниц прекрасного пола, бездыханно лежал невысокий черноволосый юноша и истекал кровью… из носа. Подойдя к жертве, я с горечью убедился в провале моей миссии. Труп принадлежал Таканаши Кею, чьи фотографические карточки я получал регулярно годами, обознаться было нельзя. Ну что же, покойся с миром, несчастный. А я пойду, подам документы на перевод и пойду назад в благословленный логичный Лондон, где женщины носят одежду ниже пояса и по улицам не летают неубиваемые подростки.

Труп вытолкнул носом еще струйку крови и сделал глубокий выдох. Возмущенный шум девушек, которые все как одна стояли, прижав ладонями юбки, оповестил, что продолжающуюся жизнедеятельность японца они не одобряют.

– О! Он живой! – прогудел за моей спиной Евгений и тут же внес предложение, – Алеш, давай его к врачу отнесем?

– Мы не знаем, от чего он пострадал, – отрезал я, продолжая разглядывать немного окровавленное, но определенно живое и даже не побитое тело, – Нельзя его трогать!

– Вполне можно, господа! – из толпы девушек пробилась вперед очень симпатичная блондинка, чьи волосы завивались бесчисленными кудряшками. Горящий румянец на щеках здорово оттенял огромные глаза с лазурной радужкой, – Этот бедный юноша просто увидел слишком многое! Его вина неоспорима, но нанести ему вред, к нашему глубочайшему сожалению, никто не успел! Этот негодяй потерял сознание сам, поэтому, если вы будете так любезны, что отнесете его к доктору, а потом сопроводите к нам обратно, мы будем крайне благодарны!

Выпаленные как из пулемета слова встретили мое полное непонимание, но горячее одобрение остальные девушек. Решив с Распутиным не вникать в чужие сложности, мы заткнули телу нос платком и вдвоем понесли его в академию. Медпункт должен был располагаться справа на первом этаже… вроде бы?!

– Инамори-сан, прости меня пожалуйста!! – веселый голос заорал на весь немалый двор, где происходило действие. Я остановился, неверяще глядя на кричащего. Это был тот самый ободранный тип, который после страшного энергетического удара протащило мимо нас по асфальту. Тип отсвечивал лохмотьями, наглой улыбкой, карминно-красными волосами, японской национальностью и чувствовал себя, судя по всему, замечательно. Это вообще как?!

Группка девушек вновь пришла в движение – из нее вырвалась высокая худенькая японка с белоснежно-серебристыми волосами, собранными в два толстых объемных пучка за ее спиной. Глядя ненавидящим взглядом на оборванца, девушка сделала перед собой несколько сложных и выверенных жестов руками и пальцами, а потом полыхнула энергетикой с такой мощью, что у меня аж завибрировала аура! Да даже «отец», находясь в фамильном замке, на такое способен не был! Эффектом упражнений девушки стала огромная волчья голова, соткавшаяся в воздухе из подобия снежинок и тут же с громким воем рванувшая к красному-наглому-типу. Тот, моментально сбледнув с лица, сразу же задал стрекача куда подальше. Голова волка, продолжая завывать, свернула вслед за беглецом за угол, а я вновь обратил взгляд на тяжело дышащую девушку, которая стояла, уперев ладони в колени.

Что-то мне все меньше нравится как эта академия, так и эта страна.

– Эмберхарт Аристер-кун? – ко мне подбежал зеленоволосый японец с метками третьего года обучения, – Вас вызываете директор Суго. Пойдем, я тебя провожу!

***

– Синтоизм, Эмберхарт-кун, это то, что оказало фундаментальное влияние на быт нашей империи, – читал мне лекцию директор, расхаживая по кабинету, заложив руки за спину. Слушал я внимательно, так как именно этот уважаемый, но странноватый тип был единственным, кто полностью был в курсе моей миссии среди педсовета Академии, – Наши духи очага, боги, хранители и даже демоны – все они получали чрезвычайно малое количество энергии веры от жителей острова! Постепенно они научились выживать, встроив в свои жизненные циклы такую несвойственную духовным сущностям вещь как «смерть». Слабые развеивались, их энергия укрепляла остальных. Круговорот энергии в природе и человеческих поселениях, год за годом, век за веком. Рано или поздно должен был случиться качественный скачок таких духовных трансформаций. И он случился. Часть духов научилась принимать полностью материальный облик. Мы их назвали Иным Народом…

– Я уже встретил в Токио полудуха-получеловека, – вставил я свои пять пенсов, тут же добавив, – Едва не застрелил от неожиданности.

– Ваш сенсей разве не упоминал об особенностях нашей страны? – неприятно изумился Суго, но тут же помотал головой так, что хвост его пшеничных волос заколотился, как у половозрелого жеребца, – Нет-нет, давайте сначала о главном, Эмберхарт-кун! Стрелять в Японии ни в кого не нужно! Мы гордимся тем, что являемся страной с самым низким уровнем преступности в мире!

– Меня в поезде атаковало шестеро вооруженных клинковым оружием мужчин, – начал меланхолично перечислять я, – Потом, не далее как полчаса назад, я определенно наблюдал на территории академии как минимум два энергетических приема неизвестной мне природы, потенциал каждого из которых совершенно точно был смертелен для человека. Далее, в самом Токио, пусть даже из-за нелепой ошибки, но я оказался свидетелем бегства полу-человека, который продемонстрировал физические кондиции, о которых лучшие атлеты мира могут только мечтать. Что еще, господин директор? Наверное, Бури, во время которых аристократу определенно стоит быть вооруженным. Это наш долг перед человечеством, который я намереваюсь исполнять, как полагается. Прошу меня извинить, но я не прислушаюсь к вашим словам насчет пацифизма. Мне нужны калибры побольше.

Японец натурально надулся, сел за свой монументальный стол и оттуда обиженно на меня посмотрел. К этой пантомиме я отнесся абсолютно индифферентно, со своей безопасностью я шутить не собирался. Явно имея об этом представление, Асаго Суга высказался, что я имею право на свое мнение, но проносить в академию любое оружие строго запрещено, кроме как в оружейный шкафчик каждого студента мужского пола на случай Бурь, и если таковое требуется для клубных занятий. Потом он вернулся к предыстории, связанной с моей миссией.

– Япония веками была в состоянии феодальной раздробленности, Эмберхарт-кун, – разглагольствовал он, – В следствие чего сложилась традиция сочетаться браком с духовными сущностями. Потомки, в которых преобладал духовный аспект, забирались представителями Иного Народа, а те, в ком силен был физический – оставались людям. Как ты можешь заметить, подобное кровное родство и перемешивание крови очень благотворно сказалось на современной японской аристократии. Они куда красивее и гармоничнее сложены, чем простолюдины, обладают огромным, по сравнению с другими нациями, запасом духовных сил и…

Рассказывал директор достаточно долго. Все свелось к описанию ритуала-договора, утвержденного между аристократическими семьями Японии и представителями Иного Народа. Каждые двадцать лет рождаются двое детей, мальчиков, почти всегда – из простонародья. Оба с рождения наделяются чрезвычайно большим потенциалом, но при этом являются природными антагонистами. Проще говоря – терпеть друг друга не могут, инстинктивно. Каждый раз, когда они встречаются в схватке, их силы возрастают. При правильном сталкивании лбами и страховке, оба юнца к 15-18 годам набирают немалую мощь, созревая для сбора «урожая». А именно – потомства. Сценарий выверен сотни лет назад – и «Герой» и «Князь Демонов» обзаводятся гаремами из пяти-шести, а в некоторых случаях и целого десятка красивых девушек. Естественно, «совершенно случайным образом». После «финальной битвы», в ходе которой один из них обязан умереть, выживший «уходит на покой», если это так можно назвать.

– Окончание ритуала не представляет из себя ничего интересного, Эмберхарт-кун, – развел руками директор, – Князь Тьмы удаляется со своими девами в один специальный древний замок, где вскоре умирает от перегрузки организма темными энергиями, Герой же теряет духовную энергию иным способом, становясь вялой и бесхарактерной личностью, доживающей остаток лет где-нибудь в провинции. Счастливые девы возвращаются с потомством, имеющим очень большой потенциал, в лоно семьи. Счастливый конец.

– Только проблема в том, что в этом поколении Князь Тьмы вами найден не был, и мне предлагается попробовать его… «заменить», – протянул я, приблизительно уже видя схему хитрых японцев. Конкретнее, мне предлагалось не заменить одну из главных фигур ритуала, а, пользуясь некоторым нашим с «князем» предположительным родством, заставить проснуться потенциал его оппонента.

– Грубо говоря – да, – сделал извиняющееся лицо директор, – У кланов и родов уже кончились идеи, где найти инкарнацию Князя. Поэтому мы надеемся, что ты, как потомок Эмберхартов, сможешь… «расшевелить» Таканаши Кея. Пока что он обычный японский школьник-простолюдин… а ждать еще двадцать лет нам бы не хотелось. Категорически. Более того, Эмберхарт-кун, мы не сможем позволить Таканаши-куну прожить обычную жизнь. Его потенциал никуда не делся, он Герой… поэтому, если ты не справишься, его убьют.

– Последнее меня совершенно не касается, – отрезал я, – Итак, мне предстоит вырастить тигра, дергая его за усы, пока он будет не достаточно зол и свиреп, чтобы осеменить ваш палисадник. О каком боевом потенциале мы вообще ведем речь? С чем-нибудь можно сравнить Героя, вошедшего в силу? Если получится, то, что потом? Мне потребуется умереть?

Директор сказал «О!» и выложил на стол крупную серебряную брошь с темно-зеленым непрозрачным камнем.

– Этот амулет тайно хранился в семье Таканаши, настраиваясь на биоритмы Кей-куна. Ты можешь по нему увидеть, насколько далеко зашел прогресс. В оптимальном спектре камень будет сиять ровным молочным цветом. Весь, – дал инструкции директор Суга, а потом немного замялся, – Что насчет потенциала… его боевые способности будут где-то на порядок выше, чем у Инамори Мию. Кажется, ты видел, как она наказывает Хинабоши-куна…

Я тяжело сглотнул. По собственным ощущениям, та волчья призрачная голова могла бы «наказать» и целый легкий танк… насмерть. Не немецкий «Крайнз-3», конечно, а старую тарантайку поляков, вроде «Юзели», с щелями в палец… но это же маленькая девочка! В маленькой юбочке!

Возможно, мне понадобится силовой доспех. И отряд телохранителей.

И легкая авиационная пушка под ручное ношение. Ах, черт, я же аристократ.

…интересно, существуют ли авиационные пушки с револьверным барабаном?

Ну, хоть помирать не надо, директор успокоил. Я же не настоящий.

Глава 6

Следующий день, знаменовавшийся началом обучения, принес мне серьезное облегчение. Мысль о том, что я попал в окружение безумных энергетических монстров, способных чихом сметать горы, пропала совершенно. О, эти дети с разноцветными волосами были удивительно могущественны, формируя странными жестами и словами различные формы убийственной энергии для поражения цели! Но при этом – безнадежно энергетически искалечены. Каждая клановая «школа», «стиль», родовые техники и секреты не просто поглощали очень солидный кусок времени жизни японских аристократов, но и намертво корежили их ауру строго под свои нужды и требования. Результат – дети, умеющие зажарить слона, но не имеющие шансов его встретить. Зато престиж…

– Эмберхарт-кун, вот твоя анкета, – мне был вручен желтоватый листок с перечнем собранных обо мне данных, где имели интерес лишь две строчки «Мощь – F–, Контроль – S+++». Замечательно. Я улыбнулся, сворачивая листок и запихивая во внутренний карман. То же самое проделал косящий на меня Распутин, в то время, как большинство остальных учеников радостно тыкало друг другу под нос своими сокровенными данными.

Первый учебный день был насквозь вступительным. Сначала мы, не делясь на классы, проходили испытания и тесты по личной силе. Потом следовал медосмотр, лекция для мужской части новых студентов о нормативах поведения во время Бури, распределение по классам, получение учебников и расписания, краткий экскурсионный тур по всем зданиям Якусейсшо, обед и остаток дня на обживание своих комнат. В каждую из комнат общежития заселялось по два человека – у девочек и мальчиков были разные здания. Распутина поселили отдельно – Евгению было суждено жить одному, как «особо крупному». Этим его привилегии не заканчивались – верзиле склепали отдельную парту под его формат и даже разрешили приходить в столовые академии со своим набором тарелок и столовых принадлежностей.

– Господа! – резко, отрывисто и по-военному начал лекцию наш преподаватель боевой подготовки, – Я искренне надеюсь, что вы, как совершеннолетние аристократы, понимаете необходимость вашего непосредственного участия в защите Японии от последствий эфирных Бурь! Все вы, как урожденные жители этой страны, так и ее гости, были изначально уведомлены о том, что вам придется принимать участие в городских операциях! Поясню для тех, кто не до конца осознал или же забыл простую истину – Вам. Придется. Сражаться. Вам. Придется. Убивать. Это – ваш долг!

Вряд ли бы кто-то из молодых аристократов мог бы забыть столь обременительную обязанность. Каждому из нас с детства вбивают специфику энергетической структуры этого мира.

Есть то, что многие называют Иггдрассилем, древом, на котором растут миры, но в этой реальности популярная обратная теория – о Великой Реке. Из мира идет отток поживших душ и приток свежих, невинных. Пожившие попадают в основное течение, где барахтаются в сияющем свете и постепенно лишаются воспоминаний, личности и другой требухи, готовясь «приплыть» в новый мир и воплотиться. Разные «листья» этого дерева означают различные планы или «заводи», где дохлые души могут пройти предварительную обработку. К таким планам может относиться что угодно – Свет, Огонь, Ад, Тень… не суть важно. А важно то, насколько близко «висит» мир по отношению к основному течению Реки. Наш висит близко, поэтому у нас тут есть эфир, странная и гибкая энергия, умеющая отвечать на желания разумного. Минусы такого соседства в том, что сама Река… не очень спокойна, поэтому до мира часто долетают «брызги», воплощающиеся в виде эфирных Бурь.

Чем плохо это явление? Многим. Сходят с ума тонкие приборы, бесятся духи, демоны и прочая нечисть, опьяненные притоком бесплатной силы, буйствуют химеры и гомункулы, но самое главное – приходят телокрады. Напор эфирной Бури ослабляет связь духа и тела, особенно у простолюдинов без жизненного опыта, особенно – испытывающих эмоциональный упадок. Это не вызывало бы особых проблем, если бы вместе с Бурей не приходили души умерших разумных, вцепляющиеся в живых и «выталкивающие» законных владельцев тела.

Именно здесь в игру вступают даже пятнадцатилетние аристократы. Войти во время Бури в дом, визуально светясь своей тренированной аурой, подтверждающей твое право на действие, подняться в спальню какого-то несчастного, в которого вселился вор – и выпустить ему пулю в голову. Или зарубить мечом, или сжечь на месте… без разницы. Вот, в принципе, и вся суть лекции, которую нам сейчас вдалбливает в голову Наото Йошинари, суровый, жилистый и много чего повидавший японец, без явных признаков чуждой человеку крови в жилах.

Этим занимаются все знатные люди на планете – патрулирование, отстрел телокрадов, защита гражданских от опьяненной эфиром нечисти. Объединенные Американские Полисы около тысячи лет назад, после особо опустошительной местной войны, решили собирать телокрадов в колонии, надеясь поднять свой научный потенциал. Что в итоге? Северную и Южную Америку лихорадило всю эту тысячу лет, они утратили абсолютно все свои старые династии и по-прежнему поражены демократией, впившейся в эти два континента как бессмертная пиявка. Я читал, что Европа несколько раз совместно обсуждала перспективу тотальной зачистки обоих Америк, но ограничились изоляцией. Этот мир сильно обжегся на глобальных войнах. С демократами даже потихоньку торговали, но только через специальные порты, управляемые китайцами.

К счастью, мертвые души могут навестись лишь на очень большое скопление живых людей, которые проживают в крупных городах. В хабитатах, укутанных зелеными насаждениями, даже в зимние времена года – телокрадов не бывает.

Я подкинул в руке револьвер, скорчил максимально недовольную гримасу, откинул барабан. Здоровенные патроны как бы не .45-го калибра. Оружие грубой штамповки, почти не шлифованное, баланс ужасен. Пришла в голову мысль, что им куда удобнее забить телокрада рукоятью насмерть, чем рисковать своим запястьем в попытке выстрелить.

– В чем дело, Эмберхарт-кун? Никогда не держали в руках револьвера? – волшебным образом нарисовался возле меня Йошинари, рассматривая мою персону сквозь недобрый прищур.