Ступени 3

Ступени 3
Khelga

Ступени #3
Творчество Khelga (псевдоним) яркое, увлекательное не оставляет равнодушным читателя, потрясает, покоряет искренностью чувств, неожиданными образами, метафорами, сравнениями, глубиной проникновения в суть окружающего мира, новыми рифмами, нестандартным взглядом на темы любовной, философской, пейзажной лирики. Сборник стихов рассчитан на широкий круг читателей.

Дачное утро

Сумрак вздохнул недлинно, штору потискал тайно.

Утро. Соседская псина брешет о тривиальном;

Взбита пионов пена, росы играют в жмурки;

Дом притворился шатеном, пудренным штукатуркой;

В нежной тени шезлонга ёжится дряхлый Гейне;

Хвастает одежонкой торс надувного бассейна;

Вылезли из пелёнок дети мамаши-вишни.

"Преобладает зелёный", – пишет в блокнот Всевышний.

Он станет долго говорить

Развинчен пластик посуставно, и елка отдана тылам. Сфасован новогодний хлам. Где ангел, купленный недавно?

Начну за шторами искать. Сердито двигать меблировку. Найду – а он нахмурит бровку, рванется глупо удирать.

Он будет маленький, с ладонь, и трепыхливый, словно сердце; он будет верещать, вертеться, на ощупь нежен, как вигонь.

Насыпать ломкого безе в детальку куклиных сервизов. И ангел, алчностью пронизан, набьет за щеки весь резерв.

Потом запросит молока – и непременно чтоб грудного. Я откажу, хоть мне не ново. Задам кудряшкам трепака.

Он на сухарницу вспорхнет, вздохнет и взглянет серебристо.  Я повелю сказать про пристань, судьбу да жизнь – наперечет.

Он станет долго говорить – а я кивать по-бабьи стану, и мучать вырез майки драной, и удивляться,  и хамить.

Он станет долго говорить – а я издергаюсь душою, грядущее тревожно строя –  прошедшее устав таить.

Он станет долго говорить – а я немного поумнею. Я стану норовом слабее, не разучаясь гнезда вить.

Он станет долго говорить. А я всплакну – слегка, не стыдно; слеза, спускаясь нитевидно, умерит ангельскую прыть.

Он пожалеет. Подлетит, нашепчет в ухо утешений, подскажет жернова решений, укажет пальцем на зенит.

А я решу: пожалуй,  хватит. И форточку раскрою вдрызг. Впущу капельных первых брызг. И ангел поплохеет статью.

Он предвесенья заглотнет. Сомлеет, словно с хлороформа. Заснет униженно, покорно, привыкший к снам длиною в год.

Я вытру стол, побью посуду. Сгружу безвольного паскуду в коробку – крыльев не измять. Он будет в неге пожимать облатки слабою рукою. Его неласково прикрою. Замечу: вечер стар и квел.

Через секунду позабуду о том, что ангел мне наплел.

Исчёркал ярким огражденья

…А в городе апрель – для треволнений

Трещит грачом действительности скальд.

Пломбиры лижет, развалясь от лени,

По урнам и киоскам, свет весенний.

…Апрель исчёркал ярким огражденья,

Заляпал краской суетный асфальт.

Деревья неодеты: сочлененья

Ветвей плетут тенеты для красы;

Горластый грач невзрачен опереньем,

Пломбир плывет от солнечных явлений.

…Апрель исчёркал ярким огражденья -

Химозные миазмы бьют в носы.

Тревожат прель зародыши растений,

А сырость льнет к периметрам дворов;

Мужчины льнут к шальным обманам зрений -

К коленям женщин льнут слова и тени.

…Апрель исчёркал ярким огражденья.

Истратил краски

целое ведро.

Истратил – пусть. И, словно мир, старо,

Порожнее жестяное ведро.